Через две недели к ней приехал из Нашвилла офицер Эндрю по снабжению майор Уильям Б. Льюис с письмом, полученным им от Эндрю, в котором тот просил послать по реке Теннесси транспортные средства для доставки офицеров и рядовых, особенно больных.
— Я не могу послать ему через армейские каналы хотя бы одну лошадь, — пожаловался ей майор Льюис. — Поэтому я открыл частную подписку. Я набрал около шестисот долларов, но капитан Эрвин остановил меня в Нашвилле на том основании, что я помогаю и поощряю военный мятеж.
— Военный мятеж! — поразило ее словно молнией. — На каком основании?
— На том основании, что генералу Джэксону было приказано распустить корпус под его командованием, а он отказался сделать это и настоял на том, чтобы привести солдат домой.
Рейчэл, словно она стояла на своем поле, твердо уперлась ногами в половик и высоко подняла голову:
— Ну, добро для генерала Джэксона! Как мог додуматься военный департамент распустить солдат вдали от дома, не обеспечив транспортом и припасами для обратного пути?
Через шесть недель по вызову, присланному с курьером, она оседлала самую резвую лошадь и поехала в город. Там она увидела солдат, собравшихся на площади. Мужчины были изможденными, в изношенной одежде после месячного перехода по Тропе. Вспоминая толпы, попрощавшиеся с ними три месяца назад, пушечную пальбу, флаги и речи, она оглядела площадь: там стояла всего горстка зевак.
Направляясь к месту, где находился Эндрю, пожимавший руки своим офицерам, она подумала, что не видела его таким худым со времени его возвращения из Филадельфии в жаркий июньский день 1795 года, когда она вышла из сарая и увидела его обмякшим в седле на лошади перед их хижиной в Поплар-Гроув. Но его душевный настрой не ослаб. Он крепко поцеловал ее в губы, и его кости там, где они прикоснулись к ее телу, причинили боль. Его поза, когда он стоял, обнимая ее и наблюдая, как пехотинцы расходятся с площади, выражала не ущемленную гордость и даже не возмущение, а ясное понимание, что военный департамент совершил откровенную глупость, отказываясь от дееспособных войск. По пути домой их кони шли рядом, и он рассказал, как генерал Уилкинсон предоставил ему рацион всего на двадцать дней, не больше.
— Я был вынужден нанять фургоны и возчиков, купить лекарства за собственный счет. Когда кончился провиант и потребовались дополнительно лошади, я это тоже купил.
Рейчэл вопросительно взглянула на него:
— Ты купил, дорогой? На какие же средства?
— Выдал мои личные расписки. Составленные на квартирмейстера Уилкинсона.
Через несколько дней они съездили в город. Эндрю собирался купить новый плуг и большой бурав, а Рейчэл намеревалась высказать свои поздравления Саре Бентли, открывшей небольшую мастерскую по пошиву халатов и платьев для женщин Нашвилла. Не успела их карета появиться на Маркет-стрит, как прохожие закричали:
— Смотрите, генерал Джэксон!
Когда Эндрю привязывал лошадей перед нашвиллским постоялым двором, их быстро окружила толпа молодых людей. Кто-то крикнул:
— Трижды ура Старому Гикори!
— Не ты ли Старый Гикори? — потребовала ответа Рейчэл, увидя, что его лицо вспыхнуло.
— Может быть. Пойдем вовнутрь и узнаем, почему я из бесполезного типа превратился в героя.
В гостиной постоялого двора она услышала одновременно дюжину рассказов, как Эндрю всю дорогу прошел пешком, как его лошадь использовалась для перевозки больных, как он отдавал свою долю еды тем, кто ослабел от тропической лихорадки, как ухаживал за парнями и шагал рядом с фургоном, зачастую держась с солдатами за руки, и всех живыми доставил домой. Сэнди Донельсон сказал:
— Дядя ел меньше всех, шел дольше, работал напряженнее и спал меньше всех; именно поэтому мы говорили, что он самый стойкий.
— Верно, — добавил один солдат, — стойкий, как гикори. Мы называли его Гикори на длинном участке Тропы и ненавидели его за то, что он втянул нас в такое трудное дело. Потом, поняв, что он нас всех выведет из беды, мы стали звать его Старым Гикори. Мы были горды, что служим в его команде.
Джон Овертон пробился сквозь толпу, взял под руки Рейчэл и Эндрю и провел их в свою контору. Он убрал пачку книг по юриспруденции и записей со стула, обмахнул его носовым платком. Потом повернулся к Эндрю:
— Этот проклятый Уилкинсон! Он отказался оплатить твои расписки. Они присланы сюда, в Нашвилл, для оплаты.
Эндрю сжал челюсти. Рейчэл увидела, что он сделал глоток.
— Я гарантировал каждому, у кого брал пищу, фургоны, лошадей, лекарства, что армия Соединенных Штатов оплатит по первому требованию, и если они этого не сделают, то сделаю я.
— Какова сумма обязательств?
— Не знаю. Тысячи долларов.
— Тысячи?! — воскликнула Рейчэл. — Ох, дорогой, я была вынуждена продать большую часть последнего урожая и значительную часть скота, чтобы оплатить твои расписки на сумму тысяча шестьсот долларов, что ты мне оставил.
Джон сказал тихо:
— У меня отложена некоторая сумма, она в вашем распоряжении.
Эндрю покачал головой:
— Насколько было бы мне легче распустить солдат в Натчезе! У меня были деньги в кармане, три хорошие лошади, которые доставили бы меня домой. Но мог ли я быть в таком случае послушным солдатом? Нет! Я отдал Джаксу наличные деньги по той причине, что его кавалерия голодала, и потом я должен был привести каждого своего солдата домой.
Рейчэл поднялась и встала рядом с ним.
— А если военный департамент откажется оплатить расписки?
Он взял ее руку в свою:
— Тогда нам придется продать Эрмитаж.
В этот вечер она услышала блеяние ягненка. Она открыла дверь и увидела убежавшее из хлева маленькое белое животное, которому было всего несколько дней от роду. Она подняла ягненка и принесла его Эндрю, курившему перед камином.
— Помнишь того ягненка, что мы спасли в Поплар-Гроув? — спросила Рейчэл. — Он похож на своего брата.
— Его внук.
Эндрю погладил курчавую белую шерсть. Рейчэл подошла к письменному столу, взяла одну из трубок Эндрю и наполнила ее табаком.
— Я начала курить, когда тебя не было, — сказала она. — В одиночестве это утешает.
Он показал ей знаком подойти и сесть рядом. Эндрю обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Я надолго оставляю тебя одну, не так ли?
Рейчэл прикоснулась своей щекой к его. Он не брился в этот день, но ей показалось приятным соприкосновение ее мягкой кожи с его щетиной.
— Если бы я захотела излить свою душу, то могла бы сказать так много.
Эндрю выбрал щипцами пылающий уголек и приложил к ее трубке. Она сидела, глядя на угли, покрытые золой, и думала, где будет их следующий очаг. Раздался резкий стук в дверь. Эндрю крикнул:
— Войдите!
В комнату вошел Томас Гарт Бентон, закрыл за собой дверь и одним порывом приблизился к ним. Этому мужчине с неиссякаемой энергией и честолюбием был тридцать один год. Его мощно вылепленная голова, густая шевелюра, большой искривленный нос, жадные глаза, рот оратора и массивный подбородок придавали ему резкую, своеобразную красоту. Бентон сказал:
— Генерал, я пришел сказать «до свидания» и просить вас, не дадите ли вы рекомендательное письмо в военный департамент. Я подаю заявку на вступление в регулярную армию.
— Регулярную армию, вот как! Не думаю, чтобы моя рекомендация пользовалась сейчас большим уважением, но я напишу им письмо, в котором сообщу, что, по моему мнению, вы — один из лучших офицеров в корпусе.
— В то время как ты пишешь письмо, почему бы не рассказать о твоих расписках, которые не оплачиваются? — спросила Рейчэл. — Полковник Бентон мог бы рассказать им эту историю.
На следующий день приехал домой Энди — в школе завершился весенний семестр, и семья из четырех человек оказалась в полном составе. Рейчэл разрешила двум старшим обучить Эндрю-младшего езде на пони, и вскоре все ее трое мужчин скакали верхом по полям к реке купаться и ловить рыбу. Она знала, что внутри у мужа все горит, ведь он вынужденно бездельничал, в то время как военное положение страны ухудшалось — более опытные английские командующие превосходили в маневрировании американских офицеров и наголову разбивали их. Никто в Вашингтоне не проявлял желания призвать Эндрю или даже произвести выстрел, а он скрывал свои чувства от сына и племянника, составляя им компанию, которой им так не хватало в его отсутствие, и выжидая своего времени с большим терпением и выдержкой, чем те, что она в нем замечала ранее.
Рейчэл возвратилась после визита к Северну и обнаружила, что Эндрю заперся со своим бригадным инспектором майором Уильямом Кэрролом, который только что был вызван на дуэль другим офицером Эндрю — Литтлтоном Джонстоном. Из того, что ей удалось расслышать, она поняла, что Кэррол отказался драться с Джонстоном, поскольку последний не был джентльменом. После этого отказа Джесс Бентон, младший брат полковника Томаса Гарта Бентона и друг Джонстона, принес вторичный вызов. Полагая, что Джесс Бентон хочет сыграть роль старшего в дуэли, Кэррол приехал в Эрмитаж просить генерала вручить вызов Бентону.
