Дела шли не так, как ожидалось. Сместить Льва, вопреки надеждам Арсения, оказалось трудно, и совсем не осталось шансов на то, что папский престол освободится в результате несчастного случая или смерти Папы. Здоровый и энергичный, Лев производил впечатление человека, намеренного жить вечно.
Беда следовала за бедой. Семья понесла еще одну утрату. Неделю назад Арсений похоронил второго сына, Элютерия. Тот ехал на коне по Виа Ректа, когда под ноги коню выскочила свинья, конь испугался, сбросил Элютерия и поранил бедро. Поначалу никто не обратил на это никакого внимания: рана была небольшая. Но состояние здоровья сына ухудшалось. Началось заражение крови. Вызвали Эннодия, который сделал Элютерию обильное кровопускание. Это не помогло. Через два дня Элютерий умер. Отыскали хозяина свиньи, и Арсений перерезал ему горло от уха до уха. Но месть не принесла утешения, поскольку не могла вернуть умершего сына.
Отец и сын не очень любили друг друга. Элютерий был полной противоположностью Анастасия — мягкий, ленивый и беспутный с детских лет, он не захотел получить духовное образование, а предпочел удовольствия земной жизни — женщин, вино, азартные игры и другие развлечения. Нет, Арсений сокрушался не о том, каким мог стать Элютерий. Его удручала утрата еще одной ветви фамильного древа, которая могла принести многообещающие плоды.
Веками их семья занимала главенствующее положение в Риме. Арсений мог проследить свой род до Августа Цезаря. Однако блистательный род преследовали неудачи, и ни один из благородных сыновей Арсения не получил главного римского приза: престола Святого Петра. «Этот престол занимало множество ничтожных людей, — с горечью думал Арсений, — и каковы трагические последствия? Рим, некогда бывший чудом света, теперь обратился в руины, пришел в упадок. Византийцы насмехались над ним, гордясь сверкающим великолепием Константинополя. Неужели ни одному из потомков Арсения, наследников Цезаря, не суждено вернуть городу его прежнее величие?»
Теперь, когда умер Элютерий, Анастасий остался последним в роду, кто имел шанс восстановить честь семьи и Рима.
Но Анастасий вынужден жить в земле франков.
Арсением овладевало глухое отчаянье, но он старался преодолеть его. Великие люди не ждут благоприятных возможностей, они завоевывают их. Тот, кто желает править, должен платить за власть, какой бы высокой ни была цена.
Во время мессы в праздник Святого Иоанна Крестителя Джоанна впервые заметила: со Львом происходит что-то неладное. Его руки дрожали, когда он принимал святые дары, и Папа странно запнулся, произнося Nobis quoque peccatoribus.
Когда позднее Джоанна спросила его об этом, Лев сказал, что дело в перегреве и несварении желудка.
Ни в один из последующих дней Льву не стало лучше. У него постоянно болела голова, и он жаловался на жгучую боль в руках и ногах. Лев слабел, и с каждым днем ему становилось все труднее подняться с постели. Джоанна встревожилась. Она испробовала все, но ничего не помогало. Лев медленно угасал.
Хор громко запел Те Deum финального псалма мессы. Лицо Анастасия по-прежнему ничего не выражало, он лишь пытался не морщиться от шума. Анастасий так и не привык к франкскому песнопению; непривычные интонации раздражали, как кудахтанье кур. Вспомнив чистые, нежные звуки римского хора, Анастасий невыносимо затосковал по дому.
Нет, в Аахене он не провел время попусту. Следуя советам отца, Анастасий решил заручиться поддержкой императора. Он начал обхаживать друзей Лотара и его близких, старался понравиться Эрменгард, жене короля. Анастасий очаровал франкскую знать, поразив всех своими знаниями Священного писания и особенно редким в ту пору владением греческим языком. Эрменгард и ее друзья заинтересовали им Лотара, и Анастасий был приближен к нему. Хотя прежде Лотар усомнился в Анастасии, теперь король забыл об этом, и Анастасий снова завоевал доверие и поддержку императора.
Я сделал все, о чем просил отец и даже больше. Но когда же я буду вознагражден? Временами Анастасию казалось, что он навсегда останется в этой холодной варварской дыре.
Вернувшись к себе после мессы, он нашел адресованное ему письмо. Узнав почерк отца, Анастасий быстро распечатал письмо и, прочитав несколько строк, радостно вскрикнул.
«Пора. Приди и заяви о себе», — писал отец.
Лев лежал на боку в своей постели, подогнув колени. Он страдал от болей в желудке. Джоанна приготовила смягчающее средство из яичных белков, взбитых с подслащенным молоком, куда добавила немного фенхеля, ветрогонного средства. Лев выпил все.
— Это вкусно, — сказал он.
Джоанна ждала действия лекарства. Лев заснул спокойно, чего не было уже несколько недель. Проснувшись, он почувствовал себя лучше.
Джоанна решила поить его этим напитком, запретив все остальное.
Валдиперт протестовал:
— Папа очень слаб, ему нужно что-то более существенное для поддержания сил.
— Лечение ему на пользу. Он не должен принимать ничего, кроме этого напитка, — решительно возразила Джоанна.
Валдиперт уступил:
— Как скажете, номенклатор.
В течение недели Льву стало лучше. Боль прошла, цвет лица восстановился. Казалось, к нему вернулась его прежняя энергия. Когда Джоанна принесла ему вечернюю порцию лекарства, Лев грустно взглянул на молочную смесь.
— Нельзя ли вместо этого съесть пирожок с мясом?
— К вам вернулся аппетит… хороший признак. Лучше не нарушать режима. Проведаю вас утром. Если проголодаетесь, разрешу съесть простую похлебку.
— Тиран, — улыбнулся Лев.
Джоана радовалась тому, что он снова начал шутить.
* * *
Рано утром она узнала, что Льву снова стало хуже. Он так сильно страдал от боли, что не отвечал на вопросы Джоанны.
Она быстро приготовила новую порцию смягчающего напитка. Вдруг взгляд ее упал на пустую тарелку с остатками пищи, стоявшую возле кровати.
— Что это? — спросила она Ренатуса, юного слугу Льва.
— Это, это пирожки с мясом, которые вы ему прислали, — ответил мальчик.
— Я ничего не посылал.
Ренатус смутился.
— Но… мажордом сказал, что вы их специально заказали.
Джоанна взглянула на корчившегося от боли Льва. В голову закралось страшное подозрение.
— Беги, — приказала она Ренатусу, — позови командующего и гвардейцев. Валдиперт не должен покинуть дворец.
Мальчик выбежал из комнаты.
Дрожащими руками Джоанна приготовила сильное рвотное из горчицы и корня бузины и ложечкой влила смесь в рот Льву. Рвотное быстро подействовало. Лев содрогался от конвульсий, но вышла только зеленоватая жидкость.
Слишком поздно. Яд покинул желудок и уже действовал, сжимая мышцы челюстей, горла и всего тела.
Джоанна пыталась что-нибудь придумать и спасти Льва.
Джеральд приказал обыскать все комнаты дворца. Валдиперт исчез. Его сразу объявили преступником. Валдиперта искали в городе и в окрестностях, но тщетно. Он словно сквозь землю провалился.
Уже потеряв надежду, люди нашли его тело в Тибре. Горло Валдиперта было перерезано от уха до уха.
Священники и высшее руководство Рима собрались в спальне Папы. Они столпились в ногах кровати, словно прячась друг за друга.
В серебряных лампадах горел огонь. С первыми лучами солнца слуга вошел и загасил их. Джоанна видела, как старик осторожно опускал их, ослабив цепочки, чтобы драгоценное содержимое не пострадало. Привычные обыденные движения казались неуместными в этой печальной обстановке.
Джоанна не ожидала, что Лев протянет до утра. Он давно не реагировал на голос и прикосновение. В течение четырех часов его дыхание становилось все более шумным, потом внезапно затихало. Наступала пауза, во время которой никто не дышал, но все начиналось с начала.
Джоанна услышала шум одежды. Через комнату шел Евстафий, первосвященник, зажимая рот рукавом, чтобы скрыть рыдания.
Лев шумно выдохнул и затих. Тишина длилась бесконечно. Джоанна подошла к кровати. Жизнь покинула Льва. Закрыв ему глаза, она упала на колени возле него.
Ефстафий заплакал в голос. Епископы и вельможи преклонили колени. Премицерий Паскаль перекрестился и вышел, чтобы сообщить печальную новость тем, кто ждал снаружи.
— Лев, Pontifex Maximus, Servus Servorum Dei, верховный епископ церкви, Папа апостольской епархии Рима, умер.
Похоронили Льва в базилике Святого Петра, перед алтарем новой часовни, посвященной ему. В это время года похороны проводили быстро. Какой бы святой ни была душа усопшего, тело неумолимо разлагалось на июльской жаре.
Сразу после похорон правящий триумвират сообщил, что в трехдневный срок состоятся выборы понтифика. Когда Лотар стоит на севере, с юга угрожают сарацины, а между ними ломбардийцы и византийцы, Рим не мог допустить, чтобы престол Святого Петра пустовал долго.
