Леа казалось, что ее разглядывают все посетители книжного магазина. Никогда она бы не поверила, что может быть так трудно просто снять книгу с полки. А этот юный продавец, не сводивший с нее изголодавшегося взгляда? Заголовки прыгали у нее перед глазами.
— Итак, вы ищите хорошую книгу?
Прежде чем обернуться, Леа отодвинула второй том «В поисках утраченного времени».
— Вы!
— Ну да! Я! Разве не здесь мы встретились с вами впервые?
— Рафаэль! Мне кажется, это было страшно давно! — протягивая руку, произнесла она.
— Здравствуйте, прекрасная жительница Бордо. Как это странно! При каждой нашей встрече я испытываю легкий укол в сердце, одну и ту же грусть. Увы, нежная подруга, почему я не другой? Я так бы вас любил… — говорил Рафаэль, усыпая ее руку поцелуями.
— Неужели вы никогда не меняетесь? — вырывая руку, спросила она.
— А зачем мне изменяться? Разве я вам не говорил, что люблю себя таким, каков я есть, — евреем и гомосексуалистом?
— Вам бы стоило это произнести еще громче, — раздраженно прошептала она.
— Ох, здесь я среди друзей. Все меня знают. Разве я не свой автор? Правда, малоизвестный, но уважаемый. А вот этот очаровательный брюнет — истинный кладезь познаний. Он читал все, даже мои сочинения. В шестнадцать лет! Невероятно, правда? Напомните мне ваше имя!
— Жан-Жак, месье.
— Жан-Жак, именно так. Мой миленький Жан-Жак, не нашли ли вы книгу, которую я разыскиваю?
— Еще нет, месье. Но это вопрос лишь пары дней.
— Как только она будет у вас, доставьте сс мне в гостиницу, на улицу Сен-Пер. Я же вас угощу очень выдержанным и очень редким портвейном, — сказал он, ущипнув за щеку юношу, смотревшего на него с наглой насмешкой.
— Вы видите его глаза? Что за огонь! Извините, мое сердечко, я вас забываю. Что вы делаете в Париже? Когда я видел вас в последний раз, вы стояли перед церковью в Бордо. Кстати, как поживают доминиканцы этого славного города?
Леа с трудом удалось сдержать дрожь, и она ответила суше, чем хотела.
— Очень хорошо.
— Счастлив слышать. Но вы так и не сказали, что делаете здесь.
— Одна из моих теток заболела, а другая слишком устала. Хочу им немного помочь.
— Какая добрая девочка… Само собой разумеется, сегодня вы ужинаете со мной.
— Это…
— Та-та-та… Заеду за вами в шесть тридцать. Теперь в Париже ужинают рано. Напомните ваш адрес.
— Университетская, 29. Но уверяю вас…
— Ни слова больше. Я вновь вас обрел и не отпущу. Принарядитесь. Сегодня вечером вывезу вас в свет. Сначала ужин в «Серебряной башне», а затем светский раут, украшением которого вы явитесь.
«Как от него отделаться? — думала Леа. — Сейчас уже слишком поздно подменять проспекты».
— Прошу вас, ради нашей дружбы, соглашайтесь.
— Ну, хорошо, приезжайте.
— Спасибо, вы не представляете, как обрадовали меня.
«А если он шпион?» — не переставала повторять Леа, летя по Университетской улице. Нет, невозможно. Разве не захотел он мне помочь в Бордо? Лишь бы завтра в книжном магазине было пусто. Что же я надену на нынешний вечер? Ей стало стыдно этой мелкой мысли, ведь она еще не выполнила данного ей поручения. И все же помимо воли перебирала в памяти все привезенные с собой вещи. Досадно, пожалуй, что нет ничего, в чем можно бы прийти в «Серебряную башню».
— Леа, ведь не думаешь же ты, в самом деле, отправиться в ресторан с мужчиной, которого мы не знаем?
— Но, тетя Альбертина, ты же познакомишься с ним, когда он за мной заедет.
— Возможно. И все-таки это неприлично.
— Моя милая тетушка. Ну, пожалуйста. Ведь с того времени, как я от вас уехала, я впервые смогу немного развлечься.
С нежностью посмотрела Альбертина на любимую племянницу. Конечно, молодость бедняжки не очень весела. Пусть развлечется, ей это пойдет на пользу.
— У тебя есть красивое платье?
— Увы, нет.
— Сейчас мы с Лизой и Эстсллой посмотрим, не найдется ли чего-нибудь. Слава Богу, я еще не продала своих лис.
Лиза и Альбертина извлекли из своих сундуков старые бальные платья. Последнее из них было сшито в 20-е годы.
— А это что такое? — спросила Леа, разворачивая юбку из черного тюля с кружевами.
— Не представляю. Наверное, еще нашей мамы.
Натягивая юбку прямо поверх своего платья, Леа воскликнула:
— Просто здорово! Посмотрите. Стоит прогладить, и будет великолепная юбка. А что это за блузка?
— Милая, ты же этого не наденешь. Ведь это совсем не модно.
— Эстелла, помогите мне. Мы все устроим, как надо.
Вот таким-то образом Леа и произвела сенсацию, усаживаясь за столик в «Серебряной башне». Черное кружево высокого воротника иной эпохи охватывало ее длинную шею, запястья исчезали в кружевной пене рукавов, а широкая юбка раскинулась вокруг ее стула. Украшенные черной эгреткой волосы были зачесаны наверх, что придавало ей слегка высокомерный вид. Весьма элегантные и сильно накрашенные, увешанные драгоценностями дамы с завистью разглядывали эту молоденькую девушку с бледным, едва тронутым пудрой лицом, на котором выделялись ясные глаза с темными, чуть подведенными тушью ресницами. Приглядывались к ней с разными чувствами и мужчины. Те, кто знал Рафаэля Маля и его сомнительную репутацию, удивлялись, что столь элегантная молодая женщина компрометирует себя в его обществе.
Самолюбию Леа льстило, что ее разглядывают. Она поздравила себя с тем, что у нее не оказалось модного платья. Стала более явственной разница, существовавшая, она это чувствовала, между теми дамами и ею. Таким же было мнение Рафаэля, который расхваливал ее со своей обычной неумеренностью.
— Браво. Вы самая красивая. Посмотрите, как все, особенно женщины, вас разглядывают. Так забавно! Откуда вы извлекли этот столь строгий, а одновременно, как говорят американцы, такой «sexy» туалет? Рядом с вами немногие находящиеся здесь светские женщины выглядят кокотками. Благодарю вас, что вы так прекрасны! Официант, шампанского! Лучшего года.
— Хорошо, месье.
— Следует достойно отметить нашу встречу. Ваши тетушки показались мне совершенно очаровательными. Кажется, одна из них была больна?
— Ей лучше, — торопливо сказала Леа.
— Я очень рад. А вот и шампанское. Из-за войны, лишившей нас уличного освещения, вы не сможете полюбоваться Нотр-Дам, Сеной и островом Сен-Луи. Но, обещаю, что здешняя кухня компенсирует то, что вы не наслаждаетесь открывающимся обычно видом. Вы находитесь в самом старом ресторане Парижа. И в одном из самых славных.
Леа присмотрелась к своему спутнику. Он сильно изменился со времени их последней встречи: располнел, смокинг стал маловат. У него был сероватый цвет лица, как у человека, ведущего ночной образ жизни. Выглядел он встревоженным и курил сигарету за сигаретой.
— Угостите меня.
— Я думал, вы не курите, — заметил он, протягивая открытый портсигар.
Леа взяла сигарету с золотым обрезом. К ней подскочил метрдотель, чтобы дать огня.
— Спасибо, — выдыхая дым, произнесла она.
— Вам нравится?
— Откуда они? У них странный вкус.
— Из Турции. Посыльный из гостиницы «Крийон» доставляет их мне целыми коробками. Если вам нужно, могу достать.
— Спасибо, они мне определенно не по средствам.
— Кто говорит о расчетах между нами? Вы мне заплатите позже.
— Нет, спасибо. Я бы предпочла пару хорошей обуви.
— Только скажите, я могу вам найти. Уточните, что вы предпочитаете — лодочки, ботинки или сандалии.
Могу вам все доставить. Хотите соболя, мех сурка, шелковые чулки, кашемировые свитера, пальто из верблюжьей шерсти?
— Чем вы занимаетесь?
— Это, красавица моя, секрет. В общем, моим клиентам безразлично, откуда товар. Они довольствуются тем, что платят… И всего хорошего. Поверьте мне, чем меньше об этих делишках знаешь, тем спокойнее.
Официант разлил шампанское.
— Выпьем за вашу красоту!
Не отвечая, Леа наклонила голову и залпом осушила свой бокал.
— Послушайте, дорогая. Это не лимонад. Такое вино надо бы распробовать. Чего бы вы хотели отведать?
— Я хочу даров моря, много даров моря. А еще ту легендарную утку с кровью, о которой столько слышала.
— Прекрасный выбор. Я возьму то же самое.
Чуть погодя на их столике появилось роскошное блюдо устриц, морских ежей, мидий и средиземноморских ракушек. Затем они ели прославленную утку с кровью, великолепно выдержанный бри и огромный кусок шоколадного торта. Под смеющимися взглядами соседей Леа, проглотив последний кусок, откинулась на спинку стула.
— Ммм… впервые за многие месяцы совершенно сыта.
— Надеюсь. Вы ели за четверых.
— Это упрек?
— Нет. Одно удовольствие смотреть, как вы едите. Впечатление такое, что вы наслаждаетесь. Чудесно!
— Вы находите? — насупившись, спросила она. — Мне стыдно. Угостите меня сигаретой и расскажите, что за люди вокруг. Само собой, за исключением немцев.
