Оказалось – пронесло. Князь подарки задержал всего на три дня, мечники закончили рукояти у двух великолепных мечей, и купцов позвали к Олегу снова. На сей раз предупредили, что за дарами для императоров византийских.
Мечи были хороши! Таких Филимер отродясь не видывал даже среди фризских. И убранство рукоятей им не уступало. Показал Олег оружие, велел завернуть, приобнял за плечи Филимера и стал что-то по-русски говорить. Грек хотя и понимал язык, все же не зря столько лет торговал в Киеве, а с перепугу враз слова забыл. Князь поглядел на него все так же насмешливо, кликнул толмача, велел перевести на греческий, чтоб понятней было. Говорил о приветах императорам, о том, чтоб не забывали силы русской, что дружина его всегда наготове, ежели Византии помощь нужна против какого врага, то пусть только пожалуются, русских ныне многие боятся…
Уходили ромеи к себе в Константинополь с богатыми дарами и тяжелым сердцем. Так и слышался вкрадчивый голос князя, точно не помощь он предлагал, а силу показывал. Филимер и так понимал, что не та уже Русь, не тот Киев, что когда-то были, сильный князь у власти, недаром Лев и Александр вынуждены с ним договариваться… Почти два года прошло, Киев только богаче да сильнее стал.
Одного так и не смог сделать Олег – сказать Ингорю про свое отцовство, так и не решился. Сколько раз уже и рот раскрывал, а слова не шли. Князь корил себя за слабость, тысячу раз обещал сказать сегодня же, но видел сына и молчал.
Была у князя тайная радость – Альмош, чуя скорую свою смерть, у угров не полагалось править старому, не помирал князь своей смертью – убивали или ослепляли, скрытно от всех вернул Олегу сына. Приехал в Киев альмошский посланец Сарыч, привез ребенка втайне. Того снова поселили у Зореня с Младой, строго-настрого наказав не открывать пока своего родства.
Князь никому не сказал про это, но к кузнецу наведался, подарки богатые привез и Зореню, и Младе, и детям. По двору все глазами искал, Млада чуть не заплакала, виноватой себя чувствовала:
– Прости, княже, уехали они с Зоренем на дальние ловы к моим родителям. Туда не опасно ездить, да и не одни поехали…
Оправдывалась, точно и впрямь ребенка страшной опасности подвергла. Олег остановил:
– Чего оправдываешься? Верно сделали, главное – здоровы?
– Здоров, здоров, – заторопилась уверить Млада. Они не произносили имени, и так оба понимали, о ком говорят.
Через несколько месяцев после отъезда греческих купцов, с которыми в Царьград подарки передал, Олег позвал к себе Карла со Стемидом. Позвал не в терем, а на капище. Оба понимали, что разговор будет тайный и серьезный, и уже догадывались о чем пойдет речь.
Олег насмешливо сверкнул глазами на ставших друзьями переговорщиков:
– Ну, теперь-то все продумали? Или мне еще придется императорам мечи раздаривать? Дошли греки-то? Не пропали труды Зореня даром?
– Дошли, княже, слышали мы про то, что Льву подарок понравился, – с удовольствием доложил Карл.
– А мне что ж не сказали?
– Да… как-то недосуг… – чуть растерялись оба.
– Недосуг… – заворчал князь. – Ну, говорите, готовы в Царьград отправиться с новым договором?
– Мы-то да, а как греки? – засомневался старший.
Олег смотрел на него во все глаза:
– Гре-е-ки? А что, греки? Как они могут быть готовы, если и не подозревают о вашей задумке? Придете и увидите, – вдруг с удовольствием закончил он. – Давайте говорить о том, что изменить в прежнем договоре надобно, только не упустите чего…
За следующий год Карл со Стемидом побывали в Константинополе дважды, убедились, что Филимер все правильно увидел и правильно пересказал, что ромеи про русские лодьи под своими стенами не забыли, нового похода князя Олега как огня боятся, знают, что хитер и что силен. Только и сами греки тоже хитры, ежели б не были готовы послы ко всяким их каверзам, то снова оплошали бы. Но на сей раз все взвесили, все предусмотрели, когда везли домой уже новый договор, все там учли, князь Олег доволен будет.
Никто даже из их родных не знал, зачем эти двое в Царьград то и дело плавают, все думали, что сговариваются против Хазарии или еще кого. Был и сговор, только не такой, как думали, Олег снова показал, что может предвидеть все наперед и договариваться о том, что и в голову никому не придет!
– Ингорь, ум правителя не в том, чтоб оружием бряцать громко.
– Как не в том?! Ты сам сколь походов совершил? Это говоришь ты, который щит к вратам Царьграда прибил? – Ингорю было обидно, точно насмехается над ним Олег. Иногда он совсем не понимал старшего.
Фыркнул тот в усы, как кот, ежели его разозлить:
– Договорить не даешь! Дослушать не хочешь! Князь должен уметь слушать. И мыслить быстро впереди того, что случиться может.
Опустил голову Ингорь, прав, как всегда, прав Олег, на то он и Вещий, всегда в суть глядит, то видит, об чем другие помыслить не успевают. Но оттого и тошно Ингорю, что в такие годы все сосунком при сильном Олеге остается, зарождается внутри нехорошее чувство, боится его Ингорь, ох как боится… Сам себя боится.
А Олег продолжает поучать, словно можно в сына мысли свои вложить на много лет вперед:
– Никогда не кричи о военном союзе, пусть все видят только дань и торговлю. – Предупреждая вопрос, поднял палец вверх. – Иначе подготовятся заранее.
Подошел к двери в гридню, велел позвать воеводу своего нынешнего Свула, но Ингорю показал, чтоб не уходил.
Когда воевода явился, велел обоим сесть ближе и снова стал говорить:
– Пойдете в Табаристан к Абесгуну, город богатый, дани много взять можно. – Олег обернулся к Ингорю: – Ты же давно в бой рвешься, вот и веди дружину, Свул с тобой воеводой пойдет.
Растерялись оба, Свул решился спросить первым:
– Абесгун за хазарами, княже, все поляжем, пока дойдем. Хазары хоть и слабее стали, но все равно сильны.
Князь кивнул:
– Про хазар не забыл. Мои послы с греками сговорились, а те с хазарами, чтоб пропустили нас миром. На обратном пути половину дани заберут.
Засомневался Свул:
– Кто ж им мешает всю забрать и нас положить?
– А я на что? Не вся же дружина пойдет. Да и греки не рискнут, понимают, что ежели вас тронут, то я от Константинополя и камней не оставлю. Что я в Киеве останусь – все знать будут. Пора Ингорю самому славу добывать.
Княжич не знал, радоваться или печалиться, с одной стороны, Абесгун не Царьград, там славы Олеговой не сыщешь, с другой – сам рать поведет, можно с добычей хорошей вернуться. Пока он о возможной славе размышлял, Свул осторожно выяснял, на каких условиях Олег с греками договорился. Князь рассмеялся:
– Мы купцам царьградским наше оружие, что я для Абесгуна делал, показали, чтоб своим императорам про то поведали. Лев готов нас хоть куда отправить, только бы опять под парусами под их стены не пошли! Ему нужно, чтобы мы арабам помешали, хотел нас в свое войско вставить, да мы не глупее. Туда пойдете, куда нам нужно, а грекам просто не помешает. Там арабов повоюете, они нас не ждут.
И все равно сомневался Свул:
– А ну как греки с хазарами сговорятся? Туда нас пропустят, а обратно… – Он прихлопнул одной ладонью о другую, вроде комара раздавил.
– Я же в тереме сидеть не стану, выйду ближе к морю. Ежели вам помешают, то и грекам худо станет. Они о том знать будут, чтоб не было желания против что делать…
Поход на Табаристан оказался удачным, хазары, хотя и скрепя сердце, а пропустили давних противников через свои земли, у Каспия русские дружины никак не ждали, кто мог подумать, русичи с хазарами договорятся? Помог Константинополь. С каким удовольствием хазары уничтожили бы этих новоявленных друзей Византии! Но, скрепя сердце, открыли свои военные заслоны, пропуская русские суда волоком от Дона к Итилю. Русские дружины на 16 судах прошли через владения Византии в Крыму и земли хазар, чтобы вдруг появиться в Табаристане. Дань взяли большую, даже после дележа с Итилем много осталось. Ингорь чувствовал себя победителем!
Встречая его в своем лагере, где стоял в ожидании, Олег тоже блестел глазами, хорошо получилось, он смог-таки организовать сыну удачный поход! Хотя и переживал, пока тот не вернулся, действительно стоял аж за порогами, чтоб не появилось желания ни у степняков, ни у греков предать договор, но теперь все это казалось неважным. Главное – княжич вернулся живым и с победой!
Не знал князь, какую головную боль сам себе придумал. Не прошло и месяца, как Ингорь снова заговорил о таком походе! Олег даже не сразу его понял. Зачем? И как? Степняки пропустили только из-за договоренности, в другой раз этого не будет, а через хазар просто так не пройдешь. Но младший князь, почувствовавший вкус победы и совершенно не думавший, что для нее сначала понадобилась хитрость старшего, стоял на своем:
– Пойду!
Олег уже устал, хотелось закончить дела с греками и уйти на покой, хотелось внуков, а их не было, хотелось, наконец, самому учить сынишку Олега, как не смог научить Ингоря. Пока это делают хотя и хорошие, но чужие люди, так безопасней. Ингорь с Прекрасой как чужие, молодой князь еще жену взял, может, там будет? А хуже всего то, что в поход собирается, будто и не понял, что это Олег победу подготовил.
