Работа над трилогией, если вести счёт от возникновения замысла, продолжалась более сорока лет. После смерти К.А.Федина (июль 1977 г.) в его архивах и на рабочем столе осталось большое количество набросков, эпизодов и сцен второй книги «Костра», которые должны были открыть для нас окончательно взаимосвязь, соотнесённость и цельность многотомного ансамбля.
Художественный цикл Федина построен своеобразно. Каждый из романов — относительно самостоятельное произведение со своим сюжетом, особенным жанровым рисунком и складом композиции, отличающимся от других. Каждый из них можно читать и отдельно, независимо от предыдущего и последующего. И вместе с тем романический цикл явно распадается как бы на две «серии», разграниченных между собой и более значительным промежутком по времени действия (двадцать два года!), и различием большинства персонажей.
И если вторая «серия» художественного цикла (роман о начальном периоде Великой Отечественной войны «Костёр», в двух книгах) осталась незавершённой, то историко-революционная дилогия Федина «Первые радости» и «Необыкновенное лето», опубликованная в середине и конце 40-х годов, сразу привлекла к себе читателя и была удостоена Государственной премии первой степени.
Широкая популярность в нашей стране, переводы на многочисленные языки мира, экранизации и театральные инсценировки на протяжении трех десятилетий уже сами по себе красноречиво свидетельствуют о независимой значимости, какую обрели романы «Первые радости» и «Необыкновенное лето» в читательском восприятии. (Кстати, по завершении тогдашней дилогии какое-то время Федин намеревался ограничить на ней свой замысел.) И, однако, зная все это, при чтении романов теперь уже нельзя полностью отвлечься от художественного контекста, который продолжением цикла придал им автор.
Не только формальной общностью судьбы основных героев, но, что важнее, и смысловым развитием, и тональностью своей романы историко-революционной дилогии Федина составляют часть одного обширного архитектурного ансамбля, который строил и не достроил автор.
Подобно тому, как первый катящийся камень влечёт за собой горный обвал, неторопливый, более других традиционный по жанру «семейно-бытовой» роман о 1910 годе «Первые радости» подготовляет напряжённую сумятицу исторических катаклизмов «Необыкновенного лета», а в событиях 1941 года, обрисованных в «Костре», порой неожиданно и странно прорывается как будто бы скрыто и мирно дремавшая до того энергия людских страстей и побуждений 1919 года… Когда Кирилл Извеков в «Костре», получив известие о нападении фашистской Германии на Советский Союз, извлекает из-под спуда старую комиссарскую форму времён гражданской войны, такое переодевание полно для него смысла. Оно отвечает в какой-то мере глубокому ходу раздумий Кирилла (а также романиста, добавим мы), для которого исход схватки с фашизмом связывается в первую очередь с судьбой революции. «Дело сего дня — судьба революции» — вот то силовое поле, преемственность проблематики, которые сплачивают и объединяют в целое три довольно непохожих произведения Федина — и книгу о заре революционного подъёма «Первые радости», и эпический роман о переломном годе гражданской войны «Необыкновенное лето», и последнее углублённо психологическое полотно о начале решающего противоборства с фашизмом «Костёр».
В таком преломлении получают развитие почти все основные темы, которые волновали Федина на протяжении писательского пути и которые можно назвать сквозными в его творчестве. Попытаемся перечислить их тут: это — «судьбы людей в истории явлений», как выразился однажды сам автор, движение истории и частная жизнь человека, соотношение интересов отдельной личности и общества, гуманизм истинный и мнимый, нравственные принципы старого и нового мира, рождение характера человека социалистической эпохи, судьбы людей искусства в революции.
Примечательна история художественного замысла трилогии.
6 мая 1938 года в газете «Красная Карелия», наряду с заметками Вс.Иванова и А.Макаренко, под общей рубрикой «Над чем работают советские писатели», было опубликовано выступление К.Федина, озаглавленное «Роман нравов». Это первое печатное свидетельство о возникновении замысла будущей трилогии.
«Главная моя работа в этом году, — писал Федин, — новый роман, замысел которого возник сравнительно давно.
Книга будет состоять из трех частей. Действие первой относится к 1910 году, второй — к 1919-му. События, изображаемые в этих частях, протекают в богатом провинциальном городе. Я даю большое число действующих лиц, разнообразные круги общества — начинающего подпольную жизнь юношу-революционера, рабочего депо, грузчиков, торговца, актёров «губернского» театра. Театр вообще должен занимать в романе существенно важное место потому, что коллизия «искусство и жизнь» является основой замысла.
В 1910 году протекает ранняя юность героя романа — революционера и детство героини — будущей актрисы. Здесь завязываются первоначальные отношения главных фигур романа — на фоне торгового русского города с его уродствами противоречий нелепого богатства и отчаянной нищеты. Театр с вечным своим стремлением «отразить» действительность будет показан здесь в образе российской провинциальной сцены и её актёрства.
Героический 1919 год будет дан в романе как картины гражданской войны. Город обороняется от белых полчищ… Баталии перемежаются с театральными представлениями в перерывах между боями. Самое жаркое жизнебиение сердца сменяется отважной смертью во имя победы жизни. Героиня романа начинает свою большую судьбу в битвах против контрреволюции, в беззаветной службе Красной Армии и в трепетном первом волнении сердца на подмостках фронтового театра… Наконец, третья часть романа. Её действие относится к 1934 году, и в ней я хочу дать синтез больших человеческих судеб нашего времени…
Далеко позади осталась гражданская война, шествует второе пятилетие побед социализма. Верные ему люди живут в небывалых условиях плодотворного освобождённого труда… Нити, переплетённые когда-то в провинции, связаны временем и в Ленинграде.
Путь замечательной актрисы по-новому пересекается с жизнью выдающегося большевика, со старым актёром и былым провинциальным драматургом…
Мне хочется наполнить этот роман большим движением, связать его чётким сюжетом… Это должен быть роман нравов, в котором реалистические картины будут сочетаться с романтикой героизма».
Сопоставляя эти авторские намерения с произведениями, опубликованными много позже, легко обнаружить прежде всего устойчивость ряда образных мотивов первоначального замысла. Эта устойчивость настолько велика, что по описаниям в давней газетной заметке мы без труда узнаем романы «Первые радости» и «Необыкновенное лето», с их действием соответственно в 1910 и 1919 годах в губернском центре, почти с той же расстановкой основных действующих лиц, схемой судьбы главной героини, узнаем персонажей, которые получили теперь имена — Аночка Парабукина, Кирилл Извеков, Цветухин, Пастухов, Рагозин, Мешков… Даже предполагавшаяся заключительная часть, действие которой должно было происходить через пятнадцать лет не только в провинциальном городе, но и в Ленинграде, так сказать, далёкий пред-»Костёр», как и нынешний роман «Костёр», тоже должна была дать «синтез… человеческих судеб», показать, как «путь замечательной актрисы по-новому пересекается с жизнью выдающегося большевика, со старым актёром и былым провинциальным драматургом»…
Вместе с тем ранняя авторская «программа» будущей книги хорошо оттеняет многие последующие отклонения от замысла и принципиальные перемены в его основе.
На свет появился не «роман нравов» в трех частях, а фундаментальная нравственно-историческая эпопея. Так, думается, вернее всего определить её жанр. Значительная подверженность замысла романтической красочности, фабульной эффектности («Баталии перемежаются с театральными представлениями…» и т.п.) явно отступила в трилогии перед строгим и неторопливым реалистическим письмом. Коллизия «искусство и жизнь» стала лишь одним из мотивов широкого изображения людских судеб и событий.
Что же вызвало эти далеко идущие перемены?
Авторское свидетельство об этом содержится в известной статье «По поводу дилогии» (1949), где подробно переданы сами обстоятельства возникновения и творческая история замысла романов «Первые радости» и «Необыкновенное лето».
Зимой 1936 года К.Федин ездил в Минск, и виды совершенно незнакомого большого заснеженного города (в котором существовали «как бы два города в одном: кварталы новых громадных зданий… перемежались с деревянными домиками старинных улиц») произвели на писателя сильное впечатление. «Тогда, на этих улицах, я очень сильно ощутил, как наша новая действительность проникает в старую ткань прошлого… Я сделал тогда записи к будущему большому роману, — рассказывает писатель, — который представлялся мне романом об искусстве, скорее всего — о театральном искусстве, вероятно — о женщине-актрисе, о её развитии с детских лет до славы и признания…
