Французский офицер проникся дружеским чувством к этим простым и отважным людям, сражавшимся с полнейшим презрением к опасности и делившимся с пленными своим скудным пайком. Со своей стороны, русские с любопытством смотрели на этого человека, говорившего на их языке, здорово пившего и хотя не сражавшегося, но находившегося всегда в самом горячем месте боя.
— Не волнуйтесь, — говорил генерал Васильев, нанеся ему визит в полевой госпиталь, где Тавернье заканчивали перевязывать ногу.
— Я очень хотел с вами здесь встретиться, — проворчал он. — Я не только не нахожу никакого принадлежащего нам материала, но вы попросту держите меня в стороне. Я спрашиваю себя, что я здесь делаю, раз я не имею права сражаться вместе с вами.
— Вы хорошо знаете, что такое приказ. Все офицеры, прибывшие из союзных стран с миссией наблюдателей по иностранному вооружению, находятся в той же ситуации, что и вы.
С возмущением Франсуа отвернулся.
Если бы Леа и имела сомнения относительно необходимости разгрома нацистской Германии, то увиденное ею 15 апреля 1945 года утвердило ее в ненависти и отвращении.
Джордж Мак-Клинток тщетно пытался возражать против того, чтобы она сопровождала группу врачей и санитарок доктора Хуга, главы медицинской службы 2-й британской армии, в лагерь Берген-Бельзен, который только что был освобожден. Он уступил, вняв ее доводу:
— Их не так много, я должна туда отправиться.
Поля и сосновые леса простирались, насколько хватало глаз. Дорога поднималась к островерхой колокольне, возвышавшейся над окруженными цветущими лугами домиками деревни Берген. Без танков, грузовиков, солдат, стоявших вдоль дороги, война казалась бы очень далекой.
Внезапно за поворотом дороги на обнаженной равнине открылся мир кошмара: колючая проволока, сторожевые вышки, ряд зеленоватых бараков. Живые скелеты, одетые в полосатые мешки, бродили по серому песку. Некоторые из этих призраков пошли навстречу им до ограды, протягивая свои иссохшие руки, пытаясь улыбнуться, в то время как слезы текли по их изможденным лицам. Эти улыбки испугали солдат, которые некоторое время оставались неподвижными, словно опасаясь того, что им предстояло увидеть. Доктор Хуг велел угостить всех горячим кофе. Потом они вошли.
Повисшие на колючей проволоке полуголые трупы; на земле тоже трупы мужчин, женщин и детей, обнаженные или покрытые лохмотьями. Англичане медленно вступали в невообразимый мир, населенный существами без возраста, которые с трудом несли тяжесть своего тела.
Леа не могла оторвать взгляд от этих лиц странного цвета: землистого, серого, фиолетового.
Толпа полуживых расступилась перед ними. Они двинулись по круговой дорожке налево, потом направо. Открылся весь мрачный, подавляющий ужас лагеря. Доктор Хуг вошел в один из бараков, сделав знак своим спутникам остаться на пороге. Когда после долгих минут ожидания он вышел оттуда, его было не узнать: исказившиеся черты лица, блуждающий взгляд, трясущиеся руки.
— Вынесите их оттуда, — пробормотал он.
Мак-Клинток помешал Леа войти.
— Найдите вашу санитарную машину и скажите другим, чтобы они сопровождали вас на грузовике с одеялами.
Когда Леа вернулась, десятки женщин лежали на земле. От их тел исходило зловоние — почти все были больны дизентерией и не имели сил подняться. Бледные скелеты, покрытые ранами и нечистотами, завернули в одеяла.
Скоро сотня из них умерла. Весь день и всю ночь врачи, санитарки, солдаты занимались перевозкой, мытьем, питанием депортированных. При свете прожекторов сорок пять бараков казались декорацией фильма ужасов.
Генерал медицинской службы Хуг обратился к начальству с ходатайством о предоставлении ему госпиталя на четырнадцать тысяч коек и немедленном откомандировании в его распоряжение врачей, санитарок и тысячи тонн медицинского материала и медикаментов, чтобы попытаться спасти пятьдесят шесть тысяч людей, интернированных в лагере Берген-Бельзен и страдавших от голода, гастроэнтерита, тифа и туберкулеза.
На следующее утро насчитали тысячу умерших среди тех, кто получил некоторую помощь. Все было серым: небо и люди, земля, покрытая грязью, бараки. Шел дождь.
Леа вместе с Джорджем направилась к выходу из лагеря, чтобы немного отдохнуть. Они прошли мимо широкого рва под открытым небом, переполненного обнаженными трупами ужасающей худобы. Леа остановилась у края с абсолютно неподвижным лицом и жадно смотрела вниз. Эти руки, эти ноги, эти лица принадлежали мужчинам и женщинам, которые смеялись, любили, страдали. Это казалось ей непостижимым. Это нагромождение тел не имело ничего человеческого, оно не могло принадлежать живым существам, подобным ей. Что-то ускользало от нее… Почему?.. Почему это?.. Почему они?..
— Идемте, Леа, пойдем лесом.
Она пошла за ним, не возражая.
— Смотрите! — крикнула она, указывая пальцем.
Между молодыми елями вытянулись сотни тел.
Группа штатских немцев, понукаемых английскими солдатами, переносила трупы и складывала их рядом с другими. Леа и ее спутник подошли к ним. Немцы положили совсем рядом с ними тело женщины, разорванная одежда которой обнажила ноги, покрытые кровоподтеками, выступающие кости. Дождь придавал лицу вид утопленницы.
— Леа…
Молодая женщина повернулась к Джорджу. Но он отошел и разговаривал с одним из солдат.
— Леа…
Кто звал ее таким слабым голосом, будто он выходил из-под земли? Она опустила глаза и посмотрела себе под ноги. Глаза женщины с лицом утопленницы были открыты и смотрели на нее. Чудовищный страх парализовал ее.
— Леа…
Ей не почудилось. Ее действительно звала эта женщина. Она нагнулась. Огромные глаза смотрели прямо на нее. Кто была эта полуживая женщина, шептавшая ее имя? Ни одна черта на этом бледном лице не была ей знакома. Ее втянутые губы, впалые щеки, обострившиеся… нет!
— Сара!
Этот крик заставил Джорджа и солдат обернуться. Английский офицер быстро подошел к ней.
— Что с вами?
— Сара! Это Сара!
— Эта женщина жива! — воскликнул солдат, подошедший к ним.
Мак-Клинток поднял ее и бегом перенес к наспех разбитой палатке, превращенной во временный госпиталь.
Умирающую положили на походную кровать и, сняв с нее лохмотья, накрыли одеялом. Леа опустилась около нее на колени и взяла за руку.
— Ты жива, Сара, ты жива. Мы увезем тебя далеко отсюда и вылечим.
— Никто из лиц, содержащихся здесь, не может быть вывезен из лагеря, мадемуазель.
— Но почему?
— Чтобы не вызвать эпидемии. Мы обнаружили очень много случаев тифа. Кроме того, она не транспортабельна.
— Но…
— Оставьте, Леа, надо слушать доктора. Идемте, мы вернемся позже.
— Я не хочу оставлять ее.
— Будьте благоразумны.
Леа склонилась над Сарой и поцеловала ее в обе щеки.
— Отдохни, все кончилось, я вернусь.
Не говоря ни слова, они направились к столовой. Им подали чай и по куску кекса, но они не могли есть. Джордж протянул ей пачку «Плейере».
— Помогите мне забрать ее отсюда.
— Вы слышали, как и я, ее нельзя…
— Мне наплевать на то, чего нельзя делать, нужно увезти Сару.
— Куда вы хотите увезти ее?
— В Англию.
— В Ан…
— Да, должен существовать какой-то способ.
— Но…
— Найдите его, я умоляю вас.
— О! Леа, мы живем в кошмаре. Мне кажется, что я схожу с ума.
— Сейчас не время стонать. Найдите самолет, вылетающий в Англию.
— Есть много…
— Чего? Говорите скорей!
— Много самолетов, которые вывозят раненых.
— Да, это то, что нужно!.. Это отличная мысль. Вы устроите меня сопровождающей группы.
— Может быть, это и удастся… Самое трудное — вынести ее из лагеря. Санитарная служба, конечно, усилит охрану у ворот лагеря.
— Мы найдем способ. Наведите справки, когда вылетает ближайший самолет.
— Я сейчас займусь этим. Но обещайте мне немного отдохнуть.
— Хорошо.
— Мы встретимся в конце дня и навестим вашу подругу.
У Леа не было времени для отдыха. Едва она вышла из столовой, как ее начальница, мисс Джонсон, отправила ее помогать при перевозке больных. Только поздно вечером она смогла прийти к Саре. Джордж уже был там. Несчастная спала.
— Наконец-то вы. Послезавтра, — зашептал он, — будет самолет. Командир самолета — мой друг, которому я спас жизнь. Он согласился взять нас. Я достал форму одного из наших погибших товарищей. Завтра, когда наступит ночь, мы наденем ее на Сару и переправим ее на вашей машине, которую вы подгоните в течение дня. Вы завербованы для перевозки раненых. Вы будете сопровождать их до Англии, где они будут распределены по разным госпиталям страны.
— Но они там сразу увидят, что перед ними женщина.
— Один из моих друзей, королевский медик, встретит самолет. Он займется по приказу Ее Величества приемом некоторого числа раненых.
