— Гром и молния!
— Он бежал.
— Кто вам сказал об этом?
— Убийца, прежде чем умереть.
— А если он вас обманул? — усомнился Мендоса, который в это время перевязывал рану куском найденной в комоде простыни.
— Не думаю. У него не было никаких причин обманывать меня или что-либо скрывать.
— Тогда мы должны снова захватить маркиза, — сказал дон Баррехо.
— Без него я никогда не смогу узнать, где эти чертовы души спрятали мою сестру. Либо он, либо советник должны быть в наших руках. Они подготовили ловушку для меня, мы устроим другую: для них.
— Мы-то всегда готовы, не так ли, Мендоса? — сказал гасконец.
— Как и подпалить Панаму, — ответил баск, закончивший перевязывать графа.
— Только надо действовать с максимальной осторожностью, — предупредил граф. — Завтра, если моя рана позволит, мы вернемся в фонду кастильянки и поразмышляем, что нам делать. Особенно рассчитываю на вас, дон Баррехо, потому что вы среди нас самый изобретательный.
— Я займусь этим делом, сеньор граф.
— А тем временем мы займемся делом более срочным, — сказал фламандец, как раз в этот момент вошедший в комнату.
— Значит, у нас есть неотложные дела? — удивился граф.
— Через дюны к нам приближается большой отряд солдат.
— Гром и молния! — вспыхнул дон Баррехо.
— Они идут за вами, — сказал граф. — Мне казалось невероятным, чтобы маркиз и советник оставили вас в покое. Беру на себя командира, вы займетесь стражей.
— Надо бежать, — предложил Мендоса.
— Мы не сможем, — ответил дон Эрколе. — Отряд разделился и приближается к нам с двух противоположных направлений. Мы зажаты посредине.
— Да и кроме того: сеньор граф еще слаб и не сможет перенести долгой дороги, — добавил гасконец. — Но я кое-что придумал. Дон Эрколе, далеко они?
— В тысяче шагов, и мне кажется, они не очень спешат.
— Черт побери!.. Ну и глаза у фламандцев! — восхитился дон Баррехо. — Они превосходят в этом отношении даже гасконцев.
— Выкладывайте свою идею, дон Баррехо, — сказал граф. — Не будем терять времени.
— Вы, Мендоса, проверите, заперта ли нижняя дверь; вы, сеньор граф, останетесь пока здесь; хорошо бы вам даже полежать, а вы, дон Эрколе, поднимитесь к маячному огню. Я отвечаю за все.
Они вышли и быстро поднялись по внешней лесенке, спиралью обвивавшей башню; очень скоро они забрались под купол, в котором сверкала большущая стеклянная лампа.
Смотритель сидел в углу терраски, покуривая свою большую трубку.
— Где они? — спросил гасконец дона Эрколе.
— Вон, внизу, первый отряд.
Гасконец посмотрел в указанном направлении и в самом деле увидел шагах в восьмистах от маяка малюсенькую цепочку людей. Ее составляли дюжины две солдат. Она двигалась по пляжу вдоль дюн.
Все еще ярко светила луна, и невозможно было обознаться, потому что в лунном сиянии отчетливо посверкивали кирасы, шлемы, аркебузы и алебарды.
— Они идут вдоль дюн с севера.
— Так, они хотят зажать нас в клещи. Что же!.. Посмотрим. Если быть хоть чуть-чуть хитрым, то всегда избежишь опасности.
Он зарядил пистолет, потом вытащил из кармана горсть пиастров и приблизился к смотрителю, без памяти наслаждавшемуся табачным дымом. Он даже не соизволил обернуться, хотя слышал, как чужаки поднимались по лестнице.
— Старина, выбирай, — сказал ему гасконец, показывая оружие и деньги, — свинец или серебро?..
— Что вы хотите? — спросил смотритель, вскочив на ноги и уронив трубку. — Убить меня?
— Ни в коем разе. Я даже предлагаю вам хорошенькую кучку пиастров, но вы должны будете безоговорочно повиноваться мне… Всего лишь несколько мгновений. Если вы откажетесь, я не поручусь за вашу жизнь.
— Говорите, — промямлил испуганный старик.
— Прежде всего снимите с себя свою темную одежду. Она мне понадобится.
— А после?
— Ложитесь под свою кровать.
— Вы хотите утащить или испортить большой фонарь?
— Не знаю, какую пользу мы получим от этого фонаря. Быстрее, а то вместо пиастров я всажу вам пулю в лоб.
— Предпочту пиастры, — сказал старик после недолгого колебания. — Впрочем, сопротивление с моей стороны было бы бесполезным.
— Вот что значит разумный человек, — похвалил его гасконец. — Вот пиастры, скидывай одежонку.
Смотритель, который предпочел деньги свинцу, поспешно повиновался.
Гасконец натянул штаны, напялил просторный камзол из темной ткани, с желтыми металлическими пуговицами и водрузил на голову большой клеенчатый берет.
— Ну, похож я на фонарщика? — спросил он у дона Эрколе, который в это время связал несчастного настоящего смотрителя и заткнул ему рот.
— Вы вполне можете оставить шпагу и пойти служить на маяк, — улыбнулся фламандец.
— Когда буду старым, дружище. А теперь ведите или, если вам больше нравится, несите этого человека в комнату графа. Запихните его там под кровать.
— Предпочту нести.
— А теперь: милости просим, господа солдаты, — пробормотал гасконец, оставшись один.
Он подобрал еще курившуюся стариковскую трубку и уселся на ступенях внешней лестницы, занявшись наблюдением за окрестностями.
Глава XII. Еще одна выдумка гасконца
Два отряда, наверняка посланных доном Хуаном де Сасебо для поимки трех забияк, приблизились на несколько сотен шагов, все время держась за песчаными дюнами.
Им, должно быть, сообщили, что люди, которых хотят арестовать, стреляные воробьи, способные выкинуть любой фортель и задать работу целой полусотне алебардщиков.
Гасконец внимательно следил за их движениями, притворяясь, что наблюдает за океаном, и время от времени слегка поворачивал голову, чтобы сообщить Мендосе, спрятавшемуся за горящим фонарем:
— Подходят… Они уже в трехстах шагах… В двухстах пятидесяти… Встретились.
Как мы уже говорили, два отряда шли с противоположных направлений, предполагая в середине захватить авантюристов и воспрепятствовать их бегству.
Однако сближались они очень осторожно, с аркебузирами впереди и алебардщиками сзади.
Две маленьких колонны вскоре соединились, и тогда между командирами, по всей видимости, разгорелся горячий спор. Гасконец, несмотря на свой тончайший слух, уловил из этого спора мало подробностей.
— Мендоса! — позвал он.
— Чего изволите?
— Зажгите-ка мне факел. Я хочу, чтобы эти люди хорошенько увидели смотрителя маяка.
— А если кто-нибудь из них знает старика?
— А!.. Да тьфу на них!.. Зажигайте и больше пока ни о чем не думайте.
Он медленно поднялся по лесенке, так и не вынимая трубки изо рта, и возвратился под купол, притворяясь, что занимается фонарем.
Солдаты тем временем образовали широкий полукруг, чередуя в строю аркебузиров и алебардщиков, и направились к пляжу, надеясь найти троих авантюристов, занятых снаряжением шлюпки.
Взбешенные голоса дали гасконцу понять, что они уже вышли на пляж.
— Ох, как они рассердились, — пробормотал присевший Мендоса.
— Они совсем себя дискредитировали, — рассмеялся гасконец. — Ругаются, как язычники.
— Эгей! Фонарщик!
Дон Баррехо взял факел и появился на терраске, крикнув грубым голосом:
— Кто меня зовет?
— Капитан аркебузиров.
— Чем могу быть полезен?
— Не видел ли ты здесь не так давно троих человек?
— Нет, не видел.
— А ты не спал?
— Я не могу допустить, чтобы фонарь погас. Моя вахта длится двенадцать часов.
— Однако они должны были подойти сюда на шлюпке.
— Повторяю вам, сеньор капитан, что я не видел ни людей, ни посудины. А увидеть их я бы мог, потому что маяк поднимается в небо на двадцать два метра.
— Ты там один?
— Абсолютно один. Сменить меня придут только в восемь утра.
Капитан выпустил из себя звучное «карамба», а потом сказал, обращаясь к своим:
— Нас обманули. Эти мошенники унюхали: здесь, мол, что-то не так; и сели в шлюпку в другом месте. Но мы свой долг выполнили. Доброй ночи, фонарщик, и спокойной вахты.
— Доброй ночи, сеньор капитан. Удачи вам.
Отряды перестроились в одну колонну и удалились через дюны в сторону Панамы.
— Вы когда-нибудь видели такой спектакль, Мендоса? — сказал гасконец, возвращаясь на терраску у фонаря. — Ну, где люди хитрее, с той или с этой стороны Бискайского залива?
— Вы, должно быть, заключили какой-то договор с дьяволом, — рассмеялся баск.
— Пойдем к графу; нам надо бежать скорее, чем искра сомнения прояснит мозг этого капитана. Никогда не знаешь наперед, что может случиться.
— Сеньор ди Вентимилья несколько слаб.
— Дон Эрколе силен, как античный Геркулес; если надо будет, он понесет господина графа.
