Калека такое рисовать не мог. А женщина с рыжими волосами, его жена, могла. А женщину с рыжими волосами, с кистью и палитрой мог так нарисовать только… Страшно было даже выговорить кто… Еще до всех его великих атрибутированных работ…
Полтора месяца сидения в делфтском, генстком, амстердамском архивах — и Даля нашла документы — жена Ван Хогволса Агата была незаконнорожденной дочерью Брауэра.
Всё сошлось. У нее всё сошлось.
А теперь всё рухнет.
Через пять дней рухнет всё.
Главный эксперт Фабио Жардин заявил, что не верит никому. Разве что сами гении поднимутся из могил и подтвердят подлинность своих работ.
Ей остается только поднять из могил гениев.
За пять дней.
Мальчик Карлица Мадрид. 15 декабря 1676 года
Из ее окровавленного подола на пол падает что-то кроваво-грязное. Привязанное к ней длинной нитью.
— Изыди, лжец коварный, поганый, зачумлённый! Изыди!
Нечто кроваво-грязное на полу корчится. И… издает крик.
— Мальчик, — спокойно говорит недоросль-король, стоящий к ней ближе всех внутри пурпурного круга.
— Мальчик! Видите, пиписька стручком.
За плотно закрытыми дверями королевских покоев слышен страшный грохот.
Ребенок? Она родила ребенка?! Она, престарелая карлица, родила ребенка? Назначенный муж, весной в ярости тыкавший своим хуем во все ее дырки, оставил в ней семя? И она родила сына?
Она! Родила! Сына!
— Столкновение Демона с Божественной высшей силой, — бормочет некогда Толстый Кардинал.
— Мальчик, — совершенно разумным голосом подтверждает Герцогиня, наклонившись к ее окровавленному подолу.
— Исчадие ада! — Вошедший в раж некогда Толстый Кардинал не может остановиться.
— Демоны завлекают чистые души! — вторят ему его служки в пурпуре.
Грохот за дверями королевских покоев нарастает.
— Это не демон. Это ребенок, — подает голос Лора.
И переводит взгляд на Королеву, всё это время раскачивавшуюся в глубоком трансе.
— Мой сын. Не Антихрист. Мальчик.
Королева, все еще из стороны в сторону качаясь, смотрит на Фаворита. Тот качает головой — нет.
Королева смотрит на некогда Толстого Кардинала — тот неподвижен.
Смотрит на Герцога, кивающего трясущимся подбородком — да, да!
Смотрит на всех в этом зале.
И произносит:
— Господь явил нам милость изгнания дьявола.
Смотрит на Карлицу, тянущую руки к своему мальчику, связанному с ней еще не разрезанной пуповиной.
— Дьявол изгнан!
Страшный стук в двери. Будто кто-то снаружи их выламывает.
Лора пробует обтереть мокрое, сморщенное тельце младенца, укутать, укрыть сухим краем подола.
— Господь даровал изгнание дьявола! — не останавливается Королева.
Сердце у Лоры бьется так, что слышно в самом дальнем углу королевских покоев. И она видит, как в отблесках факелов в такт с ее сердцем пульсирует родничок на голове ее сына.
Королева делает взмах рукой. Тычет пальцем в сторону еще связанного пуповиной с Карлицей младенца.
— Душите!
Набирает больше воздуха и издает истошный визг.
— Душите!!!
Обступившее Карлицу со всех сторон пурпурное кольцо сжимается сильнее. Некогда Толстый Кардинал накидывает на корчащегося на полу младенца подушку. И давит что есть мочи…
Давит на подушку, на личико младенца, все еще связанного пуповиной с Лорой…
Давит…
Давит… Сейчас задушит…
Сколько мгновений новорожденный младенец может продержаться без воздуха?
Давит…
И…
…В этот миг выломанные двери со страшным грохотом распахиваются.
На пороге Бастард! С вооруженными воинами и достопочтенными грандами — членами Кортесов.
— Указ его величества Карла Второго! — зачитывает Хуан Хосе.
Его люди уже окружили Марианну и фаворита Валенсуэлу.
— Регентство Королевы-матери остановлено. Власть отныне переходит к помазаннику божьему Карлу Второму. Предатель Фернандо Валенсуэла приговаривается к казни. Вдовствующей Королеве-матери надлежит отбыть в один из монастырей вдали от столицы.
Члены Кортесов кланяются Карлу, с интересом смотрящему за тем, как корчится на полу прижатый подушкой младенец.
— Ваше Величество, подпишите!
И Хуан Хосе протягивает перо недорослю-королю…
Что дальше? Сценаристка Португалия. Алгарвия. Недавно
— И что было дальше? — спрашивает собеседница, дочитав последнюю главу.
На балконе с видом на океан сидят две женщины — постарше и помоложе. По виду мать и дочка. Та, что постарше, отвечает:
— Регентство отменили. Карл стал королем, но правил Хуан Хосе. Королеву Марианну отправили в монастырь. Фаворита Валенсуэлу приговорили к казни, после казнь заменили на ссылку на Филиппины. Хуан Хосе готовил брак Карла с французской принцессой, его троюродной сестрой.
— Опять сестрой! Ничему жизнь их не учила.
— Не учила. Хотя тогда никто не знал про коэффициент инбридинга.
— Инбридинга? — переспрашивает более молодая.
— Степень оценки кровного родства. Обычный человек в пятом поколении имеет тридцать два различных предка, у Карла II по причине близкородственных браков в роду их было только десять, а все его восемь прадедов и прабабок произошли от Хуаны Безумной. Его коэффициент инбридинга двадцать пять, такой же показатель у детей, родившихся в результате инцеста между братом и сестрой.
— А с Марианной что? Так в монастыре и умерла?
— Нет. Через два года Хуан Хосе внезапно скончался. Карл сам править не мог, и из заточения вернули Марианну. Она не была уже регентшей, но важную роль играла до конца своих дней. Короля женили, но для отцовства он был не пригоден. Род Габсбургов прервался. Конец эпохи.
— А Карлица? Ее ребенка задушили? Или арест королевы его спас?
— Кто знает. Про Карлицу в Википедии ничего не сказано.
— Всё шутишь. Ты же ее придумала, должна знать, что с ней было дальше.
— Должна. Но не знаю. История впустила меня ровно до этого мгновения. А дальше занавес. Или конец фильма. И можно только гадать, бежала ли Карлица вместе с Герцогом, Герцогиней и младенцем из Мадрида, вырос ли ее сын и передал по наследству красное кольцо Изабеллы Клары Евгении? Или ненавидевший Карлицу Хуан Хосе в этом был с Марианной един, и ребенка задушили или умертвили иным способом? Кто знает…
— А Агата?
— Агата… Про Агату ты лучше моего знаешь, ты же мне про нее рассказала. Продавать картины под именем мужа она дальше не могла. Женщин в живописцы тогда не принимали. Так и остались «новым Хогволсом» только те картины, что она успела написать за девять недель после взрыва. И которые дорисовывал и правил Йоханес.
Картина без подписи Агата Делфт. 1654 год
Шесть недель ПОСЛЕ взрыва. За четыре недели ДО Рождества
Два часа после полуночи (продолжение)
— И что ты теперь делать будешь?
Йоханес подносит руку к ее волосам, не решаясь прикоснуться.
— Нечего мне делать. Гильдия этого калеку за Ханса признала. Благодаря тебе…
Надо сказать ему спасибо. Но как благодарить за подлог?
— Дальше только картины Ван Хогволса продавать.
Йоханес смотрит на нее.
— Как ты столько картин написала?
— Незаконченные были. У мужа краски утаскивала по чуть-чуть. Старые кисти. Испорченные холсты. И когда он в мастерские уходил, здесь писала. А потом…
Агата пожимает плечами. Ей самой уже хочется, чтобы он коснулся ее лица. Как же ей хочется, чтобы он коснулся.
— …потом голод и холод подгоняли. Пришлось дописать.
— Кто учил?
Йоханес убирает руку, так и не коснувшуюся ее лица, берет свечу, подносит ближе к холсту с наброском картины, которую она собиралась писать этой ночью. Зеркало напротив мольберта. На портрете она сама.
— Отец показывал что-то…
— То-то и вижу непарадность Брауэра.
