быстро и много ем. Знаю, что зрелище не самое эстетическое, но ничего поделать не могу. Извините, действительно очень переживаю. (
укр.)
Не стоит благодарности. Я рада была помочь. У вас что-то случилось? (укр.)
а, у меня отец заболел раком. Отвез его в участковую больницу в Жмеринке, говорят, там могут прооперировать. (укр.)
Доктор Вальдман? Да, он может. — … Два года тому он прооперировал нашу соседку. Очень удачно. Она теперь про болезнь и не думает. Надеюсь, он вам поможет. (укр.)
Да, только надеяться и остается… Простите, могу я вас спросить, каким образом вы так хорошо владеете украинским языком? (укр.)
Все очень прозаично, товарищ… (укр.)
Остап, мое имя Остап. Извините, что забыл представиться. (укр.)
Старинное библейское имя. (укр.)
е, старинное еврейское. Значит, товарищ Остап, я преподаю в украинской школе. Учитель физики и математики. Если я преподаю на украинском языке, то должна свободно им владеть, иначе как донести до детей свой предмет. (укр.)
Извините, но я знаю огромное количество преподавателей, которые учат на украинском языке и его при этом не знают. (укр.)
И такое случается, это отвратительно, но все-таки случается. Скажите, этот вопрос для вас так важен? (укр.)
Предлагаю выйти, чтоб не мешать уважаемому обществу. (укр.)
Да, достаточно разумное предложение. (укр.)
Понимаете, Ребекка, в наше время слишком много гонений на украинский язык, услышать ее красивую от украинца — уже большая удача, а услышать от еврейки — это вообще чудо. (укр.)
Я считаю, что свободно владеть языком, на котором ты преподашь — это естественно для интеллигентного и образованного человека. (укр.)
Сегодня я видел брата Ивана, так он говорил со мной по-русски. Мой брат! Он что, стал партийным и язык свой забыл? Кто же тогда будет разговаривать на [украинском] языке? Зачем все это? Когда вымрет наш язык, мы и сами вымрем как нация, как народ. Где мы? Вот мы есть, и вот нас нет, потому что мы не разговариваем на родном языке. Вот вы разговариваете на еврейском? (укр.)
Идиш — разговорный еврейский язык, возникший на основании немецкого, был языком общения в общинах ашкеназов, евреев-выходцев из Германии. Отец Ребекки был из сефардов, мать из ашкенази, поэтому в семье разговорная еврейская традиция строилась на идиш, как и у большинства евреев Могилева-Подольского. Идиш действительно очень напоминает немецкий, что облегчало евреям обучение немецкому языку.
Да, в семье мы говорим на идиш, хотя с украинцами общаемся на украинском, с русскими на русском, нам в этом никто не мешает. (укр.)
И вы остаетесь народом. Скажите, вы, изгнанники со своего государства, остаетесь народом, потому что держитесь за свой язык, а мы, украинцы, в своем государстве, на Украине, говорим на русском и перестаем быть народом? (укр.)
Скажите, неужели все так плохо? Мне кажется, что никто не мешает вам общаться на украинском языке, если вы этого захотите. Если же вы придете в государственное учреждение, то с вами будут говорить на украинском языке и никаких гонений за это не последует, или не так? (укр.)
Украинизация — компания 20-30-х годов, направленная на активное привлечение к самоуправлению национальных кадров, часто проводилась с перегибами, не учитывая местной специфики. Были закрыты многие национальные школы, а украинские, в противовес этому, активно открывались. Завершение компании украинизации приходится на страшный тридцать седьмой год. (укр.)
— Не совсем так, пани Ребекка. А кто уничтожил украинские школы, уже после того, как произошла украинизация школ? Почему в Могилеве только две украинские школы, хотя было четыре? Почему их закрыли? Кто будет обучать детей родному языку?
— Лучше все-таки так, товарищ Ребекка, хорошо, товарищ Остап? А кажите, до того, как произошла украинизация школ, в нашем Могилеве была и польская школа, русская школа, еврейская. Я начинала учиться именно в еврейской. Скажите, пожалуйста, кому они мешали, зачем надо было их закрывать, чтобы открыть украинские? Был украинская школа, так откройте еще две или три, но оставьте другие национальные школы. А потом, перед тем как украинские школы закрывать, проводили опросы людей, они сами захотели, чтобы было больше русских школ. Что в этом плохого?
— То и плохо, что сами люди захотели учить детей на русском языке, что их национальная самосознание на таком низком уровне, вот что плохо! Я не националист, но считаю что в нашем советском государстве надо развивать все национальности, а вот наша сама развиваться не хочет, деградирует, вот что меня так беспокоит.
— Может быть, интернациональное самосознание побеждает в нашем рабочем государстве национальное? Если дело в этом, то мы видим естественный процесс, но ведь культурная и национальное достояние украинского народа сохраняется, а возможностей для развития украинской национальности, стало намного больше, чем раньше [до революции]. Вот вы — типичный крестьянин, а владеете родным языком на уровне учителя-словесника. Скажите, как вам самому удалось так поднять свой культурный уровень? Вот я вижу перед собой просвещенного и небезразличного человека. Это очень приятно и очень выделяет вас из общего числа.
— Да, зато манеры мои остаются не самыми лучшими. Извините еще раз, вы меня опять заставили покраснеть. У меня был очень умный учитель — Николай Петрович Колобродич. Он уделял мне много внимания, даже готовил к поступлению в педагогический институт, вот только обстоятельства так сложились, что старший брат стал продвигаться по партийной линии, а младшие были слишком маленькими. Семья большая. Я остался с отцом на хозяйстве, теперь младшие подрастают, но без отца будет тяжело, придется мне все брать на себя. (укр.)
Ну что там, Остап, как отец? (укр.)
Плохо. В больницу завезли, врача встретили. Обещал прооперировать, хотя никаких гарантий не давал, говорит, состояние крайне
