Этот план был разработан на встрече в июне, когда наследный принц Саудовской Аравии Фахд пригласил Арафата в Эр-Рияд и убедил его хотя бы на время улучшить отношения ООП и США, для чего ООП следовало снизить свою террористическую активность. Кувейт подключили к этой инициативе, потому что его посол Абдалла Яккуб Бишара, который в то время входил в Совет Безопасности ООН, пользовался всеобщим уважением.
Чтобы успокоить израильтян, американцы четко отказывались поддержать какую-либо резолюцию о создании независимого палестинского государства. Но более мягко сформулированную резолюцию они не исключали; в ней должны были признаваться законные политические права палестинцев и, таким образом, Резолюция № 242 приводилась в соответствие с Кэмп-дэвидским соглашением.
Когда египетский премьер-министр Мустафа Калиль во время переговоров об автономии, которые проходили в отеле «Маунт-Кармель» на горе над гаванью Хайфы, заявил, что его страна поддержит резолюцию ООН с требованием предоставления прав палестинцам, израильский министр юстиции Шмуель Тамир обвинил Египет в том, что он «подвергает опасности весь продвигающийся мирный процесс».
Само собой разумеется, что Моссад тоже волновался из-за происходящих процессов, но особенно из-за возраставшего влияния на внутреннюю политику министра обороны Израиля Эзера Вейцмана. Моссад не доверял Вейцману, бывшему летчику и заместителю главнокомандующего в Шестидневной войне 1967 года. Вейцман был мужественный командир и «отец» израильских ВВС. Но в нем видели друга арабов и даже определяли как предателя. Враждебность Моссад к нему была жалкой и мелочной. Хотя он был министром обороны, Вейцман не получал от Моссад доступа к сверхсекретным сведениям. Вейцман был свободомыслящим и независимым человеком, который в одном вопросе соглашался с тобой, но в другом придерживался совсем иного мнения. Он никогда не придерживался партийной линии. Он делал то, что считал правильным. Такие люди, как он, опасны, потому что непредсказуемы.
Но Вейцман выдержал испытание с честью. В стране, где почти каждый служит в армии, военная служба очень важна. Так что в результате получается правительство, в котором сидит очень много генералов. Люди часто не понимают, что в этом может быть плохого. А дело именно в людях, ноздри которых дрожат, учуяв запах пороха.
Но и между Бегином и Даяном были большие разногласия. Даян, в начале член Партии труда, вышел из нее и присоединился к харизматическому правому политику Бегину. Но их оценки палестинцев были совершенно противоположны. Даян, как и большинство членов Партии труда, видели в палестинцах пусть противников, но людей. Бегин и его партия не видели людей, а видели проблему. Даян мог бы сказать: «Я лучше бы жил в мире с этими людьми и я помню время, когда это было так». Бегин сказал бы: «Я хотел бы, чтобы их вообще здесь не было, но, к сожалению, ничего не могу в этом изменить».
В это время Моссад установил свой первый контакт с владельцами плантаций опиумного мака в Таиланде. Американцы попытались было принудить крестьян отказаться от посевов опия, и вместо этого убеждали их начать выращивать кофе. Целью Моссад было устроиться и там, поддерживать их в выращивании кофе, но одновременно помогать экспортировать опиум, зарабатывая на этом деньги для операций Моссад.
Одной из таких операций были настойчивые попытки со стороны «Аль» в Нью-Йорке и Вашингтоне сорвать арабские усилия, направленные на достижение с помощью США более высокого статуса ООП и вообще палестинцев в ООН.
Израильтяне, как можно догадаться, этому не особо радовались. Атаки на израильские деревни не прекратились. Израиль по-прежнему чувствовал себя в состоянии постоянной угрозы. Даже если обстрел на какое-то время прекращался, это не означало спокойствия. Перед входом в кинотеатры и универмаги проверялись сумки. Если кто-то замечал в автобусе сумку, очевидно не принадлежавшую кому-то из пассажиров, об этом срочно сообщали водителю. Он останавливался, и все выходили из автобуса. Если кто-то случайно забывал свой «дипломат», он мог быть уверен, что его найдут, конфискуют и взорвут.
Существовало множество палестинцев, которые ежедневно приезжали в Израиль на работу с Западного берега Иордана. Многие израильтяне во время службы в армии патрулировали Западный берег и знали, как палестинцы их ненавидят. Даже если ты занимал левые позиции и считал, что у них есть право кого-то ненавидеть, тебе все равно не хотелось бы, чтобы тебя зарезали.
Было нормально, что люди правых взглядов открыто выражали свое принципиальное недоверие к палестинцам. Они считали, что если им что-то пообещаешь, то попадешь в заколдованный круг. Израильский левый сказал бы: «Дай им право выбирать». А правый возражал: «Забудь. Они проголосуют за того, с кем ты не захочешь говорить». Левый в ответ: «Но они же объявили о перемирии». Правый отвечал: «Что за перемирие? Мы не можем признать палестинцев как группу, которая может объявить перемирие». На следующий день кого-то убивает бомба, и правый говорит: «Ну, видишь? Я же тебе говорил. Они не будут соблюдать перемирие».
* * *
«Аль» в Нью-Йорке примерно с 1978 года старались получить прямой доступ к сведениям об усилиях арабских стран в связи с мирными переговорами, которые спешно пытался сдвинуть с мертвой точки президент Картер. В сентябре 1975 года тогдашний государственный секретарь д-р Генри Киссинджер официально выступил за то, чтобы США не признавали ООП и не вели с ней переговоров, пока палестинцы не признают права Израиля на существование. После этого президент Форд, а за ним президент Картер неоднократно заявляли, что будут придерживаться этого требования. Но израильтяне в это уже не особо верили.
В ноябре 1978 года, после переговоров в Кэмп-Дэвиде, Пол Файндли, конгрессмен-республиканец от штата Иллинойс и член комитета Конгресса по внешней политике, передал Арафату в связи с встречей в Дамаске послание Картера. Во время этой беседы Арафат заявил, что ООП откажется от насилия, если на территориях Западного берега реки Иордан и Сектора Газа, соединенных коридором, будет создано независимое палестинское государство.
Картер уже в начале 1977 года потребовал предоставить палестинцам «родину», весной 1979 года Милтон Вулф, американский посол в Австрии и видный еврейский руководитель встречался с Иссамом Сартави, представителем ООП в Австрии, сначала на приеме в австрийском правительстве, а потом на «коктейль-парти» в посольстве одной арабской страны. Вулф получил из Вашингтона инструкции встретиться с Сартави, но не дискутировать с ним о фундаментальных вещах. В середине июля, когда Арафат приехал в Вену, чтобы встретиться с Федеральным канцлером Австрии Бруно Крайски и немецким политиком Вилли Брандтом, Вулф и Сартави на очередной встрече уже серьезно говорили о переговорах. Когда сведения об этом стали известны общественности, Государственный департамент США заявил, что он официально «напомнил» Вулфу об официальной американской линии, в соответствии с которой переговоры с ООП вести нельзя. Но Моссад знал, что Вулф вел свои переговоры по прямым указаниям из Вашингтона.
В Соединенных Штатах укреплялось стремление достичь определенного мирного компромисса. Да и сами арабы постепенно увидели преимущества такого урегулирования. Моссад через свою сеть прослушивания частных квартир и офисов различных арабских послов и политиков в Вашингтоне и Нью-Йорке узнал, что ООП склоняется к согласию с позицией Киссинджера и признанию права Израиля на существование.
В то время представителем США в ООН был Эндрю Янг, чернокожий либеральный политик с юга США, близкий друг Картера и один из первых сторонников президента. Все рассматривали его как важное связующее звено между Белым Домом и чернокожей общиной Америки.
Янг, очень открытый и часто вызывающий споры посол, был представителем движения за гражданские права в США и очень сочувствовал социально слабым слоям населения. В Израиле эту его приверженность рассматривали не как про-палестинскую, а как анти-израильскую. Янг считал, что Картер стремится к такому решению, которое не только вызволит палестинцев из той плохой ситуации, в которой они находились, но и приведет к миру в регионе.
Янг был противником новых поселений на Западном берегу, но он хотел отсрочить запланированное предложение арабов о резолюции ООН о признании ООП. Янг возразил арабам, что у них нет шансов «пробить» свою резолюцию. Потому было бы лучше сформулировать более мягкое предложение, которое, в конечном счете, привело бы к той же цели, но имело бы большие шансы на осуществление.
Бишара, посол Кувейта в ООН, был движущей силой арабской резолюции и постоянно поддерживал связь с Зехди Лабибом Терзи, неофициальным представителем ООП при ООН. Так как «Аль» снимал квартиры повсюду в Вашингтоне и в Нью-Йорке и установил подслушивающие устройства, израильтяне подслушали 15 июня разговор Янга и Бишары. В ходе этого диалога Бишара объяснил, что арабы не могут больше отодвигать дебаты Совета Безопасности по резолюции, но могут предложить, чтобы Янг заранее обсудил этот вопрос с представителем ООП.
