белыми и красными пятнами, сердце застучало, и тут она услышала, как хлопнули двери поезда.
– Все будет хорошо! – воскликнула она.
– Умница, – ответила мама.
– Не плачь, ты ведь уже большая девочка, – сказал отец.
По щекам Элизабет скатились слезы.
– Она и не думала плакать, пока ты не напомнил! – упрекнула Вайолет. – Смотри, до чего ты ее довел!
Поезд тронулся, и среди толпы машущих на перроне людей мама с папой оставались неподвижны, словно статуи. Элизабет тряхнула головой, смахивая слезы, и, когда в глазах прояснилось, увидела, как родители стоят, крепко прижимая локти к бокам, словно боятся прикоснуться друг к другу.
Донал хотел знать, что произошло с братьями и сестрами Элизабет: их всех убили?
– Не болтай глупостей! – заявила Пегги. – Никого не убили.
– Тогда где же они? Почему не приедут?
Донал чувствовал себя обделенным, потому что Эшлинг решительно присвоила себе все права на гостью: только и слышно «моей подруге Элизабет это не понравится» и «когда приедет моя подруга Элизабет». Донал надеялся, что есть еще тайный запас братьев и сестер, которых можно забрать себе.
– Она единственный ребенок в семье, – объяснила Пегги.
– Так не бывает! – возмутился Донал. – У всех есть братья и сестры. Что с ними случилось?
Эйлин не удалось вызвать подобный энтузиазм у остальных членов семьи: лишь Эшлинг и Донал с нетерпением ждали гостью. Шон-младший в принципе не обращал внимания на чье-то присутствие или отсутствие в доме. Морин сказала, что и с одной-то Эшлинг проблем хватает, а если еще и вторая такая же появится… Имон заявил, что не собирается мыться из-за какой-то девчонки, которую он в жизни не видел, и вообще, он и так уже чистый. У Ниам резался зубик, она капризничала и ревела до посинения. У самой Эйлин не хватало времени переживать еще и за гостью. Судя по чопорному письму и кратким, невнятным рассказам Вайолет о дочери, девочка привыкла к более утонченному образу жизни. Оставалось надеяться, что она не окажется пугливой барышней, которая боится рот открыть. Иначе привезти ее из-под лондонских бомбежек в суматошный дом О’Конноров будет все равно что бросить ребенка из огня да в полымя. Еще не известно, что хуже.
В любом случае благодаря девочке Эйлин и Вайолет могли бы снова сблизиться после стольких лет. Эйлин усердно старалась поддерживать связь с подругой, часто писала письма, подробно рассказывала про жизнь в Килгаррете и отправляла подарочки на день рождения единственной дочери Вайолет, но в ответ та лишь время от времени присылала открытки.
Эйлин было безумно жаль потерять те близкие отношения, которые когда-то возникли между ними в католической школе. В то время они обе оказались там по ошибке: семья Вайолет (совершенно напрасно) думала, что католическая школа может сделать из девочки юную леди, а семья Эйлин считала, что качество образования в католической школе в Англии наверняка гораздо выше, чем на родине.
Эйлин обрадовалась шансу, что подруга снова вернется в ее жизнь. Возможно, через год или два, когда закончится эта ужасная война, Вайолет и Джордж приедут погостить, остановятся в гостинице Доннелли на другой стороне площади и поблагодарят Эйлин от всего сердца за то, что на щеки их дочери вернулся румянец. Старая дружба вновь расцветет, и у Эйлин будет с кем вспомнить те давно прошедшие дни в школе Святого Марка, о которых она не могла больше ни с кем поговорить. Все местные заявили, что она зазнайка уже только потому, что вообще училась в английской школе.
Было бы неплохо самой поехать на пристань, чтобы встретить девочку в Дун-Лэаре, или в Кингстауне, как сказали бы некоторые, чтобы позлить Шона.
Провести денек в Дублине и развеяться, вместо того чтобы пялиться в счета и бухгалтерские книги. С пристани можно доехать на трамвае до центра города, показать Элизабет достопримечательности и, может, наконец-то подняться на колонну Нельсона, где она так ни разу и не побывала. Эх, размечталась… Она не сможет поехать, и забирать гостью придется Шону-младшему.
Парень себе места найти не может и постоянно ругается с отцом по любому поводу, так что ему пойдет на пользу уехать на денек и не появляться в лавке. Во вторник после работы он может сесть на вечерний автобус. Остановится у кузины, которая держит маленький пансион в Дун-Лэаре. Полдюжины яиц хватит, чтобы отблагодарить ее за возможность переночевать на диване в гостиной. Надо строго-настрого наказать ему быть на причале еще до того, как пришвартуется паром, чтобы Элизабет не испугалась, что ее никто не встречает. Он должен будет найти светловолосую девочку десяти лет в зеленом пальто, с коричневой сумкой на плече и с коричневым чемоданом в руках. Ее надо поприветствовать, назвать себя и накормить бармбрэком [2] с оранжадом, пока они будут ждать на остановке. И ни в коем случае не мешкать, а то опоздают на автобус.
Эйлин знала, что у Шона не было ни малейшего интереса ехать за какой-то девчонкой, но возможность повстречать группу парней, собирающихся записаться в британскую армию, как случилось в прошлую поездку в Дублин, приведет его в восторг.
Эйлин договорилась с Махерами, что заберет котенка после обеда в день приезда Элизабет. Если что-то пойдет не так, то будет чем отвлечь всех от гостьи. Кроме того, ожидая приезда Элизабет, все будут думать еще и о черно-белом пушистом комочке, чье появление наверняка вызовет восторг.
* * *
Миссис Мориарти оказалась очень доброй и поделилась с Элизабет едой. Они вместе ели зеленый горошек прямо из банки.
– Не знала, что горошек можно есть холодным, – сказала Элизабет.
По сравнению с этим ее припасы выглядели скромно: шесть маленьких аккуратных сэндвичей со срезанной корочкой, причем три с маленькими кусочками сыра и три с еще меньшими кусочками помидоров. А также яблоко и две печеньки, завернутые в белую бумагу, и даже бумажная салфетка прилагалась.
– Мама сказала, что это мне на ужин и на завтрак, но, пожалуйста, возьмите себе сэндвич в благодарность за горошек, – не по-детски серьезно произнесла Элизабет.
Миссис Мориарти попробовала сэндвич:
– Очень вкусно! Как же тебе повезло, что мамочка делает для тебя такие вкусные сэндвичи!
– Вообще-то, я сама приготовила, но мама все упаковала, – ответила Элизабет.
Миссис Мориарти рассказала, что едет домой в графство Лимерик, к сыну с его стукнутой на всю голову женушкой. В Англии она жила с тех пор, как овдовела, и полюбила огромный Лондон всем сердцем. Работала в овощной лавке, все к ней прекрасно относились, но теперь, когда ее разбил
