Медлительность и спокойствие, спокойствие и медлительность. Будто кто-то заколдовал всех обитателей аула, задал им один ритм, который не учащается, но и не ослабевает, подчиняя людей своим законам и правилам. И этот неизменный ритм, это плавное движение, будто заворожившие аулчан, заворожили и Тевкелева. Он не мог оторвать глаз от аула, с обостренным вниманием охватывал, кажется, все, что там происходило...
Какой-то мужчина, собираясь в дорогу, раз сорок входил и выходил из юрты — и все-таки что-то забыл. Уже отъехал было, но вернулся, остановился около дома, позвал жену. Из дверей выплыла женщина в просторном длинном платье, протянула ему шакшу — табакерку. Мужчина постучал шакшой о луку седла, насыпал в ладонь насыбай, положил его под язык и только после этого отправился в путь.
Чтобы как-то стряхнуть эту монотонность, Тевкелев крепко зажмурился, резко встряхнул головой. Он скрылся в своей юрте.
Он не знал, что ждет его сегодня. Это вызывало у него досаду. Тевкелеву не лежалось, не сиделось, на него начинали наползать скука и недовольство собственной бездеятельностью. Из ханской ставки пока никто не появлялся. Около нее, заметил посол, сегодня было пусто — не то что вчера. Лошадей у коновязи поубавилось.
Тевкелев приблизился к железному сундуку, установленному на правой половине его жилища. Вынул из кармана ключ, четыре раза со звоном повернул его в замке, открыл сундук и вынул два кожаных футляра. Открыл футляр из черной кожи, вынул из него свернутую трубочкой бумагу.
Тевкелев надел очки и принялся внимательно изучать ее. В который уже раз! То была инструкция Коллегии иностранных дел о том, как послу вести переговоры в диком киргиз-кайсацком краю. Завершали инструкцию размашистая подпись российского канцлера графа Головкина и мелкий и витиеватый росчерк пера вице-канцлера Остермана.
В инструкции той все было расписано и учтено вплоть до мелочей, кроме разве того, как следует чихать и кашлять на чужбине. Она была читана-перечитана послом множество раз, вызубрена наизусть. И Тевкелев уже действовал согласно ее указаниям.
Он уже расспросил казахских послов, которые сопровождали его в пути, почему Абулхаир-хан решился на такой шаг, как просьба о принятии подданства российского. Как отнеслись к этому шагу другие казахские правители. Казахи повторяли ему снова и снова то же, что твердили и в Петербурге: «Абулхаир-хан - самый влиятельный, самый авторитетный у казахов хан. Он печется о спасении своего народа, хочет защитить народ от истребления захватчиками. Это дело он обговорил с предводителями всех казахских родов и племен».
Теперь, согласно инструкции, Тевкелев должен встретиться с ханом наедине, уточнить его предложения, наметить пункты для переговоров и условия договора, которые хан в основных чертах уже высказал в письме к царице и передал на словах через своих послов.
Только после такой встречи он имеет право при всем народе торжественно прошествовать в ханскую ставку и держать там речь как посланец великой и могучей России. И в этой речи он должен сказать, что державная императрица своими глазами прочитала письмо хана, своими ушами внимала заверениям и словам, переданным ей через Куттымбета Коштаева и Сейткула Кудайкулова. И что она выражает согласие взять под крыло Российской империи хана Абулхаира с подвластным ему улусом, о чем и посылает со своим послом господином Тевкелевым грамоту Абулхаир-хану, султанам и предводителям родов, казахскому народу и войску...
Потом он сообщит хану и всему собравшемуся народу, что великая государыня не оставит без своего высокого покровительства и защиты новых своих подданных — казахского хана, султанов, биев, воинов, народ — и требует лишь, чтобы они всегда были верны своему слову и служили ей верой и правдой. И в том они должны дать клятву и присягу на Коране, а также заверения, что они добровольно идут на этот шаг. Посол обязан напомнить казахам, что подобную присягу России принесли хан Аюке, другие калмыцкие тайши и предводители башкирских родов. Подчеркнуть далее, что Россия никогда не оставляла и впредь не будет оставлять без внимания просьбы и нужды народов, находящихся в ее подданстве.
Потом он возгласит, что великая государыня-царица посылает дары, которые он будет иметь честь вручить после церемонии принятия присяги — каждому в соответствии с заслугами перед народом, с его знатностью и именем.
И лишь когда самая важная часть церемонии будет закончена — присяга получена, дары розданы — послу вменялось объявить казахам, что подвластные России народы, например, башкиры, платят ей налог и поставляют заложников из знатных семей. Если хан и его приближенные воспримут эти условия спокойно и одобрительно, они должны будут дать в том письменное подтверждение. Если же эти пункты договора вызовут у них возражения, то настаивать на них послу не рекомендовалось.
В Коллегии не исключали, что у Абулхаир-хана будут условия и соображения, которые он, по тем или иным причинам, не считал возможным передать через своих послов. Тевкелев обязан был выслушать, обдумать и внести в договор, разумеется, если они будут приемлемыми.
После подписания договора придет черед подсказать хану, что следует послать в Россию новое казахское посольство с сообщением о том, что Абулхаир-хан и его народ добровольно приняли русское подданство. После чего обе стороны должны освободить и вернуть домой пленных.
Были у Тевкелева поручения, которые ему надлежало держать ото всех в строжайшей тайне. По пути в казахские степи и обратно он должен был примечать, запоминать и потом заносить на бумагу все то важное, что попадется ему на глаза. Особое внимание, вменялось послу, обратить на то, каковы там земли, водные запасы и природные особенности, есть ли полезные ископаемые, какие имеются крепости и города для обороны от врагов. Сколько улусов и каковы отношения между ними, сколько пастбищ и скота у Абулхаира и его ближайших сподвижников, кто из них истинно верен хану, а кто — в скрытой оппозиции? Кто из других степных воротил пользуется в степи наибольшим влиянием? Какие хан собирает налоги и подати со своих подданных, с кем казахи торгуют, что покупают, что продают, какие ремесла у них развиты? Где они добывают оружие и какое предпочитают в деле, есть ли у них пушки и порох? С какими странами и народами граничат, ладят или не ладят с соседями, есть ли из степи прямые дороги в города России, и если есть, то в каком они состоянии? Обычаи, привычки, традиции и законы казахов — их Тевкелев также обязан был пристально изучить и доложить о них по возвращении.
Среди тех, кто ехал вместе с ним, находились два человека задачей которых было тайно составить карту казахских земель, а также вести наблюдения по всем пунктам, интересующим Коллегию.
Тевкелев имел строгие и определенные указания относительно освобождения русских людей, томившихся в плену на чужбине.
И когда посол выполнит все, что ему было предписано, он может со спокойной совестью возвращаться в Петербург представить Коллегии письменный отчет о своей миссии, о финансовых издержках, а также расписки казахов в получении царских даров...
Все в инструкции известно Тевкелеву — все до последней буковки и запятой! Тысячу раз читано, изучено, принято к сведению. Но как не освежить ее в памяти — в день, который может стать великим для казахов, ответственным для него, посла, и важным для России? К тому же... к тому же он не удивится, если в его свите есть человек, которому инструкция знакома так же досконально, как и ему самому, и которому поручено глаз не спускать с этого полуправославного, полумусульманина... Не мешало бы докопаться, узнать, кто он, этот соглядатай... Но всему свой час.
Однако почему до сих пор хранит молчание ханская ставка? Сегодня хан не прислал даже пищи, его люди пригнали посольский скот на убой да кумыс. Так-то вот, лучший во всей Российской империи знаток восточных мурза Кутлук Мамбет Мамашев! Поломай-ка голову, попробуй разгадать поведение казахского хана! Четыре белоснежные юрты в бесценных коврах, мягкие одеяла, двадцать овец, сабы с вкуснейшим кумысом в твоем распоряжении, свобода — ходи, гуляй, разговаривай, с кем пожелаешь! И молчание — тишина, ни какого шевеления в ханской ставке. Вот и весь почет и внимание, которые пока оказывает тебе главный хан казахского народа! Даже обходительный ханзада куда-то исчез.
Неужто казахские послы нашептали хану нечто такое, что понудило его отказаться от первоначальных намерений? Невероятно! Когда он, Тевкелев, уже находился в Уфe, Абулхаир прислал ему через своего тестя Суиндыка письмо. В нем содержались торжественные поздравления Анне Иоанновне в связи с ее восшествием на престол и заверения в том, что он готов не только сам принять русское подданство, но и способствовать тому, чтобы другие казахские ханы последовали его примеру. И что уже сделал для этого кое-что. «Моим словам вняли хан Бухары Абулпеиз, хан Хивы - мой брат Жолбарыс, также известный среди казахов Акбатыр-бек. На нашу сторону склоняется и Барак-хан, владевший когда-то городами Ташкент, Сайрам и Туркестан...» — сообщал Абулхаир в том письме. И обещал встретить русское посольство с распростертыми объятиями.
