было настолько велико, что он успешно выполнил свою задачу. Автомобиль без всяких дополнительных починок служил мне до самого Дамаска. Воистину великими были и Ролле, и «Роллс-Ройс»! В пустыне они стоили сотен людей.
Починка автомобиля задержала нас на несколько часов, и, покончив с нею, мы провели ночь в Умтайе. Мы были уверены, что, выступив в путь завтра на рассвете, не слишком опоздаем для встречи с Нури Саидом. Ведь мы могли сказать ему, что линия на Амман благодаря разрушению главного моста была закрыта для движения на целую неделю. Она служила скорейшим путем для прибытия подкрепления в Дераа, и ее уничтожение делало наш тыл безопасным.
Мы оказали помощь даже бедняге Зейду, находившемуся позади в Аба-эль-Лиссане, ибо турки, сосредоточившие свои силы в Тафиле, отложили атаку до исправления своих коммуникационных линий. Наша последняя кампания начиналась благоприятно.
Мы перерезаем главные линии
Мы выступили в путь до рассвета и, несмотря на неблагоприятную дорогу, к восьми часам утра нагнали арабскую армию на вершине откоса, ведущего к железной дороге. Ряды людей приводились в боевую готовность для атаки небольшого редута, охранявшего мост и находившегося между нами и валом горы Тель-Арар, с вершины которой открывался вид на весь округ до Дераа. Конные воины племени руалла, которых вел шейх Трад, ринулись по длинному склону к железнодорожному полотну. Майор Юнг бросился за ними на своем «Форде».
Наблюдая с кряжа, мы полагали, что линия будет захвачена без единого выстрела, но внезапно турецкий пост, к которому мы отнеслись с излишним пренебрежением, открыл яростную стрельбу. Наши храбрецы, замершие на мгновение в великолепных позах, попрятались.
Нури Сайд двинул вниз пушки и выпустил несколько снарядов. После этого войска и люди племени руалла легко овладели редутом, потеряв лишь одного человека убитым. Таким образом, к девяти часам утра в наши руки перешли южные десять миль Дамасской линии. Это была единственная железная дорога, ведущая в Палестину и Хиджаз, и я почти не верил нашему счастью, почти не верил, что мы выполнили так просто и скоро обещание, которое дали Алленби.
Арабы потоком хлынули вниз с кряжа. Наши солдаты могли невооруженным глазом видеть три узловые станции – Дераа, Мезериб и Газале. Но я видел еще дальше: на севере – Дамаск, турецкую базу, единственное звено их связи с Константинополем и Германией, которая сейчас была перерезана; на юге – отрезанные Амман, Маан и Медину; на западе – изолированного в Назарете генерала Лимана фон Сандерса [91], Наблус и Иорданскую долину.
Сегодня было 17 сентября – назначенный день. Через сорок восемь часов Алленби бросит вперед все свои силы.
Мне хотелось, чтобы вся железнодорожная линия была разрушена в одну минуту, но работа, казалось, замерла. Армия уже выполнила свою задачу; Нури Сайд расставлял пулеметы вдоль вала Арара, чтобы отразить всякие вылазки из Дераа. Но почему не продолжалось уничтожение железнодорожного пути?
Я кинулся вниз и застал египетский отряд капитана Пика за завтраком. Я онемел от изумления при виде этой картины. Однако через час им сделали перекличку и они приступили к подрывной работе. Французские артиллеристы, у которых также был пироксилин, спустились к соседнему мосту. Они были не очень искусны, но при второй попытке частично разрушили его.
Прежде чем начало мелькать знойное марево, мы с вершины Тель-Арара внимательно осмотрели Дераа через мой сильный бинокль, чтобы узнать, что задумывали турки на сегодняшний день. Было сделано тревожное открытие. На турецком аэродроме мы заметили большое оживление. Команды вытаскивали на открытое место одну машину за другой. Я мог сосчитать восемь или девять аэропланов, выстроенных в ряд.
В остальном все происходило, как мы и ожидали. Немногочисленные пехотинцы сдваивали ряды, занимая оборонительные позиции. Турецкие пушки стреляли по нашим позициям, но до них было целых четыре мили. Из паровозных труб шел дым, но поезда не были бронированы.
Позади нас, по направлению к Дамаску, местность казалась неподвижной, как географическая карта. Справа у Мезериба не было заметно никакого движения. Инициатива оставалась в наших руках.
Мы надеялись при помощи шестисот изобретенных мной и Пиком специальных взрывных снарядов, имеющих форму тюльпана, вывести из строя шесть километров рельсового пути. На исправление его у турок ушла бы еще одна неделя.
Я повернулся, чтобы отправиться к войскам, и в эту минуту случилось два происшествия. Взорвался первый снаряд Пика. Поднялся столб черного дыма, похожий на тополь. В то же время первый турецкий аэроплан отделился от земли и полетел к нам.
Мы с Нури Саидом притаились под нависшим утесом, расщелины которого представляли собой глубокие естественные траншеи на южном склоне горы.
Мы хладнокровно ожидали разрыва бомбы, но аэроплан, оказалось, производил лишь разведку и, закончив ее, вернулся в Дераа.
Должно быть, он привез дурные вести, ибо три двухместных аэроплана, четыре самолета-разведчика и один старый желтобрюхий «альбатрос», быстро взвившись в воздух, закружились над нами, сбрасывая бомбы или, снизившись, осыпая нас пулеметным огнем. Нури разместил своих артиллеристов в расселинах утеса, и скоро их орудия загрохотали в ответ. Неприятельские аэропланы пришли в замешательство и, делая круги, улетели. Вернулись они, взяв гораздо большую высоту. Их цель становилась неясной.
Мы велели нашим войскам рассеяться, а нерегулярные части рассеялись сами. На равнине не имелось ни одного укрытия, под которым мог бы скрыться даже кролик. Единственная надежда на удачу заключалась в том, чтобы представлять собой как можно менее определенную мишень, но опасение закралось в наши сердца, когда мы увидели тысячи наших людей разбегающимися в разные стороны. Казалось странным стоять на горной вершине, глядя на волнистый четырехугольник с поперечником в две мили, усыпанный людьми и животными, застилаемый ленивыми клубами дыма от взрывающихся бомб и вздымающейся пыли, подхлестываемой градом пулеметных пуль.
Дело становилось жарким, но египтяне размеренно продолжали свою работу. Четыре отряда зарывали снаряды, а Пик и один из его офицеров поджигали каждый ряд, как только он был заложен. В каждом снаряде содержалось по две шашки пироксилина. Этого количества было недостаточно, чтобы получались заметные взрывы, и вражеские аэропланы, казалось, не обращали внимания на то, что происходило под ними.
По крайней мере, они не слишком засыпали наших людей бомбами, а те, по мере того как их разрушительная работа подвигалась вперед, выбирались из опасной зоны в спокойную местность на севере. Их продвижение отмечалось сваленными телеграфными столбами.
Мы с Нури Саидом и Джойсом собрались на совет, обсуждая, как добраться до Ярмукского участка Палестинской линии, чтобы завершить нашу деятельность по разрушению Дамасской и Хиджазской железных дорог.
