Молодая женщина настолько великодушна, что с кротостью принимает решение мужа, внезапно и грубо покидающего ее. За это он по прибытии в Брест пишет ей в ожидании отплытия такие строки: «С восторгом прочел и о твоей печали, и о сладостных обещаниях, которые ты мне даешь. Я без устали благодарю тебя, целую так же крепко, как люблю, моя очаровательная подруга и дорогая жена, а также прошу не забывать меня и писать мне с каждой почтой вплоть до моего отплытия. Только твои письма и весточки умеряют мой пыл и утешают в грустном сознании того, насколько я далек от всего, что мне особенно дорого в этом мире. Сто раз прощай».
Разумеется, Александр любит свою молодую жену ровно настолько, насколько способен любить этот требовательный импульсивный эгоист и эгоцентрик. К несчастью, Роза пропускает одну отправку писем на почте, и Александр, видимо, искренне огорчен, когда в стиле эпохи пишет такие строки: «Ах, не забывай меня! В особенности не отвлекайся от постоянных мыслей обо мне, не пытайся удалить меня из своих воспоминаний! Скоро я буду далеко от тебя, а мне так хочется всегда пребывать в твоем сердце. Я хочу обрести в твоей душе источник самого отрадного для меня наслаждения».
К сожалению, то ли по небрежности или лености по эпистолярной части, на что будет так сетовать ее второй муж, то ли потому, что Богарне ей уже несколько наскучил, Роза опять опаздывает отправить письмо в Бретань с очередной почтой, и Александр — по всей видимости, с восторгом, поскольку у него теперь есть повод для жалоб — может снова учинить жене выговор. Конечно, он хорошо сделал, что уезжает! Все, кто должен отплыть вместе с ним, получили письма От жен, «которых огорчает отсутствие мужа и которые не стесняются засвидетельствовать ему это». Александр считает, что он больше, чем его сотоварищи, заслуживает «нежности со стороны своей половины». А он оказался самым забытым из всех!
Наконец в Брест приходит письмо, но, сделав над собой это усилие, Роза вновь впадает в апатию, за что ей опять устраивается разнос: «Эта необъяснимая небрежность приводит меня в неизбывно дурное расположение духа. Ах, как легковесны ваши чувства! Любовь никогда не жила в вашем сердце. Я сделаю все возможное, чтобы последовать вашему примеру. Если, как я начинаю опасаться, наша совместная жизнь примет дурной оборот, упрекать за это вам придется самое себя».
Александр тем более несправедлив, что в Бресте он вновь встретил г-жу де Ла Туш де Лонпре, овдовевшую и, как он, отправляющуюся на Мартинику за наследством своего отца г-на де Жирардена, недавно умершего в Фор-Руайале, — того, кого Роза называла «дядей», хотя он ей им вовсе не приходился. Разумеется, г-н де Богарне вновь становится ее любовником и — естественно! — просит свою жену позаботиться о двух детях его любовницы: сыне Александре, его собственном ребенке, и девочке по имени Бетси[29].
Фрегат, который должен увезти Александра, все никак не может сняться с якоря: рейд Бреста вот уже месяц блокирован английскими крейсерами, что позволяет Богарне получить от жены кучу писем сразу. Вновь став как нельзя более нежным, виконт опять берется за перо. «Когда я читал слова, начертанные в печали твоею рукой и орошенные твоими слезами, на мои глаза тоже навернулись слезы. Твое письмо в тысячу раз нежней всех предыдущих, так почему же, мой добрый и дорогой друг, сердце твое не полнится прежними сожалениями? Почему в нем иссякла прежняя любовь ко мне? По правде сказать, я нередко думал, что мне вскоре предстоит любить тебя без взаимности, и, несмотря на грусть от разлуки с тобой, я не раз хвалил себя за то, что предпринял далекое путешествие, которое сделает тебя безразличной ко мне, хотя упаси меня Бог от этого! Я хочу вкусить любовь и стать счастливым только с тобой и благодаря тебе. Прощай, моя дорогая жена, прощай! Целуй Евгения и прими вместе с моими поцелуями уверения в том, что я оставил свое сердце подле тебя и не намерен брать его назад. Сто раз прощай!»
Английские корабли продолжают крейсировать перед Гуле[30], что позволяет Александру послать жене наставление: «Ах, любезный друг, подумай о крошечном существе, которое ты в себе носишь. Пощади его — заботься о своем здоровье. Ласкай Евгения и хорошенько ухаживай за ним. Почаще думай о своем муже. Он любит тебя и всегда будет любить». Разумеется, он расточает ей советы, но на этот раз они касаются Евгения: «Ты знаешь уже, что самая твоя святая обязанность — заняться его воспитанием. Начни же понимать, что любовь к нему можно выказать не только ласками».
Наконец 18 ноября Александр и г-жа де Ла Туш де Лонпре занимают места на фрегате «Венера», который, вместо того чтобы взять курс на Антилы, долго отстаивается на рейде острова Э[31]. На этот раз отплыть ему мешают противные ветры. Роза пишет Александру всего раз, в Ла-Рошель, полагая, естественно, что письма ее придут по назначению только после отъезда мужа. Это молчание дает Александру искомый случай. Он мечет молнии: жена пишет ему только из чувства долга. «Вам, конечно, было бы слишком трудно доставить мне эту радость!» — бросает он. Чувствуется, что он глубоко задет — и в своей любви, и в гордости: «Извини меня за мое письмо, но я в бешенстве». Да, он в бешенстве. Им, который считает, что все женщины обожают его, пренебрегает собственная жена!
Наконец 2 1 декабря «Венера» берет курс на запад, унося с собой Александра и его судьбу.
* * *
Разумеется, после брака Богарне был обезоружен кротостью Розы. Он, видимо, даже смирился с невежеством и несколько раздражающей ревностью своей жены-девочки, с ее замашками пансионерки, ребячеством, неловкостью и легкомыслием креолки. Но, конечно, этот брак по расчету мог бы стать вполне благополучным, если бы Розе, сперва запуганной мужем, а затем влюбившейся в него, не начали надоедать его педантизм и фатовство.
По крайней мере, дело выглядит именно так.
Конечно, с этим непостоянным человеком, умником, вообразившим себя верховным жрецом, раздувшимся от самодовольства гордецом и всезнайкой, жить было невыносимо трудно. Драма, которая разразится на Мартинике, лишний раз докажет, что два эти существа не созданы друг для друга.
Во время долгого плавания Александра мучат угрызения совести. Письмо, посланное им жене из Ла-Рошели, было и вправду слишком строгим. Потом он «опамятовался» и, по его словам, «постарался, поддавшись иллюзиям, убедить себя, что ты хоть немного, но все-таки меня еще любишь».
21 января «Венера» бросает якорь у входа в великолепную бухту Фор-Руайаля, и, сойдя на берег, Богарне узнает, что накануне подписан прелиминарный мирный договор, а, значит, перспектива славы, которую он приехал искать на берегах Карибского моря, становится весьма относительной. Пока что он совершенно ошеломлен этим «странным краем», шокирован «неприличной» одеждой — рабы обоих полов чаще всего ходили обнаженными по пояс — и смущен «распущенностью», царящей на острове.
Александр отправляется в Труаз-Иле, где застает г-на де Ла Пажри за «изготовлением сахара», Похоже, что Александр несколько разочарован примитивностью родной плантации своей жены. Он покинул остров в возрасте пяти-шести лет, и его воспоминания поневоле стали несколько расплывчатыми. После циклона в 1766 главная усадьба не была восстановлена, и семья Таше по-прежнему занимала второй этаж сахарного завода, ныне лежащего в руинах, и кое-какие прилегающие постройки, две из которых существуют поныне. Александр знакомится со своей тещей — «любя тебя и сожалея о разлуке с тобой», пишет он Розе — и другой дочерью г-на Таше Манеттой, которой предстояло вскоре исчезнуть. Он находит ее «хорошенькой» и «весьма кроткой», но, замечает он, «обезображенной пятнами, тем более неприятными, что они указывают на присутствие недуга в крови». Поэтому Александр отказывается от задуманного плана; выдать свояченицу за одного из однополчан — без сомнения, графа де Баррена. Наконец, Александр склоняется в поклоне перед бабушкой Розы, которой остается жить всего два с половиной года. «Твоя бабушка Сануа прекрасно сохранилась для своих лет; она выглядит крепкой, чувствует себя хорошо и ради меня на время лишила ласки свору своих собачек».
Богарне сам признается: он провел в Пажри всего полтора дня, потому что «у него были дела». Без сомнения, молодой капитан должен представиться дяде жены, капитану порта барону Таше и, самое главное, тогдашнему губернатору генералу Буйе, согласившемуся взять г-на де Богарне к себе в адъютанты. Но за отсутствием надежд на славу, которую он приехал искать на Мартинике, Александр чрезвычайно заинтересован «молодежью» и ухаживает сразу за несколькими женщинами, не забывая при этом г-жу де Лонпре. Отчасти его можно извинить тем, что Роза по-прежнему упорно молчит. Поэтому ее муж, вероятно, считает себя вправе написать ей 1 2 апреля 1783: «Я вспоминаю, дорогой друг, как вы предсказали, что, если я буду вам неверен, вы дадите мне это понять либо по вашим письмам, либо по вашему обращению со мной. Эта минута, несомненно, наступила, потому что за три месяца моего пребывания здесь сюда приходили суда из всех портов, но ни одно не привезло мне хотя бы словечко от вас… Поцелуйте за меня моего дорогого сына. Хорошенько заботьтесь о будущем…»
