Платить страхом за власть приходится, однако, не только носителям корон и диктаторам. Не случайно Дж. Кеннеди из великого множества качеств, необходимых правителю, выделял одно – храбрость. Традиция политических убийств в полной мере унаследована парламентско-демократической системой правления. Об этом можно было догадаться уже на самой заре ее, проследив судьбу первых президентов Национального конвента, рожденного французской революцией. Из 76 президентов:
были гильотинированы – 18
покончили самоубийством – 3
сосланы – 8
объявлены вне закона – 22
заключены в тюрьму – 6
помешались – 4
Итого: шестьдесят один человек из семидесяти шести!
Страх, таившийся прежде у подножия тронов, переселился теперь в президентские дворцы и кабинеты премьер-министров. Можно было бы привести целый список покушений и политических убийств, происшедших только за последние годы. Но даже когда демократически избранному правителю в конце своего срока удается живым покинуть отведенную ему резиденцию, то это совсем не значит, что не было попыток убить его.
Целой серией убийств президентов и попыток убить их отмечена история Соединенных Штатов. В 1865 году рука убийцы прервала жизнь Линкольна. В 1901 году был убит президент У. Мак-Кинли. Еще через двенадцать лет получил пулю в грудь Т. Рузвельт. В 1933 году было произведено пять выстрелов в Ф. Рузвельта. Сменивший его Г. Трумэн был разбужен однажды грохотом выстрелов. Убийцы проникли в его резиденцию и вступили в перестрелку с охраной. Несколько человек было убито.
Ряд покушений был произведен и на Дж. Кеннеди. Трагическая гибель президента явилась лишь последним звеном в ряду последовательных попыток умертвить его.
Так, 11 декабря 1960 года в 9 часов 50 минут утра некто Ричард Павлик остановил свою машину, груженную динамитом, вблизи дома, где находился Дж. Кеннеди. В тот момент, когда президент, выйдя из подъезда, должен был садиться в свою машину, Павлик собирался дать полный газ и врезаться в президентский лимузин. Как установили позднее лица, занимавшиеся расследованием этого инцидента, взрыв должен был уничтожить все вокруг.
Тот день не стал днем смерти Дж. Кеннеди только потому, что его вышли провожать его дети.
– Я не хотел причинять вреда детям, – заявил Ричард Павлик во время допроса. – Я решил убить его в церкви или где-нибудь еще.
Он был из числа сентиментальных убийц.
Жизнь преемников убитого президента не была жизнью более спокойной или безопасной. Только в течение 1967 года шесть человек пытались проникнуть в Белый дом с целью убить Л. Джонсона. Ежегодно на имя президента приходило 10—12 тысяч писем с угрозами убить его.
Когда срок президентства Л. Джонсона кончился, жена его призналась репортерам:
– Все последние годы я жила под страхом, что с Линдоном случится что-то плохое… После нашего переезда в Белый дом я не спала почти ни одной ночи.
Линдон Джонсон был далеко не самым непопулярным президентом своей страны.
В годы, когда в Белом доме был Дж. Форд, охота на главу государства продолжалась. Несколько раз в него стреляли, было предпринято две попытки напасть на резиденцию президента с воздуха, после чего секретная служба вооружила охрану Белого дома ракетами «земля – воздух» с инфракрасным устройством самонаведения. Чтобы сделать невозможным вторжение в Белый дом, если бы убийцам пришло в голову воспользоваться танками, были смонтированы новые ворота из сверхпрочной стали. Это сооружение обошлось почти в миллион долларов.
Но жизнь президента и политическое реноме страны стоят и не таких денег.
Убийства американских президентов, беспрерывные покушения на них создали сценарий некой политической акции – акции, способной оказывать решающее воздействие на политическую жизнь страны. В последнее время объектами покушений становятся уже не одни президенты, но и лица, которые только вступают в борьбу за сомнительное счастье занять кресло под звездно-полосатым флагом. Секретной службе США пришлось принять на себя дополнительное бремя. 30 миллионов долларов – такова была стоимость охраны кандидатов в президенты в период избирательной кампании 1988 года.
Что такое жизнь? Что такое человеческие почести и богатства? Все это преходяще, все это тлен и суета.
Иван Грозный. Из письма Курбскому
…Не то делаю, что хочу, а что ненавижу то делаю.
Апостол Павел. Послание к римлянам
Человек, абсолютно бездарный в математике, не достигнет вершин в этой области. Тот, кто совершенно лишен музыкальных способностей, не сможет стать композитором. Как ни странно, принцип этот не распространяется на такую область человеческой деятельности, как власть. Волею случая, сплетением обстоятельств власть может оказаться в руках того, кто менее всего пригоден для этой роли.
Расталкивая конкурентов, перекусывая горло соперникам, сбрасывая в пропасть вчерашних друзей, к креслу правителя в конце концов пробирается человек, не отмеченный никакими иными способностями, кроме способности не брезговать ничем в борьбе за власть. Но этого отнюдь не достаточно, чтобы стать талантливым политиком или великим государственным деятелем.
По признанию известного социолога Макса Вебера, массовая демагогия является непременным атрибутом буржуазной демократии. По его схеме, поскольку борьба за власть происходит именно в этой сфере, она выдвигает на первый план виртуозов политической интриги и чемпионов массовой лжи. Ни буржуазная парламентская система, ни тем более наследственная монархия не могут обеспечить того, чтобы власть оказалась в руках самых достойных и самых способных. Скорее наоборот. Примеров тому великое и прискорбное множество. Алчные властолюбцы и тщеславные ничтожества сплошь и рядом правят торжество над теми, кто лучше и достойнее их. И пока отвергнутые ведут жизнь политических изгнанников и изгоев, пока они никнут где-то в безвестности и бездеятельности, те, что волей обстоятельств оказались у власти, творят свое дело без особого восторга и радости.
Когда Александру I пришлось заняться государственными делами, он с досадой писал своему бывшему воспитателю Лагарпу: «Решительно не имея никакой возможности отдаться своим научным занятиям, составлявшим мое любимое времяпровождение… я сделался теперь самым несчастным человеком». И в последующие годы император не раз возвращался к этой своей мечте, полагая истинное свое призвание «в изучении природы». Кто погиб в нем, так и не пробудившись к деятельности, – Карл Линней, Кювье?
«Если бы его величество человек был партикулярный, – писал об императоре Павле один из прежних его наставников, – и мог совсем предаться одному только математическому учению, то по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем».
Другой российский император, Николай I, свое призвание тоже видел вовсе не в том, чтобы управлять одной из самых могущественных империй. Император мечтал о другой судьбе – он мечтал быть инженером.
И это не было позой. Сооружения, построенные по чертежам императора, свидетельствовали о высоком профессионализме.
Мы не знаем, сколько действительных талантов было погребено в тех, кто отдал себя погоне за властью и служению ее символам. Какой звездой обогатилась бы история французского балета, если бы Людовик XIV мог целиком посвятить себя этому искусству! Даже будучи королем, он не мог остаться глухим к голосу своего призвания. Облаченный в трико, он выходил на сцену в балетах Бенсерада, Кино, Мольера. А изувер и тиран Калигула не раз появлялся перед зрителями в наряде мима, исполняя танцы. Не стань он императором, никогда, возможно, не было бы ни изувера, ни тирана, а был бы блестящий танцор, гордость римской сцены по имени Калигула. А Нерон? Выступая в качестве певца, исполняя роли в трагедиях, он всякий раз вызывал бурный восторг зрителей. Себя он считал в первую очередь актером и только потом – императором.
Последней его фразой было:
– Какой великий актер погибает!
Можно назвать много других правителей, чей истинный круг интересов лежал весьма далеко от их привычной деятельности. Среди них – римский император Коммод, которому много больше радости, чем власть, доставляла арена. Хотя занятие гладиатора почиталось низким и достойным только раба, император 735 раз выходил на арену вооруженный только щитом и коротким гладиаторским мечом. Ему доставляло удовольствие выступать против самых опасных противников, участвовать в самых острых схватках. Другого императора – Клавдия – больше всего занимала теория игры в кости, он даже написал книгу, посвященную этой проблеме. А Домициан, подобно Юлию Цезарю болезненно переживавший свою плешивость, предавался многолетним изысканиям в области косметики. Итогом этого явилась его книга «Об уходе за волосами».
