Княжич подошёл к качелям и буркнул, не здороваясь:
— Садись в кресло, покачаю.
Неждана послушно устроилась на креслице.
— Ягуба, подтолкни для разгона!
Ягуба толкнул качели. В самой верхней точке размаха Святослав присел и силой выпрямился, мощным толчком разгоняя качели. Когда доска стала взлетать до верхней перекладины, Неждана закинула голову и радостно засмеялась. Святослава поразила её нежная, ослепительно белая шея. Он продолжал раскачиваться всё сильнее и сильнее. Доска уже взлетала выше поперечины. Сеточка с волос Нежданы сползла и упала на землю. Коса растрепалась и билась по ветру.
Святослав перестал раскачивать доску, присел на корточки и, не зная, как начать разговор, спросил о том, что уже знал:
— Как тебя зовут?
— Зовут зовуткой, а величают уткой, — с дразнящей улыбкой ответила девушка.
Был бы Святослав немного постарше и опытнее, он бы ронял, что таким ответом Неждана приглашает поиграть в ту незамысловатую игру, что с незапамятных времён ведут парни и девчата во всём мире. Но он растерялся и грубовато выпалил:
— Ну и глупо.
— Ты княжич Святослав? — спросила Неждана.
— Я.
— А я Неждана, княжич. Чего замолчал-то?
Качели остановились.
— Ещё? — спросил Святослав. Он мучительно искал, о чём бы ещё спросить её.
— Нет, потом...
Он спустился с качелей, протянул руку девушке. Она спрыгнула, опершись на руку, и оказалась в его объятиях. От неё пахнуло молодым разгорячённым телом, упругая грудь прижалась к нему. Неждана замерла, глядя близко-близко ему в глаза, и со смехом, прозвучавшим чуть хрипловато, сказала:
— Пусти.
Святослав почувствовал, как у него пунцовеют щёки и набухают чресла. Он быстро отпустил её.
— Ты сильный, — сказала Неждана, отодвигаясь от него. Она оказалась почти на полголовы ниже его ростом. Запрокинув лицо, внимательно посмотрела на княжича и добавила: — Как же ты похож на отца!
Святослава больно резанули эти слова, он повернулся и пошёл прочь. Только на крыльце остановился и с удивлением спросил себя: «Что это со мной? Почему вдруг так сильно ударило меня это сравнение?»
Подошёл Ягуба, и они вместе вошли в дом.
Он сбежал с пира, который давал его отец по случаю восшествия на великий стол. Никто не заметил этого, даже Ягуба, который, впервые оказавшись за пиршественным столом с детьми бояр и дружинников как равный, надувался от гордости.
Княжич проскользнул к выходу, прошёл на конюшню, велел подать коня и поскакал, надеясь выбраться из Киева до закрытия ворот.
В Почайну он прискакал, когда уже начало темнеть. Властно постучал в запертые ворота. Открылось оконце, выглянул воротный, удивился, узнав княжича, и сразу же отворил.
Княжич ввёл коня, бросил поводья появившемуся отроку, пошёл в дом.
На крыльцо вышел дворский.
— А мы и не ждали тебя, княжич, — сказал он. — Вечерять будешь?
— Буду.
— Что же ты, на пиру побывал и голодным остался, княжич?
Святослав только взглянул, нахмурившись, на дворского, и тот смущённо умолк.
Святослав прошёл на бронный двор — там отроки уже приготовили ему бадью воды, — сбросил запылённый плащ, разделся по пояс, поплескался холодной водой, с удовольствием надел свежую тонкую рубашку белёного льняного Полотна с широкой золотой каймой по вороту и подолу, пригладил влажные волосы, пощупал пробивающийся пушок над верхней губой и пошёл в столовую.
«Как сказать дворскому, чтобы прислуживала Неждана? — думал он мучительно, усаживаясь за стол.
Но говорить об этом не пришлось.
Отворилась дверь, и с подносом не вошла, а будто вплыла Неждана. На подносе стояла чарка мёда и горкой лежали пироги.
Неждана подошла к княжичу, поклонилась ему в пояс, ловко вытянув перед собой поднос с чаркой, не разлив при этом ни капли мёду, и проговорила певуче:
— Чарку мёду пенного с дороги, княжич.
Святослав взял чарку, выпил. В голове приятно зашумело.
Он уже не раз пробовал мёд на лирах, но вот так — глаза в глаза с девушкой — ещё никогда, и от этого мёд показался особенно хмельным.
— А за мёд хозяйке поцелуй положен, — сказала так же певуче Неждана и поставила поднос на стол.
Святослав взял её за мягкие тёплые плечи и хотел было поцеловать в щёку, но девушка подставила ему губы. Его словно обожгло, когда он почувствовал, как раскрылись они податливо.
Неждана отстранилась первой, взяла поднос и плавной походкой пошла к двери.
— Будешь со мной вечерять! — распорядился Святослав.
— Как скажешь, княжич, — покорно произнесла Неждана и вышла.
Святослав сел.
Открылась дверь, и холоп из дворовых внёс еду. За ним вернулась Неждана. Она подошла к столу, разложила мясо с блюда на расписные ромейские тарели, налила мёду в кубки, села напротив княжича и спокойно, опрятно стала есть, прихлёбывая мёд.
«Наверное, нужно о чём-нибудь спросить её», — подумал княжич, но опять, как в тот раз, на качелях, ничего не шло в голову.
— Много народу к Софии собралось на торжество? — первой задала она вопрос.
— Всю площадь заполнили люди.
— Когда же успели съехаться?
— Иные на перекладных два дня и две ночи скакали.
— Счастлив отец?
— Счастлив.
И вдруг, не подумав, спросил:
— Ты его очень любишь?
Неждана опустила глаза и перестала есть.
Святослав смутился:
— Конечно, я понимаю... Отца все девки любят... То есть я хотел сказать...
— Что ты хотел, то и сказал, княжич, — проговорила Неждана, не поднимая глаз.
— Ты обиделась? Прости, я не хотел...
— Такие, как я, не обижаются. Кто я такая? Боярыня из девичьей? Дозволь оставить тебя, княжич. — И, не дожидаясь разрешения, поднялась и вышла.
Последнее, что заметил Святослав, — как волнующе колыхалось платье на её бёдрах.
Есть расхотелось. Он поднялся к себе в опочивальню, не раздеваясь, бросился на ложе, закрыл глаза — и сразу же в его воображении возникло запрокинутое лицо Нежданы, васильковые бездонные глаза, нежная, ослепительная шея с пульсирующей жилкой и приоткрытые губы, которые он целует и ощущает, как её язык пытается раздвинуть ему зубы, чтобы проникнуть туда — глубже, глубже... Голова словно разбухла, кровь запульсировала в висках...
Княжич забылся сном только под утро.
Утром он поднялся с тяжёлой головой, тёмными кругами под глазами и с необычным, непривычным дотоле ощущением, что он всесилен, всемогущ, что ему всё доступно и что у именно сегодня его ждёт радость и счастье.
Всё утро он спокойно ожидал появления Нежданы.
Но она не показывалась.
К середине дня он уже изнывал от желания увидеть её, услышать её смех и голос.
Она не появлялась.
Он вышел к качелям, встал на доску и принялся потихоньку раскачиваться.
На крыльце появился дворский, покачал головой, скрылся.
Прошли по каким-то своим делам несколько дворовых девок. Нежданы среди них не было.
Святослав уже собрался уходить, но тут увидал её. Она ждала с подойником в руке со скотного двора. Платье было закрыто белым передником, волосы убраны под косынку — такая же, как только что прошедшие мимо него дворовые девки.
Он спрыгнул с качелей, пошёл ей навстречу.
— Что ты там делала?
— Здравствуй, княжич, — радостно улыбнулась Неждана.
— Здравствуй... Что ты делала на скотном дворе?
— Коров доила.
— Ты?
— Я, княжич, — весело рассмеялась Неждана, и он вдруг увидел, что перед ним стоит простая деревенская девушка, может быть, более красивая, чем многие, но такая же свежая, здоровая, румяная, ладная, весёлая, даже веснушки вдруг откуда-то взялись и рассыпались по её носику.
— Зачем?
— А я люблю коров. Они такие ласковые. Её доишь, а она смотрит большим влажным добрым глазом, будто говорит: спасибо, милая, что освобождаешь меня от сытной тяжести...
— Ты из деревни?
— Князь меня углядел, когда я вот так же из коровника шла...
— И забрал к себе?
— Не сразу. Вначале отца моего тиуном поставил. Избу помог справить. А потом боярина за мной прислал.
— И ты согласилась?
— Отец согласился.
— А ты?
— А я в его воле была.
Святослав отметил про себя, что слово «была» она произнесла после мгновенного раздумья. Он уже знал за собой эту способность, проявившуюся несколько лет назад, — улавливать и оценивать малейшие оттенки в речи собеседника. Была... Значит, сейчас уже не считает себя в отцовской воле. Всё это пронеслось у него в мозгу с такой стремительностью, что Неждана даже не обратила внимания на маленькую заминку.
