— Мне это не нравится, — пожаловался Амени.
Зная ворчливый характер своего личного секретаря, Рамзес иногда не очень внимательно прислушивался к нему.
— Мне это совсем не нравится, — повторил он.
— Тебе попался некачественный папирус?
— Не беспокойся, я бы не взял его. Ты ничего не замечаешь вокруг себя?
— Здоровье Фараона в порядке, моя мать и супруга — лучшие в мире друзья, в стране — мир, Гомер пишет… Чего еще пожелать? Ах, да! У тебя все еще нет невесты!
— Мне некогда заниматься этой ерундой, ты ничего больше не заметил?
— Если честно, нет.
— Ты утонул в глазах Нефертари. Как упрекнуть тебя в этом? К счастью, я за всем слежу и ко всему прислушиваюсь.
— И что же ты слышишь?
— Тревожные слухи, твою репутацию пытаются подорвать.
— Шенар?
— Нет, в последние месяцы твой старший брат ведет себя на удивление скромно, но зато со стороны двора раздается все больше замечаний.
— Это не имеет значения.
— Я не согласен с тобой.
— Я уберу со своего пути всех этих пустословов!
— Они знают это, — заметил Амени, — поэтому и будут бороться с тобой.
— За пределами дворцовых коридоров или приемных залов своих роскошных поместьев у них ни на что не хватит смелости.
— Ты говоришь верные слова, но я боюсь, что мои враги вступят в сговор.
— Сети выбрал своего наследника, остальное — лишь вздорные пересуды.
— Ты думаешь, Шенар смирился?
— Ты сам только что признал, что он ведет себя тихо.
— Именно это меня и беспокоит, это так на него не похоже.
— Ты слишком много волнуешься, друг мой. Сети защищает нас.
— «Пока он жив», — подумал Амени, решившись предостеречь Рамзеса от опасности, грозившей ему.
Дочь Рамзеса и Нефертари прожила всего два месяца. Тщедушная и болезненная, она вернулась в царство теней. Нефертари чрезвычайно тяжело переживала это, и ее состояние беспокоило врачей. В течение трех недель Сети лечил ее гипнозом, давал ей энергию, необходимую, чтобы победить горе.
Рамзес почти все время находился возле своей супруги. Нефертари ни разу не пожаловалась. Смерть очень часто уносила младенцев, не считаясь с их происхождением. Нефертари любила Рамзеса и готова была еще дать ему детей.
Маленький Ка отлично чувствовал себя, он был на попечении няньки. Красавица Изэт занимала все более видное место в высшем обществе Фив. Она благосклонно выслушивала жалобы Долент и ее мужа, удивляясь, что Рамзес совершил такой несправедливый поступок. В этом большом южном городе боялись прихода соправителя к власти, думая, что он станет деспотом, не заботящемся о законе Маат. Красавица Изэт пыталась возражать, но против ее мнения выдвинули столько аргументов, что она не знала, что и отвечать. Как она может любить тирана, ненасытно рвущегося к власти, чудовище, лишенное всяческих чувств? — спрашивали ее.
Ей опять вспомнились слова Шенара.
Сети не давал себе больше ни минуты отдыха, но как только среди многочисленных дел выдавалось немного свободного времени, он вызывал Рамзеса. Отец с сыном беседовали в саду дворца. Сети, совсем не любивший писать, излагал свои заветы устно. Другие цари составляли сентенции, чтобы подготовить своих наследников к царствованию, он же предпочитал передать знание из старых уст молодому слуху.
— Этого знания будет недостаточно, — предупредил он, — но оно равносильно щиту и шпаге пехотинца: оно позволит тебе защищаться и нападать. В дни счастья каждый будет присваивать эту заслугу, когда же придет беда, ты один будешь виновным. Если совершишь проступок, не обвиняй никого, кроме себя, и исправляй его. Именно так следует распоряжаться властью: постоянно выпрямлять мысль и деяние. Пришел час доверить тебе поручение, где ты сможешь проявить себя.
Это откровение не порадовало Рамзеса. Он бы еще долгие годы слушал своего отца.
— Маленькая нубийская деревня выступает против управления наместника, поступившие оттуда отчеты туманны. Отправляйся туда и прими решение от имени Фараона.
Нубия была все столь же завораживающей, так что Рамзес почти забыл, что он здесь не ради увеселительной прогулки. Ничто больше не давило на его плечи. От теплого воздуха, порывистого ветра, гуляющего среди пальм, охры пустыни и красноты скал на душе его делалось легко. У него появилось искушение отправить воинов обратно в Египет и затеряться одному в этих величественных пейзажах.
Но перед ним уже стоял и кланялся наместник фараона в Нубии, раболепно расточающий приветствия.
— Прояснили ли вам ситуацию мои отчеты?
— Сети счел их туманными.
— Но ведь положение вполне понятно! Эта деревня взбунтовалась, и ее следует уничтожить.
— Вы понесли потери?
— Нет, из-за моей осторожности, я ждал вашего приезда.
— Почему вы немедленно не приняли меры?
— Наместник стал бормотать что-то бессвязное.
— Я не знал… Если их много, если…
— Проводите меня на место.
— Я приготовил напитки и…
— Едем.
— По такой жаре?
— Я подумал, что в конце дня будет лучше…
Повозка Рамзеса сорвалась с места.
Маленькая нубийская деревушка дремала на берегу Нила в тени пальмовой рощи. Мужчины доили коров, женщины готовили пищу, голые дети плескались в реке. У домов дремали тощие собаки.
Египетский отряд развернул свои силы на близлежащих холмах, они должны были подавить противника уже одной превосходящей численностью.
— Где мятежники? — спросил Рамзес у наместника.
— Вот эти люди… Не доверяйте их мирному виду.
Разведчики донесли, что ни один нубийский воин в окрестностях не скрывается.
— Вождь этой деревни оспаривал мою власть, — сказал наместник, — мы должны дать ему мощный отпор, иначе мятеж распространится на другие племена. Захватим их врасплох и уничтожим, этот пример послужит уроком всем нубийцем.
Одна женщина, заметив египетских воинов, закричала, дети выскочили из воды и побежали по домам к своим матерям. Мужчины вооружились копьями и собрались в центре деревни.
— Смотрите! — воскликнул наместник. — Разве я был не прав?
Вождь вышел вперед. С двумя длинными страусовыми перьями в курчавых волосах и красной перевязью через грудь, он имел гордый вид. В его правой руке была двухметровая пика, украшенная лентами.
— Он сейчас бросит их на штурм, — предупредил наместник, — наши лучники должны пригвоздить его к земле!
— Приказы здесь отдаю я, — напомнил Рамзес, — пусть никто не поднимает оружие.
— Но… Что вы собираетесь делать?
Рамзес снял шлем, панцирь, поножи, положил на землю меч и кинжал и стал спускаться по каменистому склону.
— Ваше Величество! — закричал наместник, — вернитесь, он убьет вас!
Рамзес шел размеренным шагом, пристально глядя на нубийца. Это был шестидесятилетний человек, худой, почти костлявый.
Когда он поднял вверх свою пику, Рамзес подумал, что зря пошел на такой риск, но неужели глава нубийского племени страшнее дикого быка?
— Кто ты?
— Рамзес, сын Сети и соправитель Египта.
Нубиец опустил оружие.
— Здесь глава я.
— Ты им и останешься, пока будешь уважать правило Маат.
— Не я, а наместник нарушил это правило!
— Это серьезное обвинение.
— Я обещание выполнил, а наместник свое слово не сдержал.
— Изложи свои обвинения.
— Он пообещал нам зерно в обмен на наш оброк, и где оно?
— А где оброк?
— Идем.
Рамзес последовал за главой племени. Ему пришлось пройти среди его воинов. Наместник, уверенный, что они убьют его или возьмут в заложники, закрыл лицо. Но ничего не случилось.
Вождь показал соправителю мешки с золотым песком, шкурами пантер, страусовыми яйцами и перьями, ценившимися знатью.
— Нас обманули, мы будем драться, даже если должны умереть. Это лучше, чем жить в бесчестном мире.
— Боя не будет, — сказал Рамзес, — зерно привезут тебе, как обещали. Это говорю тебе я, соправитель и сын Фараона.
Шенар с удовольствием бы обвинил Рамзеса в потворстве нубийским повстанцам, но наместник посоветовал ему не делать этого. Во время их тайной встречи наместник рассказал Шенару о растущей популярности Рамзеса в армии. Воины восхищались его отвагой, его энергией и способностью быстро принимать решения. С таким начальником им был не страшен никакой противник. Обвинять Рамзеса в трусости — это могло обернуться против Шенара.
Старший сын Фараона согласился с доводами своего собеседника. Не контролировать армию — это было бы, конечно же, серьезным просчетом, но она все равно должна была подчиниться будущему владыке Двух Земель. В Египте, чтобы управлять, грубой силы было недостаточно, но зато он был уверен в расположении двора и верховных жрецов.
