Воевода Йовкахайнен под стать своему князю: суров, крепок, — чисто медведь-годовик.
Гостомысл тоже проявил уважение к карельскому князю и со свитой воевод и бояр встретил карельского князя с почетом у крыльца.
Хотя карельский князь и данник словенскому князю, но Гостомысл прекрасно понимал, что в трудном положении, в котором он находится, нельзя терять друзей, тем более глупой кичливостью.
После обычной процедуры приветствия, расцеловавшись с карельским князем, Гостомысл пригласил его в горницу, где был накрыт богатый стол для пира, а бояре и старшины дожидались гостей.
Для этого случая бояре и старшины разоделись: бобровые шапки, шелковые яркие рубахи, кафтаны из тонкой шерсти, сафьяновые остроносые сапоги.
Пока поднимались на крыльцо, карельский князь выразил соболезнование по поводу смерти отца Гостомысл а.
— Славный был князь Буревой. Сильный. Жаль, не уберегся от отравленной стрелы. Но такова уж судьба воина. Видимо, богам было так угодно, — сказал карельский князь.
Разговаривая с князем Вяйне, Гостомысл невольно краем глаза поглядывал на его красивую дочь, та, обычно высокомерная, еще выше кос задрала, но глазом в него стреляла.
Старый князь не мог не заметить их взгляды, и многозначительно отметил в уме, — «эге, однако, эти двое глаз положили друг на друга!»
Однако виду не подал, хотя на этот счет в его голове уже начал складываться привлекательный план. Карельский князь только ухмылялся в вислые усы.
Как только князья вошли в горницу, гусляры и дудочники заиграли что-то громкое, радостное и торжественное.
От неожиданности, — раньше такого не было, — князь Вяйне даже на мгновение замер, но, поняв, что этой музыкой ему доставляется особый почет, заулыбался в усы и с важностью вступил в горницу.
Проходя мимо выстроившихся словенских бояр, Вяйне кому улыбался, а с кем и за руку здоровался — многие из бояр ему были давно известны.
У головы стола были поставлены три кресла. По правую руку на почетное место Гостомысл усадил карельского князя. А по левую посадил княжну.
По обычаю не принято женщинам сидеть за пиршественным столом рядом с мужчинами, но Гостомыслу хотелось сделать Вяйне что-либо особенно приятное.
Это мудрый Стоум, зная, что князь Вяйне любит свою дочь без памяти, дал совет оказать девице такую небывалую честь.
Правда, Кюллюкки, насладившись оказанной почестью, не стала злоупотреблять терпением мужчин и, как только мужчины выпили первую чарку вина, отпросилась и ушла на женскую половину дворца, где ее с нетерпением ждали жены и дочери бояр.
Лучшие мужи обеих дружин по заведенному обычаю сели вперемежку. Многие старые воины вместе не раз ходили в походы, сидели за одним столом и пили хмельной мед. Поэтому вскоре дружеские разговоры, прерываемые хвалебными речами в адрес князей, заполнили зал.
Пока дружина веселилась, князь Вяйне, оба воеводы и Ратиша, подсев ближе к Гостомыслу, занялись тайным разговором.
Стоум объяснил ситуацию не столько для Гостомысл а и Ра-тиши, сколько для карельского князя:
— Морским разбойникам каким-то образом удалось заманить князя Буревого в засаду и разбить малую княжескую дружину, вследствие чего многие наши бояре были убиты или ранены. Буревой думал отсидеться в Кореле, намереваясь, когда даны уйдут, вернуться в город. Но даны неожиданным налетом захватили город. Хотя они и не завоевали остального края, однако захватом города затруднили нам сообщение с южными землями, откуда можно было бы получить помощь.
Слушая Стоума, князь Вяйне только покачивал головой. Когда воевода закончил свое сообщение, с огорчением констатировал:
— Однако, князь Гостомысл, плохи твои дела. Судя по всему, данов сейчас не очень много, но и этих, чтобы выгнать из города, нужно большое войско. Пока даны сидят в городе, тебе войска в племенах словен и кривичей не собрать. Я уверен, что даны обязательно послали послов за помощью в Данию. Осенью помощь им не придет — скоро моря и реки покроются льдом. А весной им точно придет помощь. А когда им придет помощь из Дании, то ты, князь, их вообще не выбьешь из города. А потом и всю землю потеряешь.
Слушая князя Вяйне, Гостомысл только морщился. Когда он закончил говорить, Гостомысл сказал:
— Хотя и неприятные для моего слуха ты говорил слова, князь Вяйнемяйнен, однако благодарю тебя за честные слова, — сказал Гостомысл.
— А тебе сейчас слышать лучше горькую правду, чем сладкую ложь, — сказал карельский князь.
Стоум кивнул головой:
— Вот и я говорю, что данов надо выбивать из города до того, как весной морские пути отойдут ото льда.
Гостомысл проговорил:
— Я недавно ходил с малым отрядом на разведку к городу на трех стругах. По пути наткнулись на данов, потеряли все свои струги, хорошо захватили корабль данов, — струг разбит, еле починили, — на нем и пошли домой. Хорошо варягов на полпути встретили. Они и спасли нас.
Карельский князь покачал головой.
— Ах, как ты неосторожен, князь. Надо было разведку выслать.
— Так высылали разведку, — сказал Гостомысл.
— Слух нехороший ходит, — вполголоса проговорил Ратиша.
— Какой слух? — спросил Гостомысл.
Ратиша наклонился к его уху и шепотом сообщил:
— Не хотелось бы напрасно позорить боярина Девятко, но утверждают, что он неисправно ходил в разведку. И когда увидел, что нас бьют даны, не хотел идти нам на помощь.
— Это правда? —- спросил Гостомысл Стоума.
Стоум нахмурился:
— Не может быть. Это ложь!
Ратиша обиделся.
— Тому свидетели есть! — сказал он.
Гостомысл спросил:
— Кто?
— Старший мечник Ясен, — сказал Ратиша.
Гостомысл повернулся к Стоуму:
— Боярин, проверь. Не нравится мне это. Мой отец тоже посылал Девятко в разведку, а потом попал в засаду. Странное совпадение. Разберись, боярин, и если это правда, то Девятко надо прогнать из дружины.
Отдав распоряжение, Гостомысл вернулся к разговору с карельским князем:
— Таким образом, князь нам нужна твоя помощь.
Князь Вяйне качнул головой и проговорил:
— Да, это правильно, что ты обращаешься ко мне — твой отец нам всегда помогал бороться с разбойниками. Недавно разбойники приходили к нам, требовали дани, а когда жители разбежались, сожгли деревню. Но чтобы воевать с разбойниками на твоей стороне, мне надо посоветоваться с дружиной.
— Конечно, — сказал Гостомысл.
Вяйне прищурил глаз и сказал задумчиво:
— Неплохо было бы все же позвать кривичей и дружественные нам племена.
— Я говорил с варягами, — проговорил Стоум, — обещают уговорить своих старшин, чтобы выставили против данов городскую дружину; варягам даны тоже не нужны; даны им мешают в торговле.
Лицо Вяйне посветлело, и он сказал:
— Если варяги тебе помогут, то это будет хорошим известием.
— Варяги словенского племени, а потому помогут своему князю — и дружиной и деньгами, — твердо проговорил Гостомысл.
Стоум криво усмехнулся и заметил:
— А как же им не помочь нам... если свободно торговать хотят.
Пир закончился за полночь.
Многие бояре, сильно подвыпив, легли спать тут же на лавках. Кого-то слуги под руки отвели домой.
Ратиша на пиру, глядя на князя, хмельного меда не пил, потому оставался трезв, только сильно устал.
Поэтому он сопровождал Гостомысла, когда тот провожал князя Вяйне, как принято обычаем до ворот.
Князья шли впереди и о чем-то вполголоса разговаривали, рядом с ними шел Стоум^ — тоже трезвенник.
А Ратиша и воевода Йовка на несколько шагов отстали.
Они шли молча, но когда князья дошли до ворот, Йовка придержал Ратишу и проговорил:
— Молодой боярин, как я вижу, ты близкий друг князя Гостомысла, и он поверяет тебе свои мысли.
Ратиша кивнул головой и сказал:
— Князь относится ко мне благосклонно, и даже поручил набрать молодую дружину.
Йовка переступил с ноги на ногу. Кашлянул. Затем сказал:
— Ратиша, я думаю, что наша дружина не будет возражать князю Вяйне в его желании помочь князю Гостомыслу.
Йовка замолчал, словно заколебался, стоит ли дальше высказывать свою мысль, и по его заминке Ратиша понял, что сейчас он скажет нечто важное, но крайне деликатное, потому что старый воевода не будет зря тратить время на хотя и любимого, но молодого воина.
Йовка поднял голову и сказал
— Небо пасмурное. Зима наступает...
Ратиша ждал.
Йовка по-приятельски хлопнул по плечу Ратиши, и неестественно весело проговорил:
— А что, Ратиша, неплохо было бы, если бы наши князья стали родственниками...
Еще пару месяцев назад Ратиша стал бы с карельским воеводой рассуждать на эту тему. Однако за это время многое изменилось, Ратиша многого еще не знал, но он уже уяснил главное — если хочешь остаться в друзьях князя, то свое мнение лучше не высказывать. Князю нужны исполнители.
