в Массачусетсе, теплым весенним днем, шею ему холодил ветерок, а серенада из подземного царства сулила искупление. Он огляделся по сторонам. Сектор, в котором он остановился, располагался недалеко от дома, а сигнал исходил из участка между двумя дубовыми корнями. Он снова провел над землей катушкой, снова услышал звуки, в недоумении выключил и включил металлоискатель.
– Это может быть что угодно, – сказал он вслух, в пустоту. Гвоздь, кольцо от банки. Скорее всего… Но что-то изменилось – такое трудно объяснить тому, кто не нашел за свою жизнь тысячу гвоздей и колец. Моррис снял наушники и вытер лоб тыльной стороной ладони. – Это может быть что угодно, – повторил он. Верно. А может быть и то, что он искал последние две недели. Нет, не две недели – всю жизнь.
Лопату он оставил у дома и, пока ходил за ней, запыхался. Но корни оказались неподатливы, и тогда он пошел в гараж, перерыл гору ржавых инструментов и выудил старую садовую пилу. Обратно он бежал. С него ручьями тек пот. Упав на колени, он пилил корни, пока не проскреб костяшками по земле. Дальше пилить не получалось, угол был слишком неудобный. Он встал и снова атаковал корни лопатой.
Ни в какую. Обратно в гараж. Что ему нужно, так это топор. Он принялся разгребать старый хлам: стулья и коробки, банки с краской, древняя электроника. Бред какой-то: дом в Новой Англии – и без топора? За грудой коробок обнаружилось тесло – затупилось, но сойдет. Он бегом вернулся к дереву и замахнулся. Лезвие вонзилось в корень. Еще и еще, и вот полетели щепки, и корень разломился, и Моррис ухватился за него исцарапанными в кровь пальцами и потянул.
Левую руку пронзила боль. Он остановился. Захлопали крылья, он обернулся, но увидел не дроздов, как ожидал, а серых птиц с проблеском белого в перьях хвоста и чуть рыжеватыми грудками. Они были похожи на голубей, только не на обычных сизых, а на странствующих голубей со страниц учебников. Моррис поморщился. Рейчел от души бы посмеялась. Папа в своем стиле – на пике эмоций увидел вымершую птицу. Он попытался поднять руку с теслом, но ему сдавило грудь.
Таблетки лежали в бардачке. Моррис выронил тесло и поковылял вниз по склону. Больше птиц, их темнота заволокла небо, на землю вокруг дома спустились серые сумерки. Оглушительный шум. Но он не смотрел наверх: рядом с его машиной появился небесно-голубой “родстер делюкс”, и стаи птиц отражались в хромированном покрытии. За рулем кто-то сидел – женщина. Хозяйка дома? Моррис помахал ей – жажда общения перевесила потребность в лекарстве. Тут с неба рухнуло что-то тяжелое и прибило его к земле. Он попытался пошевелиться, но не смог поднять лицо от одуванчиков. Началось, мелькнуло у него в голове. Ему не было страшно. Только одиноко. Вот бы не проходить через это в одиночку.
Моррис услышал, как открылась дверца, и почувствовал ее рядом с собой. Галлюцинация после тяжелой утраты. Он ощутил, как она прикасается к нему, переворачивает, приподнимает, чтобы он мог дышать. Тише, тише. Розовый подол улегся в пыли.
– Бедненький, – сказала Элис Осгуд, наслаждаясь хорошей погодой, криками птиц, теплом лица, прижатого к ее груди. – Похоже, ты упал. Не поранился?
“Средство против ЛЮБОВНОЙ ТОСКИ”, ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ в честь СПАСЕНИЯ от долгой ПЕЧАЛИ на мелодию “ТОСКУЮЩЕЙ ДЕВЫ”
Долго милая дева томиласьВ неуютной постели своей,Потому что любви не случилосьЗа бессчетное множество дней.И возились у этой постелиМуравьи и жуки без числа.Ее кости уже пожелтели,А она все кого-то ждала.“Как избегнуть тоски и позора?Как отраду найти для души?Где мужские любовные взоры?Я страдаю в забытой глуши!Корни голову мне обмотали,И листвою мой рот перекрыт.Два жука мое ложе избралиДля затейливой брачной игры.Снег на улице белый, как блюдце,Шелестит в тишине Календарь.Где-то любят, танцуют, смеются,Только здесь – неотступный январь”.Так лежала она и страдалаМного зим, много лет, много дней.Лишь стрекозка ее обнимала,В складки платья попавшая к ней.“Отчего, – вопрошала девица, —Благоверного нет все и нет?”“Перестань сокрушаться, сестрица”, —В темноте прозвучало в ответ.Но однажды, когда лес проснулсяИ послышались трели дроздов,Принц прекрасный в округу вернулся,Словно ехал на девичий зов.И теперь он шагал по дороге,Но, вглядевшись, она поняла,Что зловещая смерть на порогеЕе принца коварно ждала.Он упал на тропе, умирая,Но успела она подхватитьЖениха и, к себе прижимая,Поцелуем его наградить.Слезы радости горе сменили,Ожиданью конец, час пробил:Принц прилег рядом с нею в могилеИ соседку ее потеснил.
3 спальни, 2 ванные комн
Отправьтесь в прошлое, не расставаясь с удобствами будущего! Вам представилась редкая возможность приобрести настоящее сокровище Новой Англии. Поколение за поколением “Акры горных львов” дарили своим владельцам тишину и покой. Дом недавно отреставрировали, вернув ему облик XVIII века, и теперь это со вкусом обставленное жилище может стать как стильной резиденцией для горожанина, проводящего выходные на природе, так и полноценным пристанищем для человека, работающего из дома. Историческая “солонка” 1760 года включает две мансардные спальни, современную кухню с кладовой и роскошную, но уютную гостиную. Все комнаты оснащены новейшей техникой, легко подключаемой к системе умного дома. Очаровательные исторические детали, начиная с тайника в подполье, идеально подходящего для хранения вина, и заканчивая каменным очагом, широкими половицами и лепниной в стиле ампир, были тщательнейшим образом сохранены. Отдельно стоящий современный гараж, переделанный из каретного сарая, вмещает два электромобиля и две зарядные станции – исследуя магазинчики и достопримечательности, которыми богаты окрестности, вы не заглохнете посреди дороги. Лесной массив вокруг дома защитит вас от шума и посторонних глаз, а шестиакровая лужайка подойдет как для паттинг-грина, так и для большого бассейна – а то и для всего сразу! Пополните длинный список разборчивых владельцев, нашедших прибежище в роскошных интерьерах этой тихой сельской жемчужины. Эксклюзивное предложение! Не упустите!
Глава 12
Как только она вошла в поворот, в лучах фар показался медведь, огромный и мерцающий под проливным дождем. Она ударила по тормозам и крутанула вправо, ощутила, как под колесами проседает размякшая земля, внезапное чувство невесомости, затем машина перевернулась раз, другой и покатилась в овраг, с каждым тяжелым ударом сминая кусты и мелкие деревья, и наконец вверх дном остановилась в ручье. Темноту прореза́л свет одинокой фары. Она висела вниз головой, волосы спадали в воду, хлеставшую в разбитые окна и скапливавшуюся на потолке машины. Неспешно возобновились звуки ночи: стрекот сверчков, пение свистящих квакш.
Она не знала, как долго пребывала в ступоре, пока под ней шелестела вода, а огромный медведь видением мелькал перед глазами. Подушки безопасности сработали, и когда ей наконец удалось расстегнуть ремень, она запуталась в лентах и ткани и стала беспомощно барахтаться в воде, словно,
