И снова большой отрезок жизненного пути гуманиста закрыт для нас густой пеленой незнания: о том, как протекала жизнь Лас Касаса в 1520-е годы, в источниках нет никаких данных; не может дать ответа на этот вопрос и «История Индий», обрывающаяся на изложении событий в Кумане.
Между тем конкиста продолжалась: с островов захватчики перешли на континент, под их пятой оказались Южная, Центральная Америка и часть Северной. В огне и потоках крови погибли древние цивилизации Мексики и Перу, все новые миллионы еще вчера свободных людей становились бесправными.
Лас Касас не мог оставаться только летописцем, наблюдающим издалека за развитием событий. Кипучая натура этого человека толкает его на новые попытки вмешательства в действия колонизаторов. Новый план Лас Касаса, с которым он выступает в середине 1530-х годов, был, с одной стороны, опять основан на той точке зрения, что распространение христианской религии среди индейцев является долгом Испании и испанцев, и рассчитан на использование авторитета церкви для прекращения истребительных войн и приостановки порабощения индейцев. С другой стороны, план этот учитывал горький опыт Куманы — мысль об организации «мирного соседства» индейцев и колонистов на одной территории была отброшена, а действия Лас Касаса были заранее обставлены более прочными гарантиями от вмешательства его противников.
В то время, о котором идет речь, территория, захваченная конкистадорами в Новом Свете, еще не была сплошной: между землями, на которых уже установилась безраздельная власть поработителей, вклинивались кое-где (особенно в горных районах) пространства, куда пока не ступала нога конкистадора. Лас Касас поставил своей целью уберечь хотя бы некоторые из таких местностей от ужасов испанского вторжения и в то же время приобщить их население к «благам» христианства. Однако на пути к осуществлению этих целей стояли не только алчущие все новых и новых земель, золота и рабов конкистадоры, но и достаточно влиятельные представители церковной иерархии и правящих кругов, считавшие нормальным, более того — необходимым скорейшее покорение «язычников» и насаждение среди них католического вероучения вооруженной рукой.
Лас Касасу важно было удачно осуществить хотя бы одну мирную миссионерскую акцию, чтобы затем, опираясь на этот опыт, более решительно требовать прекращения бесчинств и кровопролитий, чинимых под флагом борьбы с «язычеством». В качестве «опытного поля» он избрал район одной из центрально-американских областей — Гватемалы, добившись от короны строгих распоряжений о невмешательстве колониальной администрации в свою деятельность и о недопущении в этот район испанских войск.
С точки зрения тех целей, которые ставили перед собой энергичный клирик и сопровождавшие его миссионеры, «эксперимент в Вера Пас» (так называлась местность, куда отправился Лас Касас), удался вполне. Население было окрещено и усваивало элементы католического вероучения; при этом Лас Касас и его помощники перевели на язык киче и изложили стихами отдельные библейские и евангельские тексты, а специально обученные ими индейцы исполняли эти песнопения перед своими соплеменниками под аккомпанемент национальных музыкальных инструментов. Более того, отряды конкистадоров ряд лет не переступали установленной Лас Касасом демаркационной линии, а испанский генерал-капитан (губернатор) Гватемалы — свирепый предводитель конкистадорских банд Педро де Альварадо — посетил Вера Пас только в качестве почетного гостя и в сопровождении Лас Касаса.
Ясно, конечно, что практические шаги такого рода, как деятельность Лас Касаса в Вера Пас, никак не могли быть препятствием к установлению неограниченного колониального господства Испании на американском континенте и объективно даже облегчали господствующим классам Испании построение колониальной империи — тюрьмы народов Западного полушария. Не могут считаться «вкладом» в дело прогресса и успехи христианизации населения того или иного района, даже если эта христианизация осуществлялась теми сугубо мирными, «просветительскими», исключавшими всякое принуждение и насилие методами, к которым прибегал Лас Касас.
Но вместе с тем надо трезво оценивать и суровую реальность эпохи. Надо учитывать, что в те годы власть Испании над землями Центральной и Южной Америки утвердилась безраздельно и на долгий исторический период; наивно было бы думать, будто имелась возможность вообще отвести всякую угрозу подчинения колонизаторам той или иной области Нового Света, вошедшей уже в орбиту испанской колониальной политики, и обеспечить какому-либо народу или племени реальную возможность независимого развития. В таких условиях крайнего неравенства сил даже отсрочка вторжения конкистадоров или тем более замена непосредственного вооруженного захвата данной территории медленным, постепенным переходом ее под власть державы-победительницы была наименьшим злом. Населению такой области — тому поколению, которому выпала горькая участь жить в век конкисты, — было не так уж безразлично, кто появится на его земле в качестве носителя чужеземной власти — должностные лица колониальной администрации, ведомые Лас Касасом — трагически заблуждающимся, но искренне, дружески расположенным к индейцам, — или оголтелые, пьяные от крови бандиты, жгущие хижины, нанизывающие на копья младенцев, насилующие женщин и угоняющие юношей и мужчин в рабство. Точно так же, коль скоро такая могущественная сила той эпохи, как церковь, поставила своей целью приобщить всех «язычников» Америки к «свету святой католической веры», обращаемым было далеко не безразлично, делается ли это путем проповедей на их родном языке или с помощью виселиц, костров и решеток для поджаривания живых людей. Вместе с тем надо иметь в виду, что «эксперимент в Вера Пас» можно уподобить небольшому мазку на огромной картине конкисты, столь мала эта область по сравнению с необъятными пространствами двойного американского континента, столь ничтожно мало по численности было ее население по сравнению с миллионными жертвами испанской агрессии.
Итак, коль скоро захват и порабощение Нового Света Испанией стали свершившимся и необратимым фактом, основной целью неутомимого защитника индейцев становится отстоять право коренного населения Америки на существование. Тех, кто пал в неравной борьбе под ударами мечей и копытами коней конкистадоров, невозможно было вернуть к жизни; но вчерашние конкистадоры, захватив земли и обзаведясь даровой рабочей силой для их возделывания, превратились в энкомендеро — плантаторов. Жестокость и алчность их осталась прежней, только вместо насильственного присвоения золота они теперь насильственно присваивают труд, а место меча заняла плеть.
Против них, энкомендеро — против целого социального слоя этих родственных ему по крови и одинаковых по происхождению, но чуждых и резко враждебных по внутреннему облику и духу людей — обращает теперь Лас Касас свое гневное слово. В 1540–1542 гг. он составляет и направляет правителю королевства — принцу Филиппу — обстоятельный доклад, в котором рисует обобщенную картину конкисты и настойчиво проводит мысль о катастрофических для индейцев ее последствиях. В то же время происходит в г. Вальядолиде его знаменитый публичный диспут с Сепульведой — идеологом рабовладельцев и сторонником расистских по сути взглядов на аборигенов Нового Света как на существа низшего порядка, неполноценные в физическом и моральном отношениях. За всю последующую историю Перу, пишет основатель перуанской компартии Мариатеги, не было такого деятельного и убежденного защитника коренного населения, как Лас Касас[26].
И снова неутомимому защитнику угнетенных на какое-то время показалось, что его усилия не пропадают даром: в 1542 г. издаются так называемые «Новые законы», в какой-то мере регулирующие отношения между туземным населением и колонизаторами. Но даже те жалкие полумеры, которые были приняты, остались на бумаге. Плантаторы-рабовладельцы приняли их в штыки, и в этом Лас Касас смог вскоре убедиться лично.
1 марта 1543 г. он назначается епископом в Чиапу — область на юго-востоке Мексики[27] — и 11 июня 1544 г. прибывает в свой диоцез. Внешне все это выглядело как почесть, как некое воздаяние неутомимой деятельности борца за справедливость. Но фактически назначение на епископскую кафедру в Чиапу было не чем иным, как облеченной в благопристойные формы ссылкой. Активность престарелого священника пришлась не по нутру двору и церкви, и его постарались спровадить подальше — туда, где ему предстояло оказаться лицом к лицу с наиболее агрессивными своими противниками, крайне раздраженными ролью Лас Касаса в разработке «Новых законов».
Глухая область на границе с Гватемалой была почти совершенно отрезана от внешнего мира; чиапская епархия принадлежала к числу беднейших во всей системе римской церкви и несомненно была беднейшей среди епархий «Западных Индий». Главное же, область Чиапа была настоящим осиным гнездом энкомендеро…
