Ознакомительная версия.
Господин де Сюлли – министр и близкий друг короля Генриха Наварского, для удобства передвижения, с 1598 по 1604 год приказал высаживать сии роскошные деревья на обочинах, защитив, таким образом, дороги королевства от солнечных лучей, что делало поездку более приятной. Возможно, даже не желая того, де Сюлли, воздвиг, тем самым, себе нерукотворный памятник, заслужив похвалу тех немногих, кто может ценить то, что делает жизнь комфортнее.
Желтая пыль вздымалась из-под копыт рысаков, зависая над глинистой дорогой, за спинами мушкетеров, устремившихся к северному побережью королевства, в Нормандию. Угрюмые путники, оживились лишь после непродолжительного завтрака и кувшина доброго «бордо», что, несомненно, поспособствовало улучшению настроения, и не только вывело из сумеречной тьмы молчания, но и озарило лица дворян благодушными улыбками.
– А как вы догадались о Бэкингеме, милый граф, ведь я ни словом не упомянул герцога в канун нашего вояжа?
Подняв брови, Атос взглянул на друга.
– Вы полагаете, месье Арамис, что я отношусь к тем людям, которым необходимо непременно услышать, чтобы понять?
Они рассмеялись.
– И, тем не менее, даже принимая во внимание вашу незаурядную проницательность, я хотел бы объяснить всё, чего от нас ждут в Париже.
– Это вполне разумно, друг мой, ведь подобное предприятие весьма небезопасно, а значит, мы не вправе исключать гибели одного из нас. Если Всевышнему угодно, что бы погиб я, вы не испытаете неудобств. В случае же если умрете вы, я, не знающий тонкостей, в силу своей неосведомленности, поставлю под угрозу успех всего дела.
– Именно так месье, поэтому слушайте. В скором времени, один из наших друзей, явится с письмом к некой даме, которая из Парижа должна проследовать в аббатство Жюмьеж, куда он её уполномочен сопровождать. Там, по требованию самого Бэкингема, сия особа должна ждать его приезда, что явится гарантией того, что королева благоволит тайно встретиться с герцогом. Из монастыря, куда нам отведена честь препроводить милорда, после того как мы его встретим в Гавре, наш английский гость и упомянутая мною персона, в сопровождении и под охраной трёх мушкетеров, двое из которых, как вы догадываетесь, мы с вами, а третий, смею вас заверить, наш верный друг, отправятся в Париж.
****
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.
Утром того же дня, господин д'Артаньян, прибыл в оговоренное место, в указанное время. Передав коня в руки лакея, он вошел в просторную гостиную особняка, что утопал в зелени фруктовых деревьев на улице Сен-Поль. Навстречу мушкетеру вышла сама госпожа де Шеврез, в роскошном, темно-зеленом платье. Натягивая длинные перчатки, герцогиня, окинула ироничным взглядом молодого дворянина.
– Вы тот, кому поручено сопровождать меня?
Несколько сконфузившись, гасконец, склонил голову.
– Да, это я мадам.
– И как же ваше имя, прелестный юноша?
– Шевалье д'Артаньян, из Беарна, Ваша Светлость.
– Что ж, месье д'Артаньян из Беарна, берегите и берегитесь меня, я опасная спутница, особенно для молодых мужчин.
Она одарила гасконца одной из своих улыбок, о которой говорили: «Она стоит полкоролевства», и направилась во двор, где ожидал снаряженный в дорогу экипаж.
****
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.
Тем же теплым утром, не предвещавшим ничего необычного, мессир де База, проснулся в отменном настроении. Приятное знакомство с городом Королевских Лилий, безопасность и сытость, всё, что ожидало его в ближайшие дни, не могло не радовать молодого анжуйца. Рана его всё меньше тревожила, что так же не являлось причиной для уныния господина де База. Не смутило шевалье и отсутствие слуги, без которого он уже прекрасно обходился, накладывая чудодейственный бальзам на затягивающийся след от удара шпаги, сам себе, делая перевязку. Гийом, как обычно, в одиночестве позавтракал, оделся и принял решение совершить продолжительную прогулку, подбодрив себя одной из врачебных догм лекаря Лютюмье, нанятого де Сигиньяком для друга, и навещавшего больного раз в неделю.
– Только движение может способствовать скорейшему выздоровлению!
Оказавшись за дверью дома, анжуец огляделся. Ему было совершенно безразлично куда идти. Улочка была тиха и пустынна. Де База присел на каменную тумбу, громоздившуюся у стены. Равнодушным взглядом он сопроводил до обшарпанной арки шатающегося из стороны в сторону, подвыпившего гончара, очевидно, возвращавшегося с ночной пирушки, что едва тащил на спине деревянный ящик, гремя не распроданными горшками. Задумчивый взор шевалье проследовал за скрипучей двухколесной тележкой, что неспешно проползла в сторону Сен-Жерменской ярмарки, груженая клетями с разнообразными певчими птицами, обреченно щебечущими под неусыпным взором птицелова. И лишь журчащее шушуканье и тихие смешки двух молоденьких девиц, игриво скользнувших сверкающими глазками по его одинокой фигуре, вызвали беззаботную улыбку на лице молодого человека.
На башне Сен-Жермен-о-Пре пробил колокол, будто призывая анжуйца следовать на раскатистый звук в сторону величественно возвышающихся шпилей святой обители. Дворянин поднялся и словно зачарованный набатом, затерялся в толпе шумного перекрестка. Его хромота была уже почти незаметна, но всё, же препятствовала быстрой ходьбе. Неспешно двигаясь по довольно людному переулку, де База с интересом разглядывал многочисленные лавки и мастерские, где, словно пчелиный рой, гулко проживали свою суетливую жизнь, бесчисленные булочники, мясники, оружейники, шорники, скорняки и прочие, прочие городские обыватели, столь плотно расселившиеся в предместьях, и набившиеся до тесноты, как в пределах города, так и за крепостными стенами Королевской столицы. Наслаждаясь шумной парижской суматохой, вглядываясь в лица прохожих, наблюдая за знатными особами, медленно проплывающими мимо него, прячась за складками дорогих тканей в полумраке громоздких портшезов и роскошных карет, окутанных сонной вуалью высокомерия и значимости, Гийом сам не заметив того углубился в дебри узких лабиринтов улиц.
Через довольно продолжительное время, он остановился на перекрестке, похожем как две капли воды на тот с которого начал своё путешествие, и в то же время разнящимся настолько, что невозможно было разобраться, куда следует идти дальше. Всё смешалось в его голове, и лишь единственная мысль, прорвавшаяся сквозь прочие, с насмешкой твердила – заблудился. Встав посреди грязной мостовой, анжуец принялся, вертя головой, вглядываться в проемы меж покосившихся домишек, как поступает каждый сбившийся с пути провинциал, в круговороте большого города. Он понимал: вернее всего было бы справиться у снующих вокруг прохожих, но сообразить, что именно нужно спрашивать и как лучше это сделать не удавалось. Вдруг, среди толпы, словно знамя родного полка в пылу битвы, он разглядел алый плащ мушкетера кардинальской гвардии. Стремглав Гийом ринулся на красный, увенчанный золотым крестом, спасительный маяк, величественной пестротой выбивающийся из серой толпы горожан.
– Месье, месье, я прошу меня простить!
Гвардеец, наткнувшись на, словно выросшего из-под земли незнакомца остановился, изумленно оглядев молодого человека, очевидно пытаясь узнать в нем кого-либо из своих многочисленных приятелей. Тщетность усилий заставила кардиналиста еще более изумиться. Он, приняв горделивую позу, сухо с недовольством произнес:
– Чем обязан, месье?
– Сударь, прошу не понять меня превратно, но… я никого не знаю в этом городе, а отошел от дома слишком далеко…
Парижанин наморщил лоб, пытаясь понять, чего от него хочет незнакомец, он ещё раз окинув его с головы до ног, небезучастно поинтересовался:
– Вы хромаете, вы ранены?
– Пустяки месье, уверяю вас, сущие пустяки.
Анжуец доброжелательно улыбнулся.
– Дело в том, что алый плащ гвардейца кардинала, это всё, на что я могу надеяться в этом городе.
– В каком смысле?
Гийом испытывал некоторую неловкость, что не ускользнуло от глаз проницательного кардиналиста.
– Видите ли, можно так сказать, что прибыл я из Анжу, и в Париже всего несколько дней, но, невзирая на столь непродолжительный срок нахождения в столице был удостоен высокой чести – аудиенции у самого господина первого министра, монсеньора Ришелье. Поэтому алый плащ кардинальского телохранителя это… моя единственная надежда. Другими словами: это всё, что меня связывает с этим огромным, прекрасным, но чужим городом, прошу понять меня верно.
Виновато пожав плечами, анжуец запнулся. Глаза гвардейца округлились от удивления, а лоб покрыла глубокая морщина.
– Вам была предоставлена честь, увидеться с кардиналом?!
– Это правда.
Гордо произнес шевалье. Изумление на лице кардиналиста сменила ирония пропитанная недоверием.
– Ну, и по какому же вопросу, столь блистательного мессира соблаговолил принять первый министр Франции?
Насмешливый тон гвардейца был встречен полным неистовства взором анжуйца. Но подавив в себе ярость, исполненным значимости тоном, Гийом произнес:
Ознакомительная версия.
