Ознакомительная версия.
Я не понял, о чём он говорил. И уточнил, зачем он ряд камней назвал «колом»? Как выяснилось, диаметр этого коло или, говоря современным языком – круга, был около 25 метров. Мы же стояли на его каменной окружности, лишь частично видимой из земли. Чтобы обойти его полностью, требовалось перелезать через ограды между усадьбами, проникать вовнутрь хозяйственных построек и проходить через сады.
Отец пояснил, что это коло очень старое. Татары строили свои дома и разбивали границы усадеб прямо по нему, не ведая о прошлом и назначении этого древнего кольца. Скорее всего, данное каменное коло относится к духовно-магическим сооружениям, и время его постройки надо искать в той же эпохе, когда возникли каменные шары (пена) водопада. Это звенья одной цепи и одной, нам неизвестной, цивилизации.
Я думал, что теперь мы вернёмся в дом приютившего нас татарина, но ошибся. Отец повёл меня дальше. И вскоре мы стояли на втором кольце. Здесь часть дуги прослеживалась очень хорошо, но дальше каменный забор мешал мне увидеть её продолжение. Неужели татары никогда не задавались вопросом о предназначении этих колец? Эта мысль всё время не выходила у меня из головы. Конечно, я спросил об этом у отца. Но он лишь повёл плечами.
Затем мы подошли к третьему кольцу, на части которого была устроена улица, и громадные камни дуги кола служили для неё подпорной стенкой. Моему удивлению не было предела. Настоящее циклопическое сооружение! Как древние люди и, главное – для чего, могли их создать. Но и это ещё было не всё. Видно, отец собирался поразить меня окончательно, когда подвёл к четвёртому каменному коло. «И все они, – сказал отец, – абсолютно одинаковы по размерам. Их создавал великий геометр».
К сожалению, из-за рельефа местности и большого числа татарских построек и растущих рядом с ними деревьев, было невозможно рассмотреть четыре каменных коло вместе. И я посетовал, что грандиозность этих сооружений скрывается за современными домами. Всё-таки мы находимся чуть ли не в центре села. И тогда отец повёл меня по узкой тропинке, проложенной между двумя соседними подворьями. Пройдя мосток, переброшенный через Манаготру, мы стали подниматься вверх, на гору Каблук-кая.
Такая интересная особенность у села Биюк-Узенбаш. Можно очень долго идти по нему в одну сторону, а затем окажется, что ты находишься рядом с противоположным его концом. Просто он скрыт за ближайшей горой. Каблук-кая с одной стороны хранила остатки места, где ещё греки проводили ритуалы-посвящения для молодых парней. А с другой – вовсю бушевала мирская жизнь…
Поднявшись выше села метров на тридцать-сорок, отец остановился и стал показывать расположение на местности каменных колец. Отсюда, как на карте, было хорошо видно, что эти гигантские (как по мне) сооружения отстоят друг от друга на одинаковом расстоянии. Понятно, что делалось это с определённым умыслом.
Все четыре кола, если провести линию от первого до последнего, вытянулись вдоль Манаготры, совсем рядом от берега. Река как будто касалась каждого из колец, передавая им свою живую силу. Она даже показалась мне ниточкой, соединяющей кольца воедино.
Я поделился с отцом своим предположением. И он похвалил меня, добавив лишь, что в древности Манаготра взаимодействовала с этими каменными колами. Очевидно, именно они и назывались «Готра» (Котра), откуда пошло первое название села. А Манаготра – значит «минует (проходит) через Готру». По крайней мере, логика в этом есть.
Я спросил у него, а как Манаготра взаимодействовала с Готрой? И отец ответил, что, скорее всего, вода заходила в каждое коло, проходя по нему. Затем точно также она проходила все последующие коло. В это же время на верхней кромке коло стояли люди и творили какие-то древние песнопения…
У меня после слов отца даже голова закружилась. Я на миг представил эту картинку и почувствовал в душе неимоверной силы восторг. Здесь и в самом деле происходило нечто великое. Здесь таилось с древних веков волшебство! Впрочем, тогда, восторгаясь увиденным, я не мог ещё ни понять, ни осознать величины сделанного нами открытия.
Отец вдруг сказал мне, что в Биюк-Узенбаше много старожилов. Неизвестно, связано ли это с особенностями горной местности и необыкновенно целебным климатом, или же здесь прослеживается влияние Манаготры и множества духовных святынь, таящихся под покровом земли.
Но и это было ещё не всё. Недалеко от нас, на склоне горы, высились строения, на которые я не обращал особого внимания. Они часто и густо заросли кустарником и деревьями, так что толком рассмотреть их было невозможно. Я вообще считал, что это татарские хозяйственные постройки или даже жилые дома, взгроможденные на склон горы.
Отец пояснил мне, что на самом деле – это башни. Всего их четыре. По количеству они совпадают с числом каменных колец. И в этом явно прослеживается закономерность. Они как-то с колами объединены. Здесь таится какой-то общий замысел.
Мы попытались, как могли, обследовать если не сами башни, то хотя бы подходы к ним и рассмотреть внешний вид. Нижние ярусы камней (по крайней мере, у двух башен) были сложены из крупных блоков. Очевидно, это очень старые фундаменты. А дальше – шли ряды с камнями поменьше. Отец мне объяснил, что нижние и верхние слои относятся к разным эпохам. Очевидно, башни неоднократно перестраивали или восстанавливали после катаклизмов. Их следует тщательно изучить. Явно назначение этих башен какое-то необыкновенное, и оно пока недоступно нашему пониманию.
В течение пяти лет отец занимался изысканиями в районе Биюк-Узенбаша. Но с собой он меня ни разу не брал. Как я выяснил позже, он и его коллеги получили негласный запрет на распространение сведений, касающихся открытого ими в крымских горах. От кого подобный запрет мог исходить, я, конечно же, не знал. Судя по всему, из области любительских исторических исследований всё, что делал отец и его друзья, очень быстро перекочевало в разряд государственной тайны.
Повторюсь – ничего этого я, конечно же, не знал. Лишь спустя десять лет отец приоткрыл мне завесу. Тогда мы уже жили за Уралом, сосланные сюда как немецкая семья ещё в 1914 году. Но ко времени моего восемнадцатилетия Российская империя уже пала, царская власть была низвергнута, и любые прежние отцовские обязательства потеряли свою силу.
Вот тогда я и получил ответы на многие вопросы, которые задавал десять лет назад. Начну с башен, о которых только что вёл разговор. Назывались они «свични». Это слово соединяло в себе два понятия – «свеча» и «вечность». Они и внешне чем-то напоминали свечи. На их крыше, как утверждал отец, были установлены линзоподобные сооружения. Очевидно, здесь либо возжигались ритуальные огни, либо линзы каким-то образом фокусировали солнечный свет для зажигания огня. В любом случае они были функциональными. Их ещё можно назвать «маячными». Если бы наш разговор происходил не в 1918 году, а допустим, в 1944, то я бы с учётом накопленных знаний назвал бы их сигнальными. Такие используются на аэродромах для корректировки посадки самолётов в плохую погоду. А что если каменные круги и служили для таких целей – они были стартовыми и посадочными площадками для летательных аппаратов с вертикальным взлётом. Конечно, я сейчас высказываю лишь предположение, которое ничем нельзя подкрепить, и тем не менее…
Отец рассказал и о том, почему эти башни носят название «свични» (свечные). Об их похожести на свечки и линзах для огня я уже говорил. А вот вторая трактовка этого названия – «вични» (вечные), меня долго ставила в тупик. Оказывается, у Манаготры имелось и второе название – река Вечности. А в древнем произношении звучало – Вична-рика. Выходит – это те сооружения, которые связаны с рекой Вечности, что закреплено в их названии – свични «с вечной» (находящиеся рядом с вечной рекой). Возможно, и само слово «свеча», более позднее по происхождению, произошло от имени этих башен, которые таковыми были по своей функции.
Удивляет то, что название этих башен, как и второе название реки Манаготры, явно древнерусского, точнее сказать, малоросского происхождения, впрочем, как я уже говорил, ранее и сама Манаготра тоже наполовину (если не полностью) суть древнерусское слово. Это указывает на древние корни этого места, очевидно когда-то бывшее русским, либо тавры, о которых мы мало что знаем, и обитавшие в здешних краях, были теми самыми древнерусами. Если бы нас не депортировали в 1914 году из Крыма, отец, немец по национальности, мог бы докопаться до этой тайны и, возможно, открыл бы древнерусские корни, преподнеся тем самым всей России неоценимый подарок. Но этого не случилось. Если бы не грянула революция и гражданская война, он мог бы уже свободно приехать в Крым и продолжить свою работу. Но кровавые события в России помешали ему это сделать. Так он и не завершил главную работу в своей жизни.
Вот что я узнал ещё от отца. Он рассказал, что местная легенда о механическом человеке была, оказывается, основана на реальных фактах. Тому было несколько подтверждений. Одно из них – самое главное. Членам экспедиции, в которую входил и мой отец, удалось обнаружить место, где татарин видел облако с частью «воспаряющего» в небо механического человека, а перед этим – яркие вспышки на поверхности земли, напоминающие разряды грома.
Ознакомительная версия.
