— Прекрасные перспективы.
— А я обещаю вам незабываемый вечер!
Молодая ливийка с тяжелыми грудями и полными бедрами легла на Аша и стала нежно массировать его движением своего тела. Каждая клеточка ее кожи источала аромат, и ее прелести представляли собой зрелище, радовавшее глаз.
Хотя Аша и провел уже несколько победных атак, но не остался удовлетворенным. Как только массаж молодой ливийки произвел желанный эффект, он перевернул ее на спину. Быстро найдя прелестный путь к близости, он разделил с ней новый момент сильного удовольствия. Она давно уже лишилась девственности, но ее умение ласкать выгодно заполняло неисправимый недостаток. Ни он, ни она не произнесли ни одного слова.
— Оставь меня, — сказал он, — я хочу спать.
Девушка встала и покинула просторную комнату, выходящую окнами в сад. Аша уже забыл о ней, думая о словах Бентешины по поводу союза, созданного Муваттали, союза, уже готового распасться.
— Действовать правильно будет трудно, но возбуждающе интересно.
К какому другому могущественному государству обратятся вышедшие из союза, если они перестанут верить в хеттского императора? Только не к Египту. Страна Фараонов слишком далеко, и ее уровень сильно отличается от развития маленьких провинций Азии, воинственных и нестабильных. В голову дипломата пришла одна идея, она была такой тревожной, что у Аша возникло желание немедленно рассмотреть карту.
Дверь комнаты открылась.
Вошел мужчина небольшого роста, щуплый, его волосы были собраны повязкой, на шее — скромное серебряное колье, на левом предплечье браслет. Он был одет в платье из разноцветной ткани, с открытыми плечами.
— Меня зовут Хаттусили, я брат Муваттали хеттского императора.
На несколько секунд Аша растерялся. Может быть усталость от путешествия и любовные утехи явились причиной галлюцинаций?
— Вы не грезите, Аша. Я рад познакомиться с главой египетской дипломатии и очень близким другом Рамзеса Великого.
— Вы в Амурру…
— Вы мой пленник, Аша. Всякая попытка бежать обречена на неудачу. Мои люди арестовали египетских воинов, и ваш корабль. Хеттская империя снова стала хозяином Амурру. Рамзес ошибался, недооценивая нашу возможность ответного удара. Будучи главнокомандующим союзной армии, разбитой при Кадеше, я подвергся невыносимому унижению. Я уничтожил бы египетскую армию, если бы не потрясающая ярость Рамзеса и не его безрассудное мужество. Поэтому я должен как можно быстрее доказать мою настоящую значимость и вмешаться, пока вы наслаждаетесь лаврами победы.
— Бентешина в который раз предал нас.
— Бентешина продается тому, кто больше платит, таков его характер. Никогда больше эта провинция не вернется в лоно Египта.
— Вы забываете о ярости Рамзеса!
— Напротив, я ее опасаюсь, поэтому я не буду ее провоцировать.
— Как только он узнает, что хеттские войска захватили провинцию Амурру, он вмешается. И я убежден, что вы не успели создать армию, способную ему противостоять.
Хаттусили улыбнулся.
— Ваша проницательность опасна, но она будет бесполезна, так как Рамзес узнает правду слишком поздно.
— Мое молчание будет красноречивым.
— А вы и не будете молчать, Аша, так как вы сейчас напишите Рамзесу ободряющее послание. Вы объясните ему, что ваша работа проходит по заранее намеченному плану, а ваши воины прекрасно справляются со своими обязанностями.
— Иначе говоря, наша армия доверчиво приблизится к провинции Амурру и попадет в западню.
— Такова действительно одна из частей моего плана.
Аша попытался разгадать замыслы Хаттусили. Ему были известны все достоинства и недостатки народов, населявших эту местность, их стремления и злопамятность. Египтянину открылась правда.
— Еще один корыстный союз с бедуинами!
— Лучшего решения просто не существует, — подтвердил Хаттусили.
— Все они — воры и убийцы.
— Мне это известно, но я воспользуюсь ими, чтобы посеять беспорядки в рядах союзников Египта.
— Не является ли с вашей стороны большой неосторожностью доверять мне такие секреты?
— Скоро эти секреты превратятся в реальность. Одевайтесь, Аша, и следуйте за мной, я продиктую вам то, что вы должны написать.
— А если я откажусь это написать?
— Вы умрете.
— Я готов.
— Нет, вы не готовы. Мужчина, любящий женщин так, как их любите вы, не готов отказаться от удовольствий бытия из-за дела, безнадежного заранее. Вы напишите это послание, Аша, потому что вы хотите жить.
Египтянин колебался.
— А если я повинуюсь?
— Вы будете заключены, надеюсь, в довольно удобную тюрьму и выживите.
— Почему бы вам не убить меня?
— В рамках предстоящих переговоров глава египетской дипломатии будет хорошей разменной монетой. Как это уже случилось в Кадеше, не правда ли?
— Вы принуждаете меня предать Рамзеса.
— Вы действуете по принуждению… Это не похоже на настоящее предательство.
— Жизнь спасена… Разве это не слишком прекрасное обещание?
— Я даю вам слово перед богами хеттского государства и именем императора.
— Я напишу послание, Хаттусили.
Семь дочерей жреца Мадиана, среди которых была и жена Моисея, черпали воду и наполняли корыта, чтобы напоить баранов, когда десяток конных бедуинов ворвались в оазис. Бородатые, вооруженные луками и кинжалами, они казались демонами.
Бараны разбежались, семь девушек укрылись в своем жилище, старик, опираясь на свою палку, вышел навстречу прибывшим.
— Ты глава этой общины?
— Да, я.
— Сколько в ней здоровых мужчин?
— Я и сторож стада.
— Скоро Ханаан при поддержке хеттов восстанет против Фараона. Благодаря хеттам у нас есть земля. Все племена должны помочь нам победить египтян.
— Но мы не племя, а семья, многие поколения которой мирно жили здесь.
— Приведи нам твоего погонщика стада.
— Он сейчас в горах.
Бедуины посовещались.
— Мы вернемся, — объявил их предводитель, — уведем его с нами, и он будет сражаться. В противном случае мы засыпем твой колодец и сожжем твое жилище.
Моисей пришел поздно ночью. Его жена и ее отец поднялись.
— Где ты был? — спросила она.
— На святой горе, где бог наших отцов обнаруживает свое присутствие. Он мне говорил о бедствиях евреев в Египте, о моем народе, подчиненном власти Фараона, о моих братьях, горюющих и желающих освободиться от гнета.
— У нас есть куда более серьезные дела, — сказал жрец Мадиана. — Сюда приезжали бедуины, они хотят увести тебя, чтобы ты участвовал в восстании Ханаана против Фараона, как и все здоровые мужчины этой провинции.
— Это безумие. Рамзес раздавит этот мятеж.
— Даже если хетты станут на сторону восставших?
— Разве они не разбиты при Кадеше?
— Именно так говорили погонщики караванов, — признал жрец, — но можно ли им доверять? Тебе надо спрятаться Моисей.
— Бедуины угрожали тебе?
— Если ты не пойдешь сражаться, они уничтожат нас.
Сиппора, жена Моисея, повисла у него на шее.
— Ты уедешь, не так ли?
— Бог приказал мне вернуться в Египет.
— Там тебя будут судить и приговорят к смерти! — напомнил старый жрец.
— Я еду с тобой, — решила Сиппора, — и мы возьмем нашего сына.
— Путешествие может быть опасным.
— Мне все равно. Ты мой муж, а я твоя жена.
Обессиленный жрец сел на землю.
— Успокойся, — предсказал Моисей, — бог сохранит твой оазис. Бедуины не вернутся.
— Это не имеет никакого значения, так как я никогда больше не увижу вас, тебя, моей дочери и вашего сына!
— Ты говоришь правду. Поцелуй нас на прощание и доверим наши души господу Богу.
В Пи-Рамзесе храмы готовились к проведению праздника середины зимы, в ходе которого тайная энергия вселенной оживит статуи и предметы, используемые во время обрядов. Присущая им сила истощилась, поэтому царская чета должна была обратиться к свету и принести дары богине Маат, создателю вселенной.
Победа при Кадеше приободрила египтян. Никто больше не считал хеттскую армию непобедимой. Все знали, что Рамзес способен отразить нападение врага и сохранить ежедневное счастье мира.
Столица становилась все красивее. Главные храмы Амона, Птаха, Ра и Сета росли с каждым днем. Дома знати и высших чиновников соперничали по красоте со зданиями Мемфиса и Фив. В порту не прекращалась работа, его склады изобиловали богатствами. Специальная мастерская изготовляла покрытую голубой глазурью черепицу, украшавшую фасады домов Пи-Рамзеса, оправдывая его славу «города бирюзы».
Одно из любимых занятий жителей столицы состояло в прогулках на лодках по каналам, богатым рыбой, и в рыбной ловле. Грызя медовые яблоки, доставленные из одного из фруктовых садов пышно разросшихся пригородов, рыбаки скользили по течению. Они восхищались видом цветущих по берегам канала садов, полетами ибисов, розовых фламинго и пеликанов, часто забывая о рыбе, попавшейся на крючок.
