Бегство от жизни оказалось чуждым как его природе, так и его философии. Он подчинился призыву, который был не чем иным, как требованием самого его существа, и возвратился в Калькутту к своим мирским обязанностям. И хотя впоследствии он снова возвращался в Гималаи, Махарши никогда больше не думал о самоустранении от дел. Он дожил до преклонного возраста (Махарши умер в 1905 году восьмидесятивосьмилетним старцем) и увидел закат старого века и зарю нового. Он дожил до того времени, когда общественное движение, которое он начал, достигло такой мощи, что оставило его самого далеко позади — одинокий пик на границе между прошлым и будущим.
К счастью, Махарши спустился на землю с гималайских высот, где он некогда собирался провести остаток жизни в священном созерцании. Его отрешенность от мира не вылилась в отвращение к миру, и он не отказывался выполнять свои обязанности хозяина дома, а также не пренебрегал естественными потребностями плоти: 7 мая 1861 года, через три года после гималайского периода, родился Рабиндранат Тагор. Его мать Шарода Деби к этому времени уже родила Махарши тринадцать детей, а через два года должна была принести ему еще одного сына, который, однако, умер во младенчестве. Какому-нибудь социологу из ООН, напуганному призраком всемирного голода из-за роста населения земли, пришлось бы не по нраву, что Махарши превзошел среднестатистическую норму. Однако потомки благодарны ему за то, что он не остановился на третьем или четвертом ребенке, как это рекомендуют социологи. Какими бы ни были важными многочисленные благодеяния Махарши, величайшим его даром своему народу оказался его четырнадцатый ребенок.
Огромный дом в Джорашанко в Калькутте буквально кишел детьми и внуками, так что рождению еще одного, четырнадцатого ребенка не придавалось особого значения. Его назвали Рабиндранат, или коротко Роби.
Когда ребенок подрос, он, как и его братья и сестры того же возраста, был перепоручен слугам. Вся семья походила на небольшую общину, подчиняющуюся единому главе и ведущую общее хозяйство. Каждой супружеской чете выделялась часть дома, в которой мужчины занимали наружные комнаты, а женщины внутренние. Старый глава семьи, сам Махарши, жил отчужденно и был почти недоступен. Если он не отсутствовал в Гималаях, то обычно бывал погружен в размышления или занят очередными реформаторскими кампаниями, не забывая, однако, при этом пристально следить за ходом дел в своих поместьях.
На матери, Шароде Деби, лежали обязанности хозяйки этого огромного дома, присмотр за всеми дочерьми и невестками, сыновьями, зятьями и их детьми. Ко многим сложностям, обычным для всякой индийской семьи, Тагоры добавили для себя дополнительные трудности, так как в их доме вопреки обычаю все зятья считались полноправными членами семьи. Шароде Деби нужны были сильный характер, большой такт и терпение для того, чтобы такой большой дом жил дружно и согласно. Ее многочисленные дети, красивые, талантливые, были переполнены жизненной энергии и, разумеется, приносили ей немало забот.
Старший сын ее, Диджендронат, был человеком огромного интеллекта, поэтом, музыкантом, философом и математиком. И если он не достиг славы своего младшего брата, то в основном из-за полного отсутствия честолюбия и упорства. Его способности были слишком разнообразны для того, чтобы направить их в одно русло, а его настрой — слишком философическим (в традиционном индийском смысле — не связанным единой целью) для того, чтобы он мог заниматься всерьез каким-нибудь одним предметом. Однако во всем, что бы он ни делал, проявлялись его оригинальный склад ума и неуемная творческая фантазия. Его стихотворные опыты оказали глубокое влияние на развитие поэтического таланта младшего брата. Его большая поэма "Свапнапраян" ("Путешествие во сне"), вошедшая в классику бенгальской литературы, — шедевр аллегорического жанра, сравнимый со спенсеровской "Королевой фей" или с "Путешествием пилигрима" Бэньяна. Он был также выдающимся мыслителем и мастером философской прозы. Он изобрел стенографию на бенгальском языке и написал по ней стихотворный учебник, о котором один проницательный критик отозвался как о "памятнике" остроумия и чуде стихосложения". Наделенный особой духовной прозорливостью, он провозгласил Ганди вождем нации задолго до того, как его соотечественники, и Рабиндранат в их числе, признали его Махатмой.
Второй сын, Шотендронат, остался в истории как первый индиец, которому удалось пробиться в цитадель высшей британской администрации в Индии. Однако есть у него и другие, более почтенные заслуги. Он великолепно знал санскрит, прекрасно писал по-бенгальски и по-английски. На бенгальском языке он опубликовал свои стихотворные переводы санскритской классики, "Гиты" и "Мегхадуты" Калидасы,[12] книгу о буддизме, а также мемуары, представляющие несомненный интерес. Он был первым писателем, познакомившим бенгальских читателей с религиозной поэзией маратхов,[13] перевел на английский язык "Автобиографию" Махарши, которая вышла в лондонском издательстве "Макмиллан". Он оказал на Рабиндраната глубокое воздействие если не как поэт, то как человек. Шотендронат был первым, кто отстоял для себя свободу жить по своему усмотрению, в соответствии с новыми воззрениями, с которыми он познакомился во время учебы в Англии.
Рассказывают, что, когда Шотендронат впервые вывез свою молодую жену, отличавшуюся удивительной красотой, без покрывала в открытой коляске на улицы Калькутты, весь город был шокирован, и об этом инциденте долго помнили как о громком скандале. Но Шотендронат оставался непоколебим и даже брал ее с собой в поездки в Англию. Он отделился от отцовского дома в Джорашанко и жил со своей семьей в отдельной вилле, где его очаровательная и умная жена создала изысканный салон. Она изменила традиционный женский костюм и приспособила старомодный способ носить сари к современному стилю, который стал принят по всей Бенгалии. Это она придумала блузку, которую теперь носят вместе с сари.
Их сын Шурендронат и дочь Индира, красивые и разносторонне развитые, в детстве дружили с Рабиндранатом, а затем всю жизнь оставались его горячими поклонниками. Индира Деби впоследствии приобрела значительный авторитет в бенгальской литературе и считалась признанным знатоком музыки своего знаменитого дяди: она была прекрасной, грациозной женщиной и груз лет несла с такой же легкостью, как груз своих многочисленных дел. Умерла она в августе 1960 года в возрасте восьмидесяти семи лет.
Третий сын Шароды Деби, Хемендронат, умер сравнительно молодым — в возрасте сорока лет. Рабиндранат с признательностью писал о нем в воспоминаниях о своих молодых годах. Хемендронат, которому поручили следить за учебой маленького Роби и его сверстников, настоял на том, чтобы дети обучались на родном языке, а не на английском. Комментируя этот акт милосердия, поэт писал много лет спустя: "Процесс обучения должен максимально быть похожим на процесс принятия пищи. Если вкус чувствуется с первого прикосновения к еде, желудок начинает работать еще до того, как в него что-нибудь попадет, заранее выделяя пищеварительные соки. Ничего подобного, однако, не происходит, если бенгальского мальчика учат на английском языке… Пока он пыхтит и потеет над правописанием и грамматикой, внутренности не работают, а когда наконец приходит вкус, аппетит уже пропал… В то время когда все кругом шумно выступали в пользу обучения на английском языке, мой третий брат оказался достаточно смелым, чтобы оставить нас в бенгальской школе. За это я ему глубоко признателен".
Четвертый сын оказался слабоумным, но его сын Балендронат стал блестящим писателем, который, несмотря на раннюю смерть — ему не исполнилось и тридцати лет, — вписал свое имя в историю бенгальской литературы.
Пятый сын, Джотириндронат, считался одним из самых образованных людей своего времени. Красивый, элегантный, смелый, он был "Прекрасным принцем" индийского возрождения и пионером почти во всех областях искусства. Музыкант, композитор, поэт, драматург и актер, он со своей неукротимой энергией и страстной любовью к национальной культуре принимал участие в многочисленных предприятиях, которые далеко выходили за рамки искусства и литературы. Он выступал против британской монополии на судоходство и промышленное производство и чуть было не разорился в связанном с этим судебном процессе. Он был на тринадцать лет старше Рабиндраната, и его влияние на интеллектуальное и поэтическое развитие знаменитого брата сыграло большую роль, которую Рабиндранат всегда с благодарностью признавал. Не будет преувеличением сказать, что свидетельство гениальности Джотириндроната, лишь частично проявилось в его собственных делах, а по большей части скрыто в замечательном расцвете способностей его братьев.
