- Что ж ...
Со смешанными чувствами Росс смотрел, как она подошла к арфе и заняла освобожденное Элизабет место. Демельза не умела играть на инструменте, но именно чутье убедило её решиться. Остальные собрались вокруг, чтобы слушать, таким образом избавив её от необходимости стоять, не зная куда деть руки. Но десять минут назад, когда она должна была спеть, все находились в приподнятом настроении и были готовы к ней присоединиться. Изящная и утонченная манера игры Элизабет изменила атмосферу. Контраста не избежать.
Демельза устроилась поудобней, выпрямила спину и потянула пальцем струну. Раздавшийся звук оказался приятным и успокаивающим. Прямая противоположность Элизабет - золотое сияние сменилось темной земной короной.
Демельза взглянула на Росса, и в глазах у нее блеснули лукавые искорки. Она начала петь.
Её слегка хрипловатый нежный голос, почти контральто, но слегка ниже на ноту, не стремился захватить своей силой; вместо этого он старался доверительно донести свою песнь до каждого.
Для любимого я нежную розу сорву
Ту, что колышется на ветру
Сердце мое – полно любви
И ищет пути
Поведать, о чем и так уж знаешь ты.
Пусть колют пальцы мне шипы
Кровью алой окрасятся они
Как раненое и одинокое сердце мое,
Которое твоим лишь быть суждено.
К устам я палец приложу
Замру и тебя подожду.
Сердце мое обречено на стон
Пока не сольется с твоим в унисон
Наступило секундное молчание, после которого Демельза кашлянула, чтобы показать, что песня закончилась. Раздался одобрительный ропот, у кого просто из вежливости, а у кого-то от всего сердца.
- Прелестно, - произнес Фрэнсис, полузакрыв глаза.
- Мне понравилось, - вздохнул Джон Тренеглос. - Ей-богу.
- Я боялась, вам не понравится, - блеснула улыбкой Демельза. - Ей-богу.
- Остроумный ответ, мэм, - заметил Тренеглос. Он начинал понимать, почему Росс рискнул навлечь на себя гнев общества, женившись на служанке.
- У вас есть еще?
- Песни или ответы, сэр? - улыбнулась Демельза.
- Я прежде не слышала этот отрывок, - молвила Элизабет. - Он меня очаровал.
- Песни, милaя, - сказал Тренеглос, поднявшись на ноги. - Я знаю, что ответов вам не занимать.
- Джон, - сказала его жена. - Нам пора.
- Но мне здесь хорошо. Спасибо, Верити. Отлично выдержанный портвейн, Фрэнсис. Где ты его раздобыл?
- У Тренкромов. Хотя последняя партия качеством похуже. Придется обменять.
- На днях я прикупил неплохой портвейн, - вставил Джордж. - К несчастью, уже обложенный налогом, и он обошелся мне почти в три гинеи за тринадцать кварт.
Фрэнсис насмешливо выгнул бровь. Джордж был хорошим другом и нетребовательным кредитором, но не мог удержаться, чтобы не упомянуть в разговоре стоимость своих покупок. Это был почти единственный признак, напоминавший о его происхождении.
- Как вы справляетесь со слугами, Элизабет? - певуче протянула Рут. - Мне приходится с ними несладко. Матушка сегодня утром заметила, что их желаниям нет предела. Нынешняя молодежь, говорит она, только и думает, как возвыситься над своим положением.
- Еще одну песню, Демельза, пожалуйста, - прервала их Верити. - Как называлась та, которую ты не хотела сыграть, когда я у тебя оставалась? Помнишь, рыбацкая песня.
- Мне они все нравятся, - оживился Джон. - Дьявол, я и не подозревал, что мы в столь одаренном обществе.
Демельза осушила наполненный бокал. Её пальцы пробежались по струнам арфы, издав изумительный звук.
- У меня еще одна есть, - мягко произнесла она. Мгновение она смотрела из-под опущенных век сначала на Росса, а затем на Тренеглоса. От выпитого вина глаза её светились.
Она запела тихим, но ясным голосом.
Я подозревал, она мила,
Подозревал, женой чужой была.
Меня отец предупреждал,
Закон чтоб я не нарушал
Я видел, что она дерзка,
Что любовь тут не близка
Милейшая шалунья
Каких прежде не видывал я
Без тайных порывов души
Воззвал я к пламени свечи
В любви, как на войне, все средства хороши
Но благие порывы меня подвели
Слова отцовские впустую прошли
Милейшая шалунья
Каких прежде не видывал я
Здесь она остановилась и на мгновение открыла глаза, бросив взгляд на Джона Тренеглоса, прежде чем пропеть последний куплет.
Гнездышко уютное согрело нас вокруг
И дома не застал вернувшийся супруг
А юность наша была так сладка
И юность эта так коротка
Спешит кукушка теперь домой
Блужданья эти утомляют порой
Милейшая шалунья
Каких прежде не видывал я
Джон Тренеглос восторженно заревел и хлопнул себя по ляжкам. Демельза подлила себе портвейна.
- Браво! - воскликнул Джордж. - Мне нравится эта песня. Звучит легко и приятно. Прекрасное исполнение!
Рут поднялась со своего места.
- Пойдем, Джон. Уже рассветет, пока мы до дома доберемся.
- Вздор, дорогая, - Джон потянул за цепочку брегета, но часы не желали выползать из его глубокого кармана. - Кто-нибудь знает, который час? Сейчас не должно быть и десяти.
- Вам не понравилась моя песня, мэм? - спросила Демельза у Рут.
Губы Рут слегка разжались.
- Отнюдь. Я нашла её весьма поучительной.
- Половина десятого, - сообщил Уорлегган.
- В самом деле, мэм? - спросила Демельза. - Я удивлена, что вас нужно просвещать в подобных делах.
Кончик носа Рут побелел. Сомнительно, что Демельза поняла всю подоплеку своего замечания. Но после пяти больших бокалов портвейна она не была расположена взвешивать все достоинства и недостатки своей остроты, прежде чем ее произнести. Демельза почувствовала, что сзади подошел Росс и коснулся рукой ее плеча.
- Я совсем не то имела в виду, - с невидящим взглядом ответила Рут. - Позвольте мне поздравить вас, Росс, со столь искушенной в искусстве развлечения женой.
- Вообще-то неискушенной, - ответил Росс, сжав руку Демельзы, - но она быстро учится.
- Выбор преподавателя многое значит, не так ли?
- Да, - согласилась Демельза. - Росс столь добр, что способен даже хмурую глупышку превратить в блестящую красавицу.
Рут потрепала её по плечу. Она наконец получила желанный удобный случай.
- Не думаю, что вы можете судить об этом лучше остальных, моя дорогая.
Демельза посмотрела на нее и кивнула.
- Нет. Пожалуй, мне стоило сказать - всех, кроме самых хмурых.
Прежде чем обмен колкостями принял серьезный оборот, вмешалась Верити. Гости постепенно расходились. Даже Джон наконец оторвался от стула. Все медленно вышли в прихожую.
На фоне смеха и прощальных разговоров все надели плащи, а Рут сменила свои изящные туфельки на туфли с пряжкой для верховой езды. Её сшитый по последней моде плащ вызывал восхищение. Однако прошло еще добрых полчаса, прежде чем закончился обмен душевными прощаниями и новогодними пожеланиями, и ни одна шутка не осталась без ответа. Наконец, под стук и цокот копыт гости выехали на дорогу, а большая дверь захлопнулась. Полдарки вновь остались одни.
Подводя итог, можно сказать, что это был вечер Демельзы. Свои смотрины она прошла с исключительным успехом. Тот факт, что успеху своему она частично была обязана тошноте за обеденным столом, а частично пяти бокалам портвейна в самый ответственный момент вечера, знала лишь она и держала это при себе.
Через два часа, когда Росс с Демельзой, пожелав доброй ночи родственникам, поднялись по широкой увешанной портретами лестнице, Росс размышлял над новой стороной характера своей супруги. В течение всего вечера его удивление сменялось восхищением: обаяние Демельзы, почти красота в новом, модном платье; впечатление, которое она произвела; спокойное, непритязательное и полное достоинства поведение за обедом, когда от нее ожидали беспокойного, неловкого, шумного и даже голодного. Еще одним неожиданным открытием, которое Демельза так же прекрасно преподнесла, не уронив своего достоинства, оказались игривые песенки, которые она спела своим низким, хрипловатым голосом с присущей ему легкой певучестью. Демельза, флиртующая с Джоном Тренеглосом под носом у Рут, да и под носом у самого Росса.
После того как гости ушли, Демельзе уже не хватало выдержки и такта держаться подальше от портвейна. Хотя, пока они играли в мушку, правила которой девушка не знала, Росс заметил, как она скользила по комнате, исподтишка налив себе пару бокалов. Теперь Демельза степенно поднималась вместе с ним по лестнице, держась прямо и невозмутимо в своем сиреневом с зеленым шелковом платьем, из которого выглядывали её точеная стройная шея и плечи - белоснежные, как сердцевина бутона.
