6
В это время указ Петра Великого, запрещавший проигрывать более одного рубля, совершенно потерял своё действие.
По вступлении на престол своего внука, Петра II, инокиня Евдокия Фёдоровна жила в Кремлёвском Вознесенском монастыре в Москве, имела свой штат и на содержание получала ежегодно 60 тысяч рублей. Скончалась в 1731 году.
Как часто были розыски, можно видеть из дел тайной канцелярии, хранящихся в архивах. Поводом к пыткам служили каждое неосторожное слово, иногда нетрезвого человека, всякая сплетня домашней прислуги. Для примера приведём следующий случай: какая-то неизвестная женщина Мете Вестенгардт объявила тайной канцелярии, что раз при ней бывшая на службе у цесаревны Елизаветы мадам Ягана Петрова дурно отзывалась о Бироне, называя его с женою нефамильными людьми; говорила, что, когда он сделается герцогом курляндским, императрица выйдет за него замуж, а герцогиню сошлют в монастырь. После производства розыска по этому извету состоялась резолюция, подписанная собственноручно императрицею. «Вместо кнута бить плетьми, а в прочем быть по вашему мнению. Анна», то есть Ягане Петровой учинить жестокое наказание плетьми и сослать в Сибирь, в дальний монастырь, где и содержать неисходно. Замечательно одно место в показаниях о том, что при разговоре была какая-то служанка Елизабет, которая упрашивала говорить тише, так как окна низки. За новость Вестенгардт получила в награду 200 рублей.
При Петре Великом должность генерал-адъютантов имела весьма важное значение и обыкновенно давалась людям доверенным, представляющим собою око государя. Они были почти постоянно в поездках по поручению государя, то для исследования какого-нибудь важного события, то для наблюдения за действиями губернаторов. При Петре генерал-адъютантов было только пять: Волынскии, Ягужинский, Девьер, Александр Румянцев и Семён Нарышкин.
Князь Мещерский, служивший мичманом при Каспийском порте и бывший домашним шутом у генерала Матюшкина, нередко своими дерзостями возбуждал неудовольствие губернатора. Раз, взбешённый какой-то дерзостью, Артемий Петрович приказал вымазать князю лицо сажей, посадить его на кобылу и привязать к каждой ноге по пудовой гире с живой собакой… Затем, продержав таким образом два часа, по распоряжению же губернатора князя Мещерского сняли с кобылы и посадили голым телом на лёд, посыпанный солью, и в таком положении продержали князя ещё час.
А. Д. Кантемир был русским послом в Лондоне с 1732 по 1738 год. С 1738 года до конца жизни (31 марта 1744 года) Кантемир был послом в Париже.
Постройка каменного дворца, задуманного Петром Великим после своей свадьбы с Екатеринушкою, поручена была первоначально архитектору Леблану, после которого постройкою заведовал граф Растрелли-отец, но окончательная отделка последовала уже в царствование Елизаветы Петровны. Что же касается до фонтана Самсона, то этот фонтан, поставленный при Екатерине, имеет символический смысл. Самсон, раздирающий пасть льва, указывает на полтавскую победу в день св. Самсония, причём лев знаменует Швецию, в государственном гербе которой, действительно, изображается лев.
При Анне Ивановне выписаны были итальянские певцы и основалась итальянская опера, на которую были потрачены значительные суммы.
19 января 1730 года, когда Пётр II уже был при смерти, князь Алексей Григорьевич Долгоруков предложил своим ближайшим родственникам составить подложное завещание от имени императора Петра II о назначении преемницей престола государыни-невесты. Было заготовлено два экземпляра завещания: первый хотели поднести императору для подписи, а на втором кн. А. Г. Долгоруков собственноручно подделал подпись Петра II на тот случай, если император будет не в состоянии подписать первый экземпляр. Пётр II не приходил в сознание, и подписать подложный документ не удалось. После кончины императора оба экземпляра были сожжены. Почти через 10 лет дело раскрылось, и главные его участники (Иван Алексеевич, Сергей Григорьевич и Василий Лукич Долгоруковы) после проведения дознания были казнены в Новгороде 8 ноября 1739 года.
По донесениям нашего посла Бестужева-Рюмина, в это время отношения русского двора к шведскому находились в самом натянутом положении. По проискам французских послов Костежа и Северина, в Стокгольме было решено заключить с Турцией наступательный союз против России, в котором Франция обещала принять участие доставлением, в продолжение трёх лет, Швеции субсидий по триста тысяч ефимков в год. Союз этот был расстроен удачными действиями Миниха, вследствие которых заключён был мир с Турцией. Необходимо при этом добавить, что политическая борьба партий в Швеции обходилась и нам недёшево: на одни подарки шведским министрам расходовалось тысяч по пятьдесят ефимков единовременно.
Герб герцога Бирона составляли два щита — большой и малый, из которых в первом изображались гербы Курляндии — золотые львы — и гербы Семигалии — серебряные олени, в малом же, разделённом на две части, изображались: внизу герб Биронов — чёрный ворон с зелёной веткою, вверху же, с правой стороны, половина русского государственного герба — двуглавого орла, а с левой — буква А (короля Августа), под королевскою короною, с продетым сквозь букву камергерским ключом. Щиты с княжескою короною окружала герцогская мантия.
За турецкую войну Миниху было пожаловано только звание подполковника Преображенского полка.
Из допросов, данных Миниху в 1742 году, видно полное сознание фельдмаршала в том, что к цесаревне Елизавете был приставлен от него для шпионства урядник (бывший в 1742 году уже капитаном) Щегловатов («Русский Архив» 1864 г., вып. 5 и 6, стр. 511).
Лесток, впоследствии граф, из французских протестантских дворян, родился в городе Целле, в 1692 году, и, прослужив недолго во Франции полковым лекарем, в 1713 году приехал в Россию, где и был определён придворным медиком. Несколько раз сопровождал Петра и Екатерину за границу и пользовался их покровительством, в особенности последней. Через пять лет, однако же, он был сослан в Казань, будто бы вследствие жалобы придворного шута Лакосты за обольщение его жены и четырёх дочерей. По вступлении на престол Екатерины I Лесток был возвращён и определён лейб-медиком к цесаревне Елизавете, при которой и состоял во всё время царствования Екатерины I, Петра II и правительства Анны Леопольдовны. Лесток считался самым доверенным лицом Елизаветы и имел большое влияние при её дворе. Это был тип авантюриста умного, изворотливого, приятного и никогда не забывавшего своих интересов.
Ламберта, учёный садовник в Царском Селе, которое тогда ещё не было городком, а было приписано с 1728 года, как собственность, к «комнате» её высочества Елизаветы Петровны.
Первая мысль принадлежала камергеру Алексею Даниловичу Татищеву.
Этот двор находился на Фонтанке, недалеко от Летнего сада, и был построен в 1736 году специально для помещения слона.
Михаил Алексеевич Голицын, став придворным шутом, получил прозвище Квасник. Это прозвище при дворе стало и его фамилией — Кваснин (из-за того, вероятно, что мать его была из рода Квашниных).
Весьма интересны сведения, во что обходилось казне содержание этого слона. На одну его пищу отпускалось: пшеничной муки 365 пуд., сорочинского пшена 136 пуд. 35 ф., сахару 2 пуда 15 ф., перцу 38 фунт. 2 зол., имбирю 38 фунт. 2 зол., зардачи 1 пуд 36 ф., из пряностей: гвоздики, кардамона, корицы и мускатных орехов по 7 фунтов 58 зол., шафрана 1 фунт 68 зол., соли 45 пуд. 25 ф., виноградного белого вина на полгода 21 ведро, водки на зимнее полугодие 32 ведра, тростника сырого 230 пуд. и сухого 682 пуда 10 ф., травы 230 пуд. и сена 682 пуда 20 ф. На случай болезни отпускалось на лекарства тоже ежегодно от 50 до 100 рублей. По существовавшим же тогда ценам, всего расходовалось в год 2369 р., которые и выдавались обер-егермейстерским делам из дворцовой конторы частью натурой, частью деньгами. Кроме того, на освещение помещения слона отпускалось в год до 4000 свечей (документы арх. минист юстиции).
В «Кратком описании торжества, с которым славный мир в Санкт-Петербурге празднован» (Примечания на «С. — Петербургские ведомости» 1740 г.), с пунктуальною подробностью изложен весь порядок празднеств и увеселений, сопровождавшихся различными наградами. Из числа последних нельзя не упомянуть доставшихся на долю семейства Бирона: самому владетельному герцогу курляндскому преподнесён был собственноручно императрицею Анною Ивановною великий золотой бокал, весь осыпанный крупными бриллиантами, и, кроме того, пожаловано 500 тысяч руб.; обоим его сыновьям, Петру и Карлу, ордена св. Андрея Первозванного с бриллиантовыми крестами и звёздами; дочери Гедвиге — портрет императрицы, осыпанный бриллиантами; брату герцога Карлу Бирону — портрет императрицы, осыпанный бриллиантами, и шпага, осыпанная тоже бриллиантами. Что же касается до Артемия Петровича Волынского, то он получил двадцать тысяч рублей.
