— Ну ладно, благодарю вас за отклик, за приезд! Битва с германцами предстоит тяжелая, и неизвестно, кто ляжет первым на поле брани. Жилье вам указали? — поспешно и словно чужим голосом проговорил князь рарогов, взглянув в сторону своего посла.
— Да, все готово, — ответил Руальд и тревожно поглядел на Рюрика: ему послышались слезы горечи в голосе князя.
— Благодарю, Руальд! Благодарю, Эбон! — тихо проговорил Рюрик. Он сдержанно поклонился своим послам, а затем и волохам.
— Князь, а ты не забыл про Юббе? — раздался сзади князя рарогов голос Олега. Рюрик опешил.
— Забыл, совсем забыл! Чурбан… — яро обругал он себя и схватил Олега за руку: — Где он?
— Тут, с нами, — ответил юноша тихо и добавил: — Он все слышал. Мы стояли рядом с Эбоном. Юббе огорчен и сочувствует тебе.
Князь сжал плечо Олега. Из темноты вышла небольшая группа людей, сопровождавшая знаменитого пирата.
— Ну и быстр же ты на ногу, Рюрик! — Юббе постарался, чтобы его голос звучал тепло и мягко. — Не успели и оглянуться, а тебя уж и след простыл. Найдя в темноте руку рарожского князя, он легонько пожал ее.
— Прости! — искренне попросил Рюрик, отвечая на пожатие руки.
— Полно! Не огорчайся! Жизнь еще длинная… Терпенья нужно мно-о-го иметь, а ты — один. Береги себя! — Юббе сжал плечо князя и тихо спросил: Когда же битва с германцами?
— Хотел напасть неожиданно, со свежими силами, но, сам видишь, нападать не с кем. Дай бог, оборониться бы, — прошептал Рюрик фризу и до боли закусил губу.
— В ближайшее время я пришлю тебе две тысячи своих воинов, — решительно сказал Юббе и добавил: — Медлить не будем, завтра же отплыву за ними сам. Надеюсь, примешь? — почему-то сурово спросил князь фризов: он вдруг понял всю трагичность положения своих родичей — венетов-рарогов.
На глаза Рюрику навернулись предательские слезы — хорошо, что темнота скрыла их от окружающих.
— Ты всего-то два дня в гостях…
— Буде рядиться! — по-славянски вдруг заговорил фриз и засмеялся. Пошли почивать! — решительно заявил он.
«Что он затеял? Неужели и впрямь поможет?» — лихорадочно думал Рюрик, глядя на фриза.
Юббе запрокинул голову и властно крикнул:
— Олег, пока твой князь думу думает, дай команду приготовить мои ладьи!
— Иду! — закричал обрадованный Олег, бросился на пристань, схватив за руку одного из факельщиков, и потащил его за собой…
Рюрик удивленно смотрел на гостя, убегающего Олега и затаенно молчал…
Юббе не обманул и не проспал, хотя ночь была на редкость коротка: наложницы рарога умели угождать любому гостю. Едва забрезжил рассвет, он поднялся и, стараясь не шуметь, надел на себя все ту же праздничную одежду: красные штаны, белую длинную рубаху, коричневую сустугу и пурпурную накидку с яркой вышивкой, изображающей голубоголовую лесную завирушку, сидящую на ветке священного ясеня, и с драгоценной фибулой на правом плече.
Рюрик будто бы и не спал — он лежал с открытыми глазами и, не глядя на фриза, то ли ему, то ли себе сказал:
— Опасное дело затеяли. — Он провел по лицу руками, словно совершая омовение. — Ты что не отговоришь меня? Может, лучше согласиться на дань германцам? — устало спросил он и в упор посмотрел на знатного фриза, ожидая искреннего ответа.
— Ты не спал? — вопросом на вопрос не сразу ответил ему Юббе, расчесывая волосы костяным гребнем с длинными частыми зубьями.
— Не знаю, — признался Рюрик и отвел взгляд от лица гостя, затем сбросил с себя меха, которыми был укрыт, и поднялся с ложа.
— Ты затеял большое и праведное дело, — твердо проговорил Юббе. Густая прядь волос упала на его крутой лоб. Потемневшие серые глаза отчаянного пирата остро смотрели из-под лохматых темных бровей. Он глубоко дышал, явно сдерживая гнев, такой лишний в это тревожное для Рюрика утро. Юббе отбросил прядь волос со лба и продолжил, подбирая наиболее точные, по его разумению, словенские слова: — Давай боле не будем впускать смуту в душу. Германцев надоти крепко побить за разбой во твоей земле, и мы их побьем!
Лицо рарожского князя просветлело.
— Ты верный друг, Юббе! — ответил Рюрик, не сводя завороженных глаз с возбужденного лица фриза. Больше он ничего не смог сказать от волнения, перехватившего ему горло.
Фриз не понял, он молча застегнул на правом плече массивную фибулу и поправил складки пурпурной накидки.
Рюрик надел серебряную цепь, оглядел торжественно одетого гостя и снова помрачнел.
Тихо скрипнула тяжелая дверь одрины[17]. На пороге стоял Руги.
— Вы уже не спите?! — удивился он.
— Нет, — сдержанно улыбнулся ему Рюрик. — А сам-то спал ли?
— Спал, а то как же! — гордый вниманием князя, ответил слуга. — Подите в гридню, сейчас вам еду подадут, — радушно пригласил он князей и, сильно хромая, тотчас же вышел из одрины.
Юббе и Рюрик перешли в гридню, где, совершив омовение и торжественно отстояв перед священным котелком положенную минуту, молча сели за трапезу. Слуги подали им подогретую телятину, утиные яйца, большие ломти хлеба и горячий кисель, сваренный из сушеных земляничных ягод…
…На пристани все уже было в движении. Дул холодный ветер, по небу плыли тяжелые облака — ничто не обещало хорошего дня, но Рюрика пока это не беспокоило.
Все шестьдесят фризов, сопровождавших своего князя, невыспавшиеся, но нарядно одетые и возбужденные последними событиями, сидели в ладьях и ожидали своего предводителя. Рюрик оглядел струги: дубовые, крепкие, нерасписанные, они покачивались на волнах неспокойного сейчас Рарожского залива, едва упираясь утиными носами в пологий песчаный берег, и тяжело вздохнул.
— Не печалься, Рюрик, — обнадеживающе проговорил Юббе. — У нас хватит сил, чтобы побить германцев, — воинственно добавил он и слегка встряхнул князя за плечи.
— Я жду только тебя, — тихо вымолвил Рюрик и после некоторой паузы добавил: — И даже не хочу думать, что будет, если ты не вернешься.
Юббе вздрогнул от этих слов, но не снял рук с плеча князя:
— Я вернусь через три дня, как и сказал. Ты же знаешь, до меня пути-то — два дня! Поклонись за меня вождю, жрецу и священному коню. Жаль, что мы не спросили его совета. Кланяйся и друидам. Передай, я скоро вернусь, — с жаром проговорил знатный фриз и заглянул Рюрику в глаза.
— Я жду тебя! — глухо повторил Рюрик. — Только тебя! Иди! — И, склонив голову, он чуть оттолкнул от себя знатного пирата.
Фриз кивнул головой, повернулся и ловко перебрался по мосткам на борт ладьи.
— Сторожевые! — скомандовал береговой. — Отплыть!
Струги вздрогнули, качнулись и тяжело повернулись носами на запад. Затрепетали паруса, и ладьи медленно стали выходить из залива…
* * *
Несмотря на раннее утро, во дворе дома вождя венетов-рарогов было многолюдно. Слуги хлопотали, готовя еду прямо на костровой поляне. Жена вождя, старая женщина с приятным, добрым лицом, которое обрамляли седые, но густые еще волосы, восседала на покрытой мехами лужайке, что оберегалась в правой части двора как святыня, и обсуждала с родственниками сны, которые они видели в эту ночь. Сам вождь вел беседу с охотниками племени в противоположной стороне двора.
Рюрик стоял в воротах двора и ждал, когда его заметят. Он знал, что на пороге этого дома надо было быть терпеливым, осмотрительным и осторожным.
Наконец его заметил один из старых слуг вождя и тихо спросил:
— Так рано, князь, и к вождю?
— Да, Гэл, передай вождю, что я хочу с ним говорить сейчас. Спроси, сможет ли он меня выслушать.
— Но вождь еще не ел, — возразил старый кельт. — Еда только готовится, тихо пояснил он и указал на костровую поляну, где хлопотали слуги.
Рюрик замялся. «Да, — подумал он, — нельзя так спешить. Вождь может обидеться».
— Хорошо, я зайду потом, — спокойно сказал князь и уже было повернулся, чтобы незамеченным для вождя уйти со двора, но тут он услышал, как вождь спросил:
— Гэл, кого ты там скрываешь от меня? Рюрик остановился. Слуга отпрянул от князя. Во дворе стало тихо,
— Князь рарогов очень обеспокоен и хочет поговорить с тобой, — пояснил старый кельт.
Рюрик почувствовал, что все присутствующие удивленно и настороженно разглядывают его.
Он медленно и торжественно, приложив правую руку к груди, низко поклонился вождю, затем, повернувшись в сторону жены вождя, еще ниже поклонился ей.
— Я приветствую вождя племени венетов-рарогов и всю его семью!
Охотники расступились, и перед Рюриком предстал вождь его родного племени: высокий, сухопарый, с длинными синими волосами, спадающими до пояса. На нем была коричневая кожаная сустуга с длинными рукавами, надетая поверх серой льняной рубахи, и красные полотняные штаны.
