Наконец, существовало мнение, будто в ходе боевых действий во Франции немцам помогало значительное [317] количество предателей в тылу. Рассказывали, что вражеские агенты, уже находившиеся ранее во Франции или же переброшенные туда под видом бельгийских беженцев, стреляли во французских офицеров и солдат, занимались усиленным шпионажем, распускали панические слухи, подавали немецким самолетам специальные сигналы (вроде тех “сигналов Морзе по всему Парижу”, о которых писал английский журналист) или же раздавали населению отравленные сладости.
Во всей французской военной литературе, посвященной кампании 1940 года, нельзя найти ни одного убедительного примера подобной деятельности пятой колонны. Характерно, что те офицеры, которые не поддались общей панике, не наблюдали никаких подозрительных явлений. Офицер Шейнель, описавший в дневнике отступление своей войсковой части от границ Бельгии до центральной части Франции, упоминает о пятой колонне лишь один-единственный раз: “В окрестностях Нанси какой-то сумасшедший начал называть меня и моих солдат членами пятой колонны; однако этого одержимого удалось быстро посадить под арест”{547}. [318]
Глава 12. Англия и Америка
Англия
Ни один из опубликованных документов, касающихся планов высадки немцев в Англии, не дает оснований для предположения, что Гитлер надеялся найти внутри этой страны мало-мальски значительное количество людей, готовых оказывать ему помощь. Весьма характерно также, что, когда Гитлер начал всерьез думать о вторжении в Англию, он совершенно не представлял себе, как использовать парашютные и воздушно-посадочные войска, которые, бесспорно, должны были взаимодействовать с пятой колонной, если бы та существовала. Дважды, 16 июля и 26 августа 1940 года, Гитлер требовал “соображений” командующих видами немецких вооруженных сил относительно использования этих специализированных войск{548}. Представлялись ли ему, по этому вопросу доклады, остается неизвестным.
Независимо от планов вторжения в Англию немецкое военное командование еще до начала войны прилагало большие усилия для сбора информации об этой стране, учитывая, что подобная информация сможет принести значительную пользу в случае вооруженного конфликта. К августу 1938 года большинство английских аэродромов было нанесено на карту; немецкий генеральный штаб собирал также планы и фотоснимки портов, доков, главных товарных складов и нефтехранилищ близ Лондона и Гулля. В этот период немцами высказывалось мнение, что к концу сентября 1938 года будет закончено составление картографических [319] материалов по районам Лондона и Гулля в целом{549}.
Сбор разведывательных сведений продолжался. В июне 1939 года правительству Германии пришлось отозвать своего генерального консула в Ливерпуле: выяснилось, что через него пересылались в Германию шпионские донесения рабочего военного завода, завербованного в Манчестере стараниями немецкого агента. В другом случае еще до войны трое рабочих большого Вулвичского арсенала были осуждены за передачу информации немцам. Можно предполагать, что ряд других шпионов продолжал оставаться на свободе. Английские органы контрразведки имели в своем распоряжении список с фамилиями и адресами проживавших в Англии 350 лиц, подозреваемых в шпионаже. В начале сентября 1939 года всех их интернировали{550}.
Многие утверждали, что до войны в качестве немецких шпионов в Англии широко использовались немецкие туристы, посетители молодежных общежитий или служанки. Вполне возможно, что в отдельных случаях немецкие разведывательные органы в самом деле пытались получать информацию таким способом, однако конкретные доказательства отсутствуют, а писатели, не скупящиеся на подобные обвинения, противоречат друг другу. Один из них утверждает, будто “свыше тысячи немецких девушек-шпионок устроилось в английских семьях в качестве горничных”{551}. Другой пишет: “Английские органы контрразведки знали о том, что по меньшей мере 400 человек из числа многих тысяч немцев, которые до войны проживали в Англии на положении домашней прислуги, являлись потенциальными шпионами немецкой военной разведки”{552}. Кто сумел учесть всех этих подозрительных немок-горничных, остается неясным. [320]
Имеющиеся данные (правда, далеко не полные) не позволяют сделать вывода о широком развертывании немецкого шпионажа в Англии в ходе войны.
Насколько известно, большим успехом органов немецкой разведки является вовлечение в свою работу американского дипломата Тайлера Кента. Кент, ярый фашист по своим убеждениям, был работником посольства США в Лондоне. С осени 1939 года по 18 мая 1940 года, то есть до момента своего ареста, он передал в руки немцев через итальянское посольство свыше 1500 кодированных сообщений, заснятых на микропленку. Среди них были официальные ноты, которыми обменивались английское и американское правительства, а также донесения американского посла Кеннеди{553}. Что касается остальной немецкой агентуры, то до самого конца войны “количество немецких агентов в Англии оставалось небольшим, их информация являлась ненадежной, а большая часть средств связи находилась под наблюдением”{554}.
Различными способами немцы перебросили в Англию некоторое количество агентов. Восемнадцать из них англичане арестовали; суд приговорил их к смертной казни, и они были повещены{555}. Среди опубликованных документов о подготовке немцами высадки десанта в Англии имеется лишь одно агентурное донесение, причем речь идет о результатах наблюдений “секретного агента”, частично не соответствующих действительности{556}. Малоправдоподобной оказалась информация, поступавшая от другого агента в сентябре 1940 года. По донесениям этого человека, в Лондоне якобы создалось настолько тревожное положение, что к дежурствам на [321] постах гражданской обороны привлекались титулованные дамы{557}.
Некоторым из упомянутых выше агентов (все они засылались органами разведки и контрразведки) ставилась задача совершать диверсионные акты. Агентами были не только немцы. Осенью 1940 года для агентурной работы немцы подготовили испанского фалангиста{558}; тогда же рыболовное судно пыталось доставить из Бреста в Англию трех агентов кубинцев{559}.
В целях развертывания диверсионных действий в Англии органы немецкой разведки старались привлечь активных сторонников национально-освободительного движения, восстающих против английского господства. В мае 1940 года выполнять диверсионные акты вызвалась группа уэльсских националистов. Через шесть месяцев после этого в Берлине отмечали, что указанные люди “развили большую активность при выполнении заданий второго отдела Abwehr”{560}. Немцы пытались наладить связи и с шотландскими националистами, но увенчались ли эти попытки успехом, нам неизвестно. С лидерами и отдельными рядовыми членами организации Ирландская республиканская армия (IRA) немцы установили контакт еще перед началом войны. Некоторые члены указанной организации совершали диверсионные акты. В январе 1940 года произошел взрыв на электростанции в Ланкашире. Как отмечали в Берлине, “это являлось диверсионным актом, который совершили ирландские активисты, получившие соответствующее задание”{561}. Годом позднее члены этой организации взорвали поезд с боеприпасами в графстве Лестершир{562}.
В 1940 году органы немецкой разведки приложили немало усилий, чтобы активизировать деятельность IRA в [322] Эйре. Именно там им требовалось завербовать агентов, предназначенных для диверсионных действий в Англии и Северной Ирландии. В начале войны связи Берлина с экстремистами из числа ирландских националистов нарушились, но в конце октября 1939 года связи удалось вновь восстановить{563}. Из Америки немцы переправили ирландским экстремистам радиопередатчик. Когда те стали использовать передатчик в целях пропаганды, полиция его конфисковала{564}. В немецких документах в качестве лидера экстремистов упоминается некий Джим О'Доновен{565}. В начале мая немцы выслали к нему офицера связи лейтенанта Герца, доставившего новый передатчик и некоторую сумму денег. Вскоре то и другое обнаружила ирландская полиция у домохозяев Герца{566}. В середине января 1941 года Герц доносил, что работа идет хорошо, но требовал оказывать ему более значительную помощь{567}. Через некоторое время трудности обстановки довели Герца до “состояния нервного потрясения”, и вскоре его арестовали{568}.
Руководители Abwehr упорно пытались улучшить сотрудничество с ирландцами. В январе 1940 года адъютант бывшего лидера Ирландской республиканской армии Сэн Рассел, эмигрировавший в свое время в Америку, обратился через немецкое консульство в Генуе в орланы немецкой разведки. Он предлагал свои услуги и просил помочь ему добраться до Ирландии{569}. Для ведения переговоров Рассел использовал официанта с американского парохода{570}. Вскоре Рассел получил положительный ответ; в конце апреля 1940 года он добрался до Генуи, а оттуда направился в Берлин{571}. В Берлине его срочно обучили способам и методам диверсионной работы{572}. К берегам Ирландии Рассела решили доставить [323] на подводной лодке. Его сопровождал другой ирландский экстремист - Фрэнк Райан. Последний уже работал некоторое время в качестве немецкого агента{573}. В распоряжение Рассела и Райана выделили несколько человек, которых они сами подобрали среди военнопленных из состава английских экспедиционных сил, действовавших на континенте. Им выдали также радиопередатчик и другие технические средства для совершения диверсионных актов{574}. Расселу не поставили никаких конкретных задач. Он мог действовать но собственному усмотрению, стараясь вместе с тем координировать свои планы c намечавшимся немецким вторжением в Англию. Его предупредили, что о времени вторжения он будет информирован в последний момент “посредством сигнала, о котором еще следовало договориться; таким сигналом мог быть, например, букет красных цветов, выставленный на подоконник определенного окна немецкого посольства в Дублине”{575}.
