"Что теперь будет?" - вдруг подумала Мария, которая уже невольно дала понять, что узнала Елену, но поздороваться первой не могла. Положим, назначение состоялось и Елена теперь - супруга великого логофета, но жена великого дуки всё равно выше и согласно церемониалу должна ждать приветствия. "А если Елена сделает вид, что не заметила меня, как мне поступить? Это же будет оскорбление. А мне снести его молча? Притвориться, что ничего не произошло, и мы не встречались?"
Елена, судя по всему, тоже узнала жену Луки Нотараса, но медлила с приветствием. Несколько мгновений, прошедших с момента встречи, казались вечностью, но тут Яков произнёс:
- Яннис! Пойдём, я тебе скажу кое-что.
Яннисом, а вернее Иоанном, звали того темноволосого мальчика, который сейчас стоял на лестнице позади всех - сын Елены и Георгия Сфрандзиса.
Яков и Иоанн дружили - сблизились в минувшие недели - и нарочно не обращали внимания на тайную вражду между семьями. Вот и сейчас вместе помчались вниз по каменным ступеням к арене, а плащи мальчиков - бежевый и фиолетовый - одинаково развевались от быстрого движения.
Будущий разговор явно не предназначался для материнских ушей, поэтому друзья, отбегая подальше, где никто не стал бы подслушивать, уже почти добрались до границы между верхним и нижним ярусом скамей.
- Яков, не убегай далеко! Нам же вместе идти в храм! - запоздало крикнула Мария.
- Хорошо! - послышалось в ответ. Было видно, что мальчики остановились и начали о чём-то оживлённо беседовать, но ни одного слова расслышать было нельзя.
Меж тем между матерями так и не прозвучало приветствий, но после всего случившегося казалось глупо уклоняться от церемоний, поэтому жена Георгия Сфрандзиса произнесла с любезной улыбкой:
- Доброе утро, госпожа Мария.
- Доброе утро, госпожа Елена, - с такой же улыбкой ответила Мария и, чтобы не выглядеть заносчивой, продолжила беседу: - Кто эти прелестные девочки рядом с вами?
Дети не принимают участие в дворцовых церемониях и праздниках, поэтому Мария, часто встречавшая Елену и её мужа, об их детях не знала почти ничего. Лишь знала, что детей двое - сын и дочь - и что для обоих крёстным отцом стал сам василевс.
- Это моя дочь Тамар, - жена Сфрандзиса указала на свою младшую спутницу, двенадцатилетнюю, а затем добавила, указав на старшую: - Это моя воспитанница Анна.
Анна была одета скромно - в синее, почти чёрное платье и белую накидку. А вот Тамар явно баловали. Она была в короткой розовой тунике с длинными рукавами, перетянутой пояском, и фиолетовой юбке, из-под которой выглядывали красные сапожки. Голову покрывала белая вуаль, из-за чего волосы казались ещё темнее, а глаза - ещё чернее. Тамар была весьма похожа на своего старшего брата - настолько, насколько девочка может быть похожа на мальчика, в то же время отличаясь от него.
- Вы раньше бывали на ипподроме по утрам? - Мария чуть отступила назад, чтобы собеседница с девочками могла подняться на галерею.
- Нет, сегодня пришли впервые, - ответила Елена. - Сегодня очень тихо. Не слышно пушек. Вы заметили?
- Да, с самого рассвета полная тишина.
* * *
Яннис вслед за матерью, сестрой и Анной поднимался по каменной лестнице, но, ещё не достигнув верхних ступеней, уже решил, что незачем было идти на ипподром. Ничего отсюда не увидишь. И уж тем более не поймёшь, почему над Городом висит такая тишина.
Мать считала, что тишина - дурной знак, а Яннис не спешил соглашаться, потому что мать также считала дурными знаками всякие глупости. К примеру, сильный дождь, который был в субботу* и помешал крестному ходу. С небес лило так, что улицы превратились в реки и люди просто не могли идти - течение сбивало с ног. Но ведь гроза длилась совсем не долго. Почему никто не продолжил шествие, когда тучи рассеялись? Ведь с окончанием ливня прекратилось и наводнение на улицах. Но нет! Люди сразу решили, что небо не хочет слышать молитв.
Иоанн Юстинианис**, один из военачальников, отвечавших за защиту стен, по такому поводу мог бы сказать:
- Ни одна буря не становится причиной, чтобы больше не выходить в море.
_____________
* Это случилось 26 мая 1453 года согласно запискам венецианца Николо Барбаро.
**Яннис произносит итальянское имя полководца Джованни Джустиниани на греческий лад. Полное имя этого человека было Джованни Джустиниани Лонго. Фамилию он носил двойную. Первая часть (Джустиниани) обозначала принадлежность к семье, вторая (Лонго) - к роду.
_____________
Этот генуэзец был не только военным человеком, но и моряком, так что часто сравнивал жизненные трудности с поведением моря или ветра, а Яннис не только соглашался со сравнениями, но и старался запомнить.
Никто бы не сказал, что Яннис забивает голову глупостями, ведь среди защитников Города устоялось мнение, что Юстинианис "сведущ во всём". Не случайно василевс, когда хотел принять решение, касающееся защиты стен, прислушивался к Юстинианису больше, чем к кому-либо, и не раз говорил, что такого человека послал сам Бог. Казалось, что даже отец Янниса - давний друг василевса - не имеет подобного влияния, но Янниса такое положение дел не возмущало. Он считал, что человек, "сведущий во всём", получает знаки уважения заслуженно и даже заслуживает большего.
Генуэзец с первых дней пребывания в Городе показал себя необыкновенным военачальником, который способен совершать невозможное. Он был как святой Георгий в сияющих доспехах, который когда-то освободил один город от дракона, а теперь явился, чтобы спасти другой город от другого зла. Именно потому Яннис очень гордился, что сумел познакомиться с Юстинианисом лично.
Это случилось в последнюю декаду января. Именно тогда в залив Золотой Рог вошли два больших грузовых корабля, и к жителям Города вернулась надежда, что турки, которых вскоре ожидали увидеть под стенами, будут побеждены. Символом надежды стали генуэзские флаги - прямой красный крест на белом фоне, упирающийся концами в края полотнища. Этот крест назывался крестом святого Георгия - именно под такими флагами явилась долгожданная помощь от христиан, живущих за пределами Ромейской империи, и оба корабля принадлежали Юстинианису.
Несмотря на пасмурную погоду встречать корабли вышла половина Города, и Яннис тоже пошёл - вместе с отцом, который взял его с собой. Они стояли на широкой каменной пристани в кругу сановников, почти рядом с василевсом. Дул сильный холодный пронизывающий ветер, но Яннис не хотел схитрить и укрыться от этого ветра в толпе, за чужими спинами. Ведь тогда стали бы плохо видны корабли, вплывающие с просторов залива в гавань, и не удалось бы разглядеть некоего человека в латах, гордо стоявшего на носу первого из судов.
Даже с большого расстояния было заметно, что человек этот рослый и крепкий, а когда он сошёл на берег и встал перед василевсом, то оказалось, что гость выше василевса почти на целую голову. Юстинианис явно принадлежал к тем силачам, которые голыми руками гнут подковы и показывают другие чудеса. Неудивительно, что он так спокойно стоял на палубе, не боясь сильного ветра, а позже оказалось, что этот генуэзец не боится вообще ничего.
