Ознакомительная версия.
На оставшихся — и новоприбывающих — все более будет давить общественное мнение и власть. Почти через полгода, после неудачной попытки 7 августа, Майдан окончательно зачистят от палаток 9 августа 2014-го.
Посредине озера Донузлав стоит одинокий корабль — героический «Константин Ольшанский». Когда-то именно он эвакуировал из Ливии, где разгоралась гражданская война, украинцев и граждан других стран.
В ночь на 6 марта он оказался заблокирован российскими военными вместе с другими украинскими кораблями.
После того как состоялся «референдум», «Ольшанский» отошел от пристани и к берегу с тех пор не возвращается.
— Как только пришвартуемся, нас тут же атакуют, — говорит капитан Дмитрий Коваленко. И печально добавляет: — Завтра все окончательно решится. Стоять на озере мы больше не можем. Это конец.
По традиции, на закате на корабле спускают украинский флаг. С берега слышно, как играет гимн. Шлю капитану смс-ку: «Слава Украине!»
Никогда не думала, что буду вот так запросто слать подобные сообщения героям, пусть и проигравшим. Не их же вина, что так получилось.
Несколько дней назад я сидела в кабине Коваленко и слушала его истории и истории его соратников. Маленькая комнатка, полки с книгами про военных и корабли, крохотная тахта, сваренный кофе на подносе.
Каждый час слышалось, как в озеро с корабля вылетала граната. Командиры выглядели сильными и смелыми, шутили, что в случае атаки пальнут из пушек — «этим мало не покажется». Они понимали, что их бросили на произвол судьбы, но точно знали, что не намерены переходить на сторону оккупантов.
Вряд ли перейдут. Просто сложат полномочия и уедут подальше с захваченной земли.
Воинские части в Крыму окружены, повсюду военные переходят на сторону России. Но не все: есть такие, которые намерены стоять до конца.
Звонят из Севастополя: российский спецназ вынудил их разоружиться, приказал новый командир — раньше он был заместителем бывшего «проукраинского» командира. И тем не менее, они по-прежнему рассчитывают на защиту Киева.
Морпех Алексей Никифоров, который организовал в керченской части концерт офицеров, сообщает, что их еще не заставляют сдаться — возле части по-прежнему только казаки, русских военных нет.
— Но скоро, видимо, все решится, — говорит он подавленно, хоть и пытается оставаться уверенным. — Простите нас. Простите нашу армию, простите за все.
Настроение у обычных крымчан по-прежнему приподнятое. Ездят с российскими флагами, обсуждают новые реалии, гадают, когда у них поднимутся зарплаты и пенсии. Правда, про туристический сезон говорят неуверенно.
— Скорее всего, сезона не будет, — размышляет мужчина, который держит кафе возле Донузлава. — Ну, раз не будет, значит, будем сами для себя готовить, и вот вы к нам приедете же, да?
Пожалуй, сейчас в Крыму только военные продолжают отстаивать национальные интересы Украины.
У простых крымчан теперь другие интересы. Крым готовится перейти на московское время и, судя по всему, перейдет.
Екатерина Сергацкова, «Украинская правда»
20 марта 2014
Украинские военные в Крыму. Сложный выбор
В Крыму штурмом взят последний корабль — «Черкассы». Последняя база морской пехоты тоже захвачена.
Командиры самых сильных частей уже несколько дней не выходят на связь. Говорят, их сейчас пытаются уговорить перейти на сторону России.
В своих интервью, когда они еще были на свободе, и Мамчур (аэродром «Бельбек»), и Делятицкий (батальон морпехов в Феодосии), и Коваленко (корабль «Константин Ольшанский») не раз говорили, что не собираются предавать Украину и будут стоять до последнего.
Российская интервенция прошла успешно: все украинские военные объекты были оставлены по приказу командиров либо взяты спецназом.
Некоторые из тех, кто следит за событиями, уже успели окрестить украинских морпехов предателями за то, что те не ответили оккупантам огнем. Кто-то считает, что нужно было потопить корабли, чтобы они не достались захватчикам.
У самих военных другое мнение на этот счет.
— Пожалуйста, расскажите всем, что мы не имели права стрелять, — говорит офицер штаба командования Военно-морских сил Украины Сергей Пидкопайло. — Некоторое время назад Тенюх говорил, что нам был дан приказ использовать оружие, но люди, далекие от военной службы, не понимают, что это значит. В воинских частях несется не караульная, а внутренняя служба. Караул охраняет только склады с оружием. В случае проникновения в часть военный может только вызвать милицию. Если он начинает стрелять, то попадает под уголовную статью.
Сергей рассказал, как начинались действия по захвату штаба в Севастополе.
— Мы получили приказ на сбор по тревоге и узнали, что наша часть начинает блокироваться. Просидели пару суток, пока они не заблокировали штаб ВМСУ Ждали каких-то указаний, но их не было. Сидели, сидели... Каждый вечер, часов в 10—11, мы получали отбой тревоги и расходились по домам, а российские военные, как оказалось, все это время сидели на казарменном положении. Было понятно, к чему они готовились. А командование продолжало распускать нас по домам, потому часть не была приведена в высшую степень боевой готовности.
Почему так происходило?
По моему мнению, — а я военный с 17 годами стажа — это все было спланировано для того, чтобы мы не могли эффективно противостоять тому, что творится в Крыму. Помимо этого, мы не были готовы к обеспечению продовольствием внутри штаба, что сказалось позднее — приходилось делать вылазки и закидывать еду за забор. Нас там била «самооборона», но другого выхода не было.
Когда нам объявили ультиматум, мы получили команду сдать оружие, и мы сдали его в оружейные комнаты по приказу командующего Военно-морских сил, еще при Березовском. После этого мы забаррикадировались в зданиях, и нам объявили, что если не выйдем по-хорошему, то нас будут штурмовать спецслужбы и «Беркут». Позднее наше командование выдворило со штаба Березовского, пытавшегося склонить на службу властям Крыма, вместе с казачками, которые прорвались на территорию.
Мы забаррикадировались и стали ломать палки, потому что оружия нам не выдали. В итоге часть пришлось покинуть, и теперь я жду команду на эвакуацию. Да, Турчинов говорил, что военных будут перевозить на материк, но, кроме информации в интернете, никаких действий нет. Люди, которые остались верны Украине, до сих пор ждут приказов, но ничего конкретного не поступает. А если я сейчас выеду на материк, то буду считаться преступником.
Знаете, все, что здесь произошло, останется на совести военных начальников в Киеве. Если они хотят, чтобы мы дальше сохраняли патриотизм, они должны нам что-то сказать. Вывезти наши семьи, гарантировать, что наши дети смогут нормально ходить в детские сады и школы... Многие уже сомневаются и с каждым днем теряют веру.
По мнению Сергея, да и многих других военных, украинское руководство должно было ввести военное положение, как только на территории Крыма появились российские военные и «крымская армия».
— Военное положение вводится не только во время войны, но и в случаях появления незаконных вооруженных формирований, угрозы терактов, захвата органов власти и местного самоуправления — все это происходило в Крыму. Руководство не взяло на себя ответственность за бездействие, а теперь нас могут объявить предателями. Я защищал свою воинскую часть как мог — простой палкой.
С морпехами феодосийского батальона мне удалось поговорить буквально за несколько часов до штурма российским спецназом. После этого они на связь не выходили, а командира батальона Дмитрия Делятицкого, до последнего твердившего, что часть не сдана, увезли в неизвестном направлении.
— Мы хотим достучаться до властей, чтобы они принимали уже какие-то решения и не затягивали, — говорит помощник командира по финансово-экономической работе батальона морской пехоты в Феодосии Александр Лантух. — Останусь ли я в Крыму? Однозначно буду переезжать. Я принимал присягу на верность народу Украины и хочу в дальнейшем проходить службу в украинской армии.
Александр планирует переехать на материк и продолжать занятия боевой подготовкой.
— Супруга и родители мной гордятся, — улыбается он. — Немного скучают, переживают. Но жена прекрасно знает, за кого выходила замуж, и переносит все тяготы и лишения.
— Боится? — спрашиваю.
— А чего бояться? Никто же не стреляет... — сказал морпех. Спустя несколько часов с вертолетов был открыт огонь по военной части. — Я ей говорю, что все будет хорошо.
Офицер батальона Анатолий Мозговой считает, что оставаться работать в Крыму — это предательство.
— Крым — это все-таки кусочек Украины, — говорит он. — Многих, конечно, заставили перейти на сторону России, запугали. Но я не смогу так жить, с этим в душе... В зеркало не смогу смотреть. Что я дочке скажу, жене, друзьям? Что после всех этих событий останусь жить в России? Это как, знаешь, пришли к тебе домой, забрали кусок — как палец оторвали. Это больно.
Ознакомительная версия.
