- Девчонку и так уж хорошо всем обеспечили, а коль скоро наследство поручено мистеру Протоколу, так он и о ней позаботится. - Высказав свое мнение спокойным и решительным голосом, он тоже встал и ушел.
Развязный щеголь попробовал было отпустить какую-то грубую и плоскую шутку насчет обучения девушки приличному ремеслу, но уничтожающий взгляд ледяных глаз полковника Мэннеринга (к которому, по своему незнанию хорошего общества, он даже обратился за сочувствием) обдал его всего холодом, и он постарался поскорее убраться.
Протокол, который действительно оказался человеком порядочным, выразил желание взять на себя временное попечение о молодой девушке, объявив, однако, что с его стороны это будет просто актом благотворительности. Тогда Динмонт, сидевший все это время в своем толстом суконном плаще, наконец встал и, отряхиваясь как вылезший из воды ньюфаундленд, воскликнул:
- Клянусь вам душой своей, мистер Протокол, никакой печали у вас с ней не будет, пусть она только согласится ко мне поехать. Вот что я вам скажу. Мы-то с Эйли уж как-нибудь проживем, а вот хотелось бы нам, чтобы девочки наши не такие неучи были и не хуже, чем соседские дети... Вот дело-то какое... Дженни, та, конечно, и обхождение знает, и книжки читала, и шить может.., раз она столько лет с леди Синглсайд, с такой знатной дамой, жила. Но ежели бы она даже ничего этого не умела, детишкам моим она все одно по душе придется. Я уж как-нибудь и одену ее и денег ей на все припасу, а эти сто фунтов пусть у вас пока остаются, мистер Протокол, да я еще чего-нибудь к ним подкину к той поре, когда она молодца себе сыщет, а тому деньжата нужны будут, чтобы овец купить. Ну, что ты на это скажешь, милая? Возьму-ка я тебе билет, и до Джетарта ты поедешь в почтовой карете. Ну, а там через Лаймстенринг придется уж верхом добираться: в Лидсдейл[257] сам черт на колесах не проедет. И я буду очень рад, если миссис Ребекка с тобой поедет, дорогая моя, и побудет месяц-другой, пока ты у нас не обживешься.
Пока миссис Ребекка приседала и благодарила и заставляла бедную сиротку тоже благодарить и не плакать и пока простодушный Дэнди уговаривал обеих ехать с ним, старый Плейдел вытащил свою табакерку.
- Для меня просто удовольствие, господин полковник, на этого шута полюбоваться, - сказал он, немного успокоившись, - надо его за это на его же лад отблагодарить - помочь ему поскорее разориться, иначе нельзя... Послушай-ка, ты, Лидсдейл... Дэнди... Чарлиз-хоп.., как там тебя зовут?
Фермер несказанно обрадовался уже тому, что его назвали по имени, - ведь в глубине души после своего лэрда он больше всего уважал именитых адвокатов.
- Так, значит, ты все-таки не бросишь этой тяжбы из-за межи?
- Нет, нет, сэр... Кому же это охота свое право терять, да чтобы потом над тобой же еще смеялись вовсю? Но коль скоро ваша милость не соглашаетесь и, может, уже с соседом договорились, так я себе другого адвоката возьму.
- Ну вот, не говорил ли я вам, господин полковник? Слушай, если ты уж решил сделать глупость, то надо по крайней мере, чтобы тебе это удовольствие подешевле обошлось и чтобы ты свою тяжбу выиграл. Пусть мистер Протокол пришлет мне твои бумаги, и я дам ему совет, как вести дело. В конце концов, отчего бы вам не решать ваши тяжбы и споры в суде, так же как ваши предки решали их, убивая друг друга и поджигая дома.
- Ну конечно, сэр. Мы бы все по-старому решили, ежели б закона не было. А уж коль закон нас связал, так закон и развязать должен. Да к тому же у нас всегда больше того человека уважают, который в суде побывал.
- Здорово же ты рассудил, дружок! Ну ладно, ступай теперь, а бумаги пришли. Пойдемте, полковник, нам здесь больше нечего делать.
- Что ж, Джок О'Достон Кпю, поглядим, чья теперь возьмет! - воскликнул Динмонт, в восторге похлопывая себя по бедрам.
...иду в парламент я.
Припомни, друг, коль там какое
дело
Есть у тебя, скажи мне поскорей
Да заплати что надо.
"Маленький французский адвокат"[258]
- А как вы думаете, что с этим славным малым будет, удастся вам его дело выиграть? - спросил Мэннеринг.
- Право, не знаю, сражение не всегда кончается победой сильнейшего, но, если только мы сумеем все доказать, дело, конечно, решится в его пользу. Кстати, я ему кое-чем обязан. Проклятие нашей профессии в том, что мы редко видим лучшую сторону человеческой природы. Люди приходят к нам со своими эгоистическими чувствами, свежеотточенными и свежеотшлифованными; все их личные счеты и все предрассудки выпячиваются, как шипы на зимних подковах. Ко мне вот в мою башенку приходило немало таких людей, которых мне сначала хотелось просто в окно вышвырнуть. И все-таки я в конце концов убеждался, что они поступали точно так же, как поступил бы на их месте я сам, то есть если бы я чем-нибудь был рассержен и перестал бы рассуждать здраво. Я убедился, что люди нашей профессии видят больше человеческой глупости и человеческого лукавства, чем кто бы то ни было, и только потому, что эти пороки мы наблюдаем там, где они больше всего сгущены, перед тем как вырваться наружу. В цивилизованном обществе закон - это печная труба; через нее-то и вылетает весь тот дым, который недавно еще расходился по дому и разъедал людям глаза; не удивительно, что в эту трубу попадает и сажа. Но мы позаботимся, чтобы дело нашего лидсдейлского приятеля велось как следует и чтобы при этом ему не пришлось делать излишних за трат, - наживаться мы на нем не будем.
- Разрешите мне пригласить вас к себе на обед, - сказал Мэннеринг, когда они прощались. - Мой хозяин уверяет, что у него есть оленина и превосходное вино.
- Оленина? Вот как! - откликнулся сразу наш адвокат, но тут же спохватился:
- Нет, это невозможно!.. И вас я к себе не могу пригласить... Этот понедельник у меня - день неприкосновенный.., да, впрочем, и вторник тоже. В среду я должен выступать по важному делу. Но, постойте, сейчас ведь стоят морозы, и, если вы будете еще в Эдинбурге, оленина долежит до четверга.
- А в четверг вы придете?
- Непременно.
- Ну и прекрасно, я все равно рассчитывал здесь с неделю побыть. Если даже оленина и не долежит до этого дня, хозяин наш что-нибудь другое состряпает.
- Ничего, долежит, - сказал Плейдел. - Ну, а пока до свидания. Кстати, вот вам несколько рекомендательных писем; если хотите, можете сходить по этим адресам. Я еще утром все это для вас написал... Ну, до свидания, мой секретарь уже целый час меня дожидается, чтобы мне это чертово дело докладывать.
Плейдел заторопился и вскоре уже пробирался по разным крытым переходам и лестницам, чтобы выйти на Главную улицу путем, который в сравнении с обычной дорогой был тем же, чем Магелланов пролив в сравнении с более открытым, правда, но значительно более длинным обходом вокруг мыса Горн.
Когда Мэннеринг взглянул на рекомендательные письма, он очень обрадовался, увидев, что они были адресованы литературным знаменитостям Шотландии: Дэрилу Юму[259], эсквайру, Джону Хьюму[260], эсквайру, доктору Фергюсону[261], доктору Блэку[262], лорду Кеймсу[263], мистеру Хаттону[264], Джону Кларку[265], эсквайру элдинскому, Адаму Смиту, эсквайру, доктору Робертсону.
"Право же мой друг законовед недурно выбирает знакомых - все это очень известные имена. Человеку, прибывшему из Индии, надо немного проветрить мозги и привести себя в порядок, прежде чем появляться в таком обществе".
Мэннеринг с радостью воспользовался этими письмами. Очень жаль, что мы не можем рассказать читателю о том, сколько удовольствия и пользы он почерпнул от общения с этими людьми. Дома их всегда были открыты людям образованным и умным, откуда бы те ни приезжали, и, пожалуй, вряд ли еще где-нибудь можно было сыскать столько разнообразных и глубоких дарований, как в Шотландии того времени.
В четверг, как и было условлено, мистер Плейдел явился в гостиницу, где жил полковник. Оленина отличным образом его дождалась, бордоское вино было превосходно, и наш ученый адвокат, большой любитель покушать, отдал должное и тому и другому. Трудно только сказать, что ему доставило больше удовольствия вкусный обед или присутствие Домини Сэмсона. Ловким, профессиональным остроумием он сумел вызвать его на реплики, которые рассмешили и самого адвоката и еще двух гостей полковника. Простота, лаконизм и необычайная серьезность, с которой Сэмсон отвечал на лукавые вопросы адвоката, позволили Мэннерингу лучше чем когда-либо почувствовать всю bonhomie[266] его характера. При этом Домини извлек из себя целый арсенал всяческих познаний, редкостных и разнообразных, хотя, по правде говоря, совершенно бесполезных. Плейдел сравнивал потом его голову с кладовой богатого ростовщика, где собраны всевозможные вещи, но где, однако, все они свалены в кучу в таком беспорядке, что хозяин никогда не может в нужную минуту ничего найти.
