Ознакомительная версия.
Полицейских было четверо. Один из них видимо старший обратился к женщинам.
– Что здесь произошло?
– К нам приставали айары, - ответила Анна, - мы стали кричать, а когда вы появились, они испугались вас и убежали.
– А сами вы кто такие? - продолжал допрашивать старшина, - порядочные женщины не гуляют по набережной в столь поздний час.
– Я жена Абу-л-Хасана, - гордо сказала Анна, - начальника тайной службы.
Среди полицейских раздались смешки.
– Жена начальника тайной службы на набережной, одна, - с сомнением сказал старшина.
– Я встречала сестру из Эдессы, она задержалась, поэтому мы не успели засветло.
– Может их арестовать, - подал голос один из полицейских.
Старшина цыкнул на подчиненного.
Выгоды от ареста никакой, а если это и впрямь жена Абу-л-Хасана, неприятностей не оберешься. Могут и с работы погнать. Недавно свояка уволили со службы, за то что пьяного в участок доставили. А пьяный оказался родственником начальника.
– Дайте им пройти, - распорядился старшина.
Полицейские расступились, пропуская женщин.
Анна и Фарида поблагодарили и торопливо пошли дальше.
– Слушай, как ты догадалась, что это Имран его порезал? - спросила Анна.
– Ты же сама сказала, что он тебя от разбойников спас, - ревниво сказала Фарида.
– А как ты ему по роже заехала, - восхищенно сказала Анна, - это наверное у вас семейная черта, бесстрашие и удаль.
Фарида не выдержав, прыснула. Ей вторила Анна. Несколько минут они давились от смеха, затем не выдержав, расхохотались в голос.
– А как ты сказала, - причитала Анна, - "ошибочно причисляешь себя к мужчинам".
Новый взрыв смеха. На них стали оглядываться и женщины с трудом, совладав с собой, приняли серьезный вид.
Остаток пути они проделали без приключений. Анна уверенно постучала в ставень дома.
– Кто там? - спросили за дверью.
– Это я, отец, открой, пожалуйста, - сказала Анна.
– Это ты Анна? - переспросил ибн Лайс, - почему так поздно, что случилось?
– Открой, объясню.
В тот момент, когда дверь отворилась, с боков возникли некие тени и втолкнули женщин вовнутрь.
Прыгнув на палубу, Ахмад Башир удержался на ногах, но в следующий миг, двое дюжих пиратов схватили и поставили его на колени.
Ну конечно это была не Анаис. Но, девушка чрезвычайно похожая на нее, похожая настолько, что Ахмад Баширу даже показалось, что она его узнала, какой-то обшей бессознательной женской памятью. Она смотрела на него с любопытством, и губы ее подергивались в предверии улыбки. Но она все - таки не улыбнулась, видимо, чтобы не рассердить своего спутника. Капитан пиратской бариджи, что-то сказал на своем языке, обращаясь к Ахмад Баширу. Что-то, вызвавшее смех у окружающих. Ахмад Башир недолго думая тоже захохотал.
– Давай перейдем на арабский приятель, - предложил он капитану.
– Я говорю, что если у тебя нет денег, то ты пойдешь обратно, - сказал капитан на чистейшем арабском, показывая на горящий корабль.
– Если они меня отпустят, я предъявлю деньги.
Капитан сделал знак и пираты, удерживающие Ахмад Башира, отпустили его.
Ахмад Башир встал, развязал пояс и высыпал динары на палубу. Одна монета покатилась в сторону главаря и ударилась о мысок его сапога.
– Серебро, - заметил он, - не золото.
– Не золото, - согласился Ахмад Башир, - не буду спорить. Ну, уж, что есть, то есть.
Главарь улыбнулся, по одежде и манерам он производил впечатление человека высокого звания, в отличии от всех остальных, не считая конечно девушки, похожей на Анаис, которую Ахмад Башир все время старался держать в поле зрения.
– Ты меня не обманул, - сказал главарь, - но понимаешь, в чем дело, я не беру пленных.
– Какая неприятность, - подосадовал Ахмад Башир, - но у меня видишь ли, есть одно преимущество, я очень богатый человек. Мой компаньон в Сицилии хорошо заплатит за мое освобождение.
Главарь усмехнулся.
– В твоем возрасте не следует быть таким наивным. Я думаю, что твой компаньон будет рад избавиться от тебя. Так что ты не убедил.
"Умен, мерзавец", - подумал Ахмад Башир. Его жизнь зависела от красноречия. Надо было найти слова. От горящего корабля волнами накатывал жар. Ахмад Башир облизнул пересохшие губы и, попросил воды. "Воды у тебя скоро будет вдоволь" - заметил пират, чем вызвал новый взрыв хохота окружающих.
– Я вижу, что ты хорошо знаешь человеческую породу, - сказал Ахмад Башир.
Пират кивком поблагодарил за похвалу.
– Но мой компаньон заплатит, потому что я ему задолжал столько, что ему невыгодна моя смерть. Он заплатит, чтобы получить выданный мне кредит обратно.
– В твоих словах есть рациональное зерно, - согласился капитан, - но дело это хлопотное. Так что не обессудь.
Ахмад Башир посмотрел на девушку. В этом взгляде была его последняя надежда. То что он пытался ей внушить глазами, не поддается словесному описанию.
Девушка дотронулась до капитана, и что-то сказала ему. Между ними произошел короткий разговор и капитан сказал Ахмад Баширу.
– Тебе несказанно повезло, моя кузина просит за тебя. Отчего то ей взбрело в голову, что ты похож на ее безвременно усопшего отца. Хотя она не может этого помнить так как ей было всего два года, когда он умер. Но я не могу ей отказать. Ты остаешься. Условия и сумму выкупа мы оговорим позднее.
"На отца - это обидно" - подумал Ахмад Башир.
– Уведите его, - распорядился капитан.
Ахмад Башира увели и заперли в трюме. Там он нашел воду и опрометчиво напился.
Мы не будем описывать чувства, посетившие Имрана, после того как он открыл глаза и обнаружил себя лежащим в тюремной камере с цепями на руках. Ибо чувства эти мы не раз описывали на страницах нашего романа. Впрочем, они известны всем, кому довелось посидеть в тюрьме. Ничего нового в ощущениях узника за прошедшую тысячу лет не прибавилось. В цепи его заковали по приказу все того же караульного офицера, который обнаружил, что на арестованном вдруг исчезли все следы побоев. Ревностный служака решил перестраховаться; поместил арестованного в отдельную камеру и приказал заковать его в кандалы.
Скажем только, что Имран слово в слово повторил замечание Ахмада Башира, которое тот произнес, стоя на палубе и глядя в спину удаляющегося товарища. Имран сказал: "Мир состоит из семи дней, просто они всегда повторяются". Правда, подумав, он добавил: "Было бы лучше, если они повторялись не все или хотя бы не так часто." Поднялся, подобрал цепи, пошел к двери и постучал в нее.
– Чего надо? - отозвался надзиратель.
– За что меня посадили? - спросил Имран.
– А я почем знаю, - ответил надзиратель.
– Зачем же тебя здесь поставили, придурок?
– А вот я сейчас дверь открою, и сразу станет ясно, кто из нас придурок, - пригрозил надзиратель.
– Кажется, ты мне угрожаешь физической расправой, - констатировал Имран.
– Кажется, ты угадал, - глумливо произнес надзиратель.
– А знаешь ли ты, безголовый, что ты не имеешь права бить заключенных, и что за это ты можешь быть подвергнут хадду в судебном порядке.
– Чему подвергнут?
– Хадду, наказанию.
– Ишь, умник, какой, - опасливо проговорил охранник, - и вообще не положено мне с тобой разговаривать.
Дверь отворилась, и в камеру вошел давешний врач, чтобы сменить повязки на Имране. Но размотав грязные бинты он воскликнул, "Аллах акбар", и подул на свои плечи. После чего поспешил удалиться, потому что на заключенном не оказалось ни одной царапины.
Имран отошел от двери, сел в углу на корточки и задумчиво сказал вслух.
– За что же меня в этот раз посадили?
Между тем по городу поползли слухи. В торговых лавках, в ремесленных мастерских, в подворотнях, в закусочных, люди судачили о том, что в Медине появился махди. Ночью, в дервишеской ханаке, он в диспуте сразил лучшего полемиста из суфиев. Затем, когда дервиши набросились на мессию, избили и сдали его в полицейский участок, он чудесным образом исчез, но вновь появился без единой царапины на теле. И теперь власти, опасаясь махди, держат его закованным в цепи в глубоком подземелье.
Кади Медины был человеком решительным и скорым на суд. Получив из полицейского участка составленный на Имрана протокол, он сразу квалифицировал для себя дело по статьям: государственная измена, лжепророчество и подрыв священных устоев Аббасидского халифата, что влекло за собой смертную казнь для преступника. Судебное разбирательство было назначено на следующий день. Но накануне вечером кади неожиданно посетил наместник Медины.
- Дорогой друг, - сказал судье наместник, - зная вашу честность и принципиальность в делах фикха, я не буду просить вас об одолжении. Но лишь скажу о некоторых опасениях, которые возникли у меня, как у человека поставленного заботиться о порядке города. Чернь, которая, как известно, всегда недовольна существующей властью, опять зашевелилась.Полиция докладывает,что началось это сразу после ареста лжепророка.
Ознакомительная версия.
