18 декабря в 19.00 Юрий Андропов пригласил к себе начальника ПГУ Владимира Крючкова и одного из его заместителей Юрия Дроздова. Ему Андропов приказал вылететь на несколько дней в Кабул, ознакомиться с обстановкой, посмотреть, чем занимаются сотрудники управления, прибывшие туда в ноябре. Так все это звучит в пересказах: набор расхожих фраз из служебной деятельности любого начальника, откомандированного для проведения своеобразной «инспекции на местах». Дроздов — не инспектор, и кто бы ему вообще позволил вмешиваться в работу других отделов КГБ на территории Афганистана. Дроздов — «Ultima ratio regis», последний довод короля в расправе с Амином. И, снаряжая подчиненного на дело ратное и почетное, председатель не мог не сказать об этом открыто, напутствуя и благословляя. Поэтому позвольте не поверить генералу Дроздову, который в своих воспоминаниях пишет: «В заключение Андропов сказал: „Обстановка там сложная, назревают серьезные события, а ты у нас один из тех, кто по-настоящему воевал. О характере задания узнаешь на месте“.»
Крючков, включившийся в беседу, рекомендовал взять с собой хорошо подготовленного профессионала. Выбор пал на капитана II ранга Эвальда Григорьевича Козлова. В его отделе служили люди, подготовленные для выполнения специальных заданий в любой точке земного шара, любыми способами и средствами. На аэродроме в Москве им вручили плоский кожаный чемоданчик для документов с наказом: передать на месте прибытия. А кому? Вот это интересно…
В Баграме чекистов встретил сотрудник резидентуры Костромин. Переночевав у него на аэродроме, утром следующего дня с офицером безопасности посольства Бахтуриным оба уехали в Кабул. Представились генерал-лейтенанту Иванову, который несколько озадачил Дроздова грубым вопросом: «Зачем прилетели?» Что и говорить, хороший вопрос. Особенно в свете напутственных слов председателя о том, что «о характере задания узнаешь на месте». Старшим от КГБ в Афганистане был как раз товарищ Иванов, ему и карты в руки — только он один мог быть уполномочен раскрыть характер задания. Но вот строкой ниже он сейчас прочитает шифровку и сам войдет в курс дела задания Дроздова, определенного ему накануне Андроповым. Вот так-то.
Юрий Иванович ответил, что по этому поводу должна быть шифровка от Крючкова. Документ принесли, после чего им было предложено ознакомиться с общей обстановкой и местом расположения бойцов из группы «Зенит». Прощаясь, Иванов поинтересовался у Козлова относительно кейса. Когда тот ответил, что передал его Костромину и тот, имеющий дипломатический статус, остался в землянке на аэродроме, генерал даже изменился в лице. Но при этом он, не церемонясь, что-то такое добавил, что Юрий Иванович даже по прошествии долгого времени не хочет припомнить и повторить.
Пришлось Эвальду Григорьевичу срочно выехать в Баграм. К счастью, кейс лежал там, где и был оставлен, и содержимое не пропало. Хорошо, что все случилось именно так. Попади он тогда случайно в руки афганцев, позора КГБ было бы не избежать, а ответственному за доставку — впору стреляться. Завалили бы операцию, это уж точно. В кейсе находилась кассета с записью обращения Кармаля к народу с гневно-справедливыми словами: «Узурпатор пал» (что означало — уничтожен). Представляйте, какой резонанс в мире вызвала бы эта озвученная кассета! И понимаем ли мы сейчас, что у Амина никаких шансов на спасение даже не просматривалось — его судьба была предопределена в Москве, и только с одним исходом — смерть! Наученные этим горьким опытом безалаберщины, когда старший офицер КГБ забывает или просто не получает четкого указания, кому конкретно передать строго засекреченную кассету (нонсенс!), во время второго явления Кармаля своему народу был сделан дубль записи выступления.
Следует признать, что подобных неувязок, как с забытым кейсом, у чекистов было множество, но все они, к счастью, окончились для них относительно благополучно и существенно не повлияли на подготовку к операции. Подчеркиваю — на подготовку…
К исходу 26 декабря генерал Дроздов провел совещание в своем «кусте» с командирами групп «Зенит» и «Гром», которые к этому времени в полном составе перебазировалась под крышу «мусульманского батальона». В основном все остались довольны собой. Не растаяла и надежда, смысл которой заключался в замечательной идее: ослабить оборону дворца при содействии сотрудников 9-го управления — советников при личной охране Амина. Юрий Кутепов, старший над ними, отказался рассматривать вопрос по соображениям конспирации: «Как именно ослабить — не ведаю, но думаю, говорить об этом преждевременно без тщательной проработки».
Ничего не надо было ослаблять и не делать легких потуг в сторону смягчения ситуации по «соображениям конспирации». Генералу Дроздову четко очертили задачу: подготовить группы, вооружить их всем необходимым, проще говоря, «до зубов», пополнить боекомплект, морально настроить конкретных исполнителей на физическое уничтожение Амина. А на всякий случай — и на ликвидацию всех других, кто повстречается в недобрый час на пути спецназовцев, воодушевить пламенным словом или припугнуть неминуемой ответственностью за провал операции. И вперед! Ломануться сверхнагло — в открытую и с грохотом, прикрываясь спецназовцами ГРУ, и на их плечах въехать, как на чужой метле, в рай. Вернее — в ад. И больше никакой инициативы и импровизации. Надо полагать, спасительное средство, яд, к тому времени уже был доставлен во дворец и дожидался своего применения. И не будем наивными: генерал Дроздов хорошо знал о загодя спланированном отравлении правителя Афганистана. Не исключено, что вместе с кассетой в кейсе находился и порошочек, и его тут же доставили по назначению.
Планировалось, что советник Кутепов подсобит коллегам и в ином и на следующий день проведет во дворец парочку лазутчиков. Те внимательно все осмотрят и составят поэтажный план. Особое внимание сосредоточат на помещениях, где возможно присутствие Амина, на расположение постов охраны и аварийных источниках энергоснабжения.
О том, что захват дворца Амина был авантюрой, говорить как-то не принято. Провал операции мог привести к тяжким для Кремля международным последствиям. Чтобы понять весь драматизм ситуации, нужно начинать с дня, предшествовавшего командировке группы советских спецназовцев в Афганистан. И со слов Роберта Ивона: «Перед вылетом я проинструктировал Романова, Емышева, Карпухина — первым делом уясните задачу, оцените обстановку, определитесь с ориентирами, своими задачами и задачами соседей, силами противника. Организуйте взаимодействие. Опросите советников, проведите разведку, примите решение и каждому поставьте конкретную задачу».
Невольно приходит мысль: не правильнее ли было бы инструктировать не майора Романова, а генерал-майора Дроздова, который принимал решение и каждому поставил конкретную задачу? Ведь он, Дроздов, такой же дилетант по части штурмов в открытом бою, как и Романов, Семенов. Вдумаемся: этот инструктаж командира на уровне азов происходит накануне вылета, а через несколько дней ему вести людей в бой…
Взаимодействие было необходимо, без него не может обойтись ни одна спецоперация, поэтому Михаил Романов встретился с командиром группы «Зенит» Яковом Семеновым. Потолковали, оценили обстановку. А она была ни к черту: с позиций «мусульманского батальона» просматривался только серпантин дороги да дворец, одной стороной повернутый к ним. А что там с другой стороны? А на прилегающих высотах? Не вовсе же дураки афганцы — в наших академиях учились, стало быть, знают, где расположить свои подразделения и огневые точки. И Романов предложил махнуть в ресторан, расположенный западнее дворца, на крутояре, в полутора километрах от него. Под легендой — заказать столики к новогоднему балу. Втиснули себя в машину с немалыми трудностями: Романов, Семенов, Мазаев, Федосеев и двое бойцов из «мусульманского батальона», которых прихватили на всякий случай, на подмогу. Добрались с приключениями, но хозяина ресторана повидали. Пока толковали да обсуждали меню, осмотрелись: дворец как на ладони — настоящая крепость. Чуть в стороне, недалеко от него, приметно горбились припорошенные снегом машины «мусульманского батальона». Без труда проглядывались муравьиное движение военного люда и такие заметные цацки — вкопанные в землю танки и зенитные установки «Шилка».
Чуток царапнуло: Новый год на носу, столики заказаны в роскошном ресторане, остекленном пышным серебром купола, за которым вспыхивают и перемигиваются ясные звезды, проливая праздничный свет на землю и балуя людей восторгом скорого наступающего очередного года в теплой светлой надежде. Вот-вот грянет бал-маскарад, кружение счастья расплещется брызгами… Хотел дописать — шампанского. Рука остановилась. Сердце, такое ощущение, оборвалось, пронзило тело и с мягким хрустом разбилось о паркет. Там будет кровь, и одна кровь, и только кровь, очень-очень много крови, которая обрызжет лица, тела врагов твоих и твое собственное тело. Вычитал у «историографа КГБ» щемящую фразу: «К Новому году в Кабуле выпал обильный снег. „Его русские принесли как символ чистоты и очищения. Новый мир открывается нам“, — говорили афганцы». Про пролитую кровь «летописец» сказать забыл…
