не говорили. Это уже взрослых девушек, бегающих на молодежные посиделки, матери частенько предупреждали: «Смотри, принесешь в подоле, из дому выгоню!».
— Мам! — тоже вполголоса отозвалась Людка, предполагая, что продавщица слушает их разговор, хотя делает вид, что занята наведением порядка на книжном стенде. — Ну, купи, пожалуйста!
Глаза дочери умоляюще смотрели на Екатерину, и та сдалась. «Хорошо, берем!» — неестественно бодро обратилась она к женщине за прилавком и протянула ей деньги.
Дома Людка с горячей жадностью набросилась на учебник, предназначенный для будущих акушерок. Жгучее нетерпение заставляло ее листать это руководство по гинекологии, упоительно произносить непонятные медицинские термины и с пристальным вниманием рассматривать удивительные рисунки.
Нет, не болезненный интерес подростка к половой жизни взрослых, к процессу появления на свет детей толкал эту девочку вновь и вновь сидеть над купленной для нее в подарок книгой. Она знакомилась с таинственным и, конечно же, еще недоступным ее пониманию миром внимательных и добрых людей в белых халатах, в котором каждый человек, и прежде всего маленький, может рассчитывать на помощь и спасение. У Людки зародилась мечта: она станет врачом.
Глава 5
Женька Воронин
— Бросай мяч! Эх ты, раззява! Моя бить! Ты чего мине нога наступиль, слепой, что ли? Подавай сюда! — слышалось с игровой площадки детского сада вечером.
Когда почти всех малышей родители уводили домой, детвора постарше, школьного возраста, прибегала сюда поиграть в разные игры. Лучшего места для ребячьих сборищ не придумаешь. Чаще всего небольшая площадка превращалась в футбольное поле, где мальчишки и девчонки с близлежащих улиц увлеченно носились за мячом, становились то футболистами, то болельщиками.
Людка и ее друзья частенько приходили на детсадовскую площадку. Столько удовольствия и такого заряда энергии, как здесь, непоседливая девчонка, старшая из детей Никитиных, не получала нигде. Ей нравилось висеть на невысоком турнике, сосредоточенно, взлетая ввысь, считать прыжки под хлопанье о землю веревочной скакалки или гнать по полю видавший виды резиновый мяч.
Простенькое ситцевое Людкино платье то и дело мелькало по всей площадке, и Базар не терял его из виду. Но Людка не замечала этой невольной слежки, носилась с места на место и заразительно хохотала. Про случай у кинотеатра она давно забыла. Вдоволь набегавшись, нагорланившись, нахохотавшись, уставшая детвора отправлялась домой. И так уж выходило, что последним, с кем Людка прощалась у ворот, всегда был Базар. Веселая русская девочка с миловидным лицом навсегда поселилась в его сердце.
Что-то заподозрив, белобрысая, похожая на крысу Юлька с соседней улицы, гаденько усмехаясь, как-то спросила Людку: «Ты что, с черномазым дружишь?» «А тебе какое дело? — отрезала та. — Завидно?» «Вот еще!» — фыркнула Юлька и больше уже не надоедала ей своими глупыми вопросами. И Людка продолжала дружить с Мансуром, Базаром и другими узбекскими ребятами.
В середине августа в дружной детской команде появилось новое лицо.
Футбольная баталия была в самом разгаре. Людка вела мяч в сторону ворот противника. На нее с боков наседали Юлька и Мансур. Вдруг Людка вырвалась вперед и со всего маха послала мяч прямо в ворота, но он почему- то полетел в сторону и угодил в парнишку, которого разгоряченная футболистка видела в первый раз.
— Ого! — сказал мальчишка. — Так можно и убить!
Людка покраснела и отвернулась.
— Привет, Базар! — улыбнулся незнакомец. — Сильные у тебя в команде игроки!
— Салом! — ответил Базар и позвал: — Идем играть!
Новенький не стал ждать повторного приглашения. Он присоединился к друзьям, и игра продолжилась. Людка самозабвенно бегала по полю, но скоро устала и перешла в разряд болельщиков. Она стояла у боковой линии поля, смотрела на игру, но ход сражения уже не занимал ее. Сейчас болельщица ловила глазами фигуру новенького, и ее душу постепенно наполняло дивное чувство. Никогда еще ни один мальчишка так не занимал Людку.
Вот новичок вихрем проносится мимо нее. Русые волосы беспорядочно рассыпаны по голове. Пуговицы на светлой рубашке расстегнуты почти до пояса, и рубашка на его сухощавом теле бьется за спиной пузырем. Загорелые руки, полусогнутые в локтях, торопливо снуют взад, вперед.
Мальчишка изо всех сил гонится за быстроногим Турсуном. У того мяч, и он готов немедленно забить гол. Но новенький стремительно догоняет соперника и ловко уводит мяч у него из-под ног. «Женька, Воронин, я здесь!» — кричит ему с другого конца поля Базар. И тот, развернувшись, из-за всех сил посылает мяч в обратную сторону. «Как здорово он играет! Его зовут Женька Воронин», — думает Людка. Она видит мокрое от пота лицо мальчика. Оно в пылу борьбы и очень привлекательное.
Женька Воронин — давний приятель Базара. Когда Людка приехала в Риштан, Ворониных в городке не было: они отдыхали на море и только недавно вернулись. Об этом Людке рассказала потом Юлька. Поэтому она до сих пор не видела его на площадке. Теперь у нее появился еще один знакомый мальчишка, и видеть его ей хотелось как можно чаще. Было очень трудно скрывать ту бурю, что вызывал в ее душе новый друг. Но стыдливая и гордая девчонка, как могла, прятала от всех то, что творилось в ее неопытном девичьем сердечке. Не замечал изменений в своей подруге влюбленный в нее по уши Базар. Женька Воронин, как свой, вошел в круг Людкиных друзей, и все оставшиеся дни летних каникул компания провела вместе.
Перед самым началом занятий в школе Никитины наконец-то получили ведомственное жилье. Им предстояло переселиться в рабочий район городка, в длинный одноэтажный дом, все четыре квартиры которого имели отдельный ход.
В воскресный день, утром, на знакомой тихой улочке открылись гостеприимные зеленые ворота. Из них вышло семейство Никитиных — оно перебиралось на новое место жительства. Каждый что-то нес в руках. Следом из ворот вышел старик в цветном халате и маленькой серой чалме на голове. Он задумчиво смотрел вслед бывшим квартирантам и тепло улыбался.
На улице безлюдно. Никто из Людкиной уличной компании не видит, как она покидает место, где ей было так хорошо. Девочке очень грустно. Прощай милый домик для гостей, уютный дворик под густым виноградным навесом, где каждое утро
