Вот почему я лично ограничиваюсь в основном рассмотрением пятой колонны, состоявшей из немцев.
Я полностью отдаю себе отчет и в том, что не в состоянии дать что-либо похожее на полную картину деятельности той пятой колонны, за описание которой я взялся. Я смог познакомиться со многими источниками; ряд других источников оказался для меня недоступным; еще большее их количество, вероятно, вообще уже исчезло без следа. Само собой разумеется, что я ни в какой мере не претендую на исчерпывающее историческое исследование о немецких национальных меньшинствах во всех странах земного шара, от Эстонии до Чили и от Австралии до Канады. Для этого мне попросту не хватило бы всей жизни. В самом деле, любой человек успел бы состариться, прежде чем разобрался бы в тех слухах, которые ходили по поводу пятой колонны в период немецкой оккупации, - даже если ограничиться масштабами какой-нибудь одной страны. Вот почему мне хотелось бы подчеркнуть временный характер содержания моей книги. Даже если приводимые мною факты и не окажутся полностью опровергнутыми, книга бесспорно будет нуждаться в многочисленных дополнениях и более или менее существенных исправлениях. Вместе с тем “международный” характер той картины, которую я пытаюсь нарисовать, и мое стремление к использованию возможно более разнообразных материалов позволяют мне надеяться, что данная книга сможет [38] пригодиться в качестве какой-то своеобразной мерки для оценки или переоценки действий немецкой пятой колонны в той или иной стране.
В предисловии необходимо сделать несколько замечаний по своему собственному адресу.
Маккаллум говорит:
“Каждому, кто пишет по поводу общественного мнения, - а разве первая часть моей книги не является в конечном счете частичным отображением общественного мнения в период 1933 - 1945 годов? - трудно не возбудить своим высказыванием довольно неприятного подозрения в том, что автор претендует на высшую мудрость - быть умным не только после событий, но и до их начала”{5}.
Я должен, не колеблясь, признать, что одной из жертв страха перед пятой колонной оказался в свое время я сам.
Я ссылаюсь на газетные и журнальные статьи и книги с высказываниями отдельных лиц. Их утверждения оказались впоследствии необоснованными, хотя и звучали в свое время вполне резонно. Возможно, эти люди найдут некоторое моральное удовлетворение в том, что в 1941 году я описывал “мастерскую организацию” пятой колонны в своем родном городе Амстердаме с тревожным восхищением{6}.
Изучение материалов и документов, легших в основу содержания данной книги, убедило меня в ограниченности человеческих суждений. Бурные события и связанные с ними переживания могут сбить человека с толку, особенно когда события неожиданно надвигаются то с одной, то с другой стороны. А ведь именно так обстояло дело в ряде тех районов, где действовали немцы.
Агрессия порождает контрагрессию.
Моя книга является лишь одним из вариантов исследования, затрагивающего эту далеко не новую тему.
Луи де Ионг. [41]
Часть первая. Страх
Введение. Приближение катастрофы
В середине июля 1936 года началась гражданская война в Испании. К концу сентября генералы, поднявшие мятеж против правительства республики, одержали значительные победы. Используя в качестве опорной базы Испанское Марокко, они заняли значительную территорию в южной части Испании, обеспечили себе прочные позиции вдоль португальской границы, а также на севере Испании. Наспех сформированные правительством войсковые соединения терпели одно поражение за другим. Мятежники приближались к Мадриду, и испанская столица оказалась под угрозой окружения. 28 сентября мятежники выручили свой гарнизон в Толедском Алькасаре, продержавшийся семьдесят дней; казалось, что перед ними открыт свободный путь к столице. Генерал Франко бросил свои силы на Мадрид; войска двигались на город с юга, юго-запада, запада и северо-запада, в общей сложности четырьмя колоннами.
Именно в эти дни, 1 или 2 октября, один из наиболее видных генералов, командовавших войсками мятежников, Эмилио Мола, выступил по радио. Угрожающе обрисовав боевые действия, развернутые четырьмя колоннами, он добавил, что наступление на правительственный центр будет начато пятой колонной, которая уже находится внутри Мадрида.
В ответ на это выступление орган компартии Испании газета “Мундо обреро” писала 3 октября 1936 года: “Предатель Мола говорит, что бросит против [42] Мадрида четыре колонны, однако начнет наступление пятая колонна”{7}.
В августе и сентябре Мадрид уже был полон слухов о том, что в стране действуют предатели. Фактические или подозреваемые сторонники Франко арестовывались тысячами; коммунисты, социалисты и анархисты систематически составляли и корректировали списки подозрительных лиц. Каждое утро на улицах можно было найти тела десятков жертв, убитых ночью. И все же казалось, что опасность, угрожающая изнутри, никогда не будет устранена полностью. В августе стояла сильная жара, однако никто не смел насладиться вечерней прохладой: выходить на улицы было слишком опасно. “В некоторых, чаще всего богатых кварталах с крыш внезапно раздавались выстрелы; таинственные автомобили неожиданно появлялись из-за угла, звучали короткие очереди из автомата, и автомобили исчезали”{8}. Отовсюду ползли слухи, что дело республики гибнет; казалось, что кто-то систематически занимается их распространением. Вот почему случайное высказывание генерала Мола лишь подтверждало тревожные предположения: очевидно, Франко имел поддержку пятой колонны, организованной в самом Мадриде.
“Чувствуются ее коварные махинации… Она является тем врагом, которого нужно уничтожить немедленно!” - восклицала Пассионария{9}. Вскоре начались повальные обыски Начиная с 8 октября было арестовано значительное число офицеров, как уволенных в отставку, так и находящихся на службе; арестовывали тех из них, кто не пользовался достаточным доверием. К населению беспрерывно обращались с призывами проявлять бдительность, предостерегали “против шпионов, паникеров, пораженцев, против всех тех, кто, запрятавшись в свои [43] норы, ждет приказа о выходе на улицу{10}…против quinta columna facciosa”{11}.
Во второй половине октября термин “пятая колонна” стал широко использоваться испанской республиканской печатью, в особенности газетами левого лагеря. Кто впервые произнес эти слова, об этом уже наполовину забыли; не прошло и двух недель со дня выступления генерала Мола по радио, как одна из мадридских газет приписала авторство генералу Кейпо де Льяно, а корреспондент лондонской “Таймс” - генералу Франко. Содержание термина продолжало оставаться неопределенным, однако это не препятствовало, а скорее способствовало его широкому применению. Разве он не служил хорошим прозвищем для неуловимого противника? Страх перед таким противником был настолько велик, что неосторожно оброненное генералом Мола выражение немедленно приобрело эмоциональный оттенок и силу. Случайная словесная комбинация “пятая колонна” стала определенным понятием, словно народ только и дожидался появления подобного термина{12}. Он применялся иногда наряду с другими терминами, такими, как “троянский конь”, “нацинтерн”. Потом о нем как будто забыли. Но в 1940 году, когда весь Западный мир оказался охваченным пожаром, о нем вспомнили вновь. И это не случайно.
В термине “пятая колонна” была определенная потребность. Он был необходим не только в республиканской Испании, но и за ее пределами. Он нужен был людям, которые в течение почти четырех лет чувствовали, что и сами они находятся под угрозой со стороны тех сил, которые поддерживали Франко, то есть со стороны [44] национал-социалистской Германии и фашистской Италии.
Еще до того, как этот термин получил широкое распространение, действия людей, причисляемых теперь к пятой колонне, вызывали тревогу в ряде стран. В государствах, лежащих вокруг Германии, уже имели место случаи, когда немецкие агенты, нарушая границу, расправлялись с политическими противниками гитлеровского режима. Особое внимание привлекло убийство видного ученого Теодора Лессинга в Мариенбаде (Чехословакия) в августе 1933 года. В этот же период в Австрии, да и за ее пределами большую тревогу вызывали насильственные акты австрийских национал-социалистов, направленные против австрийского государства. Здесь одно преступление следовало за другим; не проходило недели, чтобы какой-нибудь сбежавший из Австрии лидер национал-социалистской партии (в Австрии эта партия была запрещена) не выступил перед микрофоном одной из немецких радиостанций, призывая австрийский народ к восстанию против правительства Дольфуса. 25 июля 1934 года, через какой-нибудь месяц после того, как весь мир с отвращением наблюдал за расправой Гитлера над многими из его бывших сторонников и некоторыми старыми противниками, австрийские нацисты пытались осуществить путч в Вене. Мятежники потерпели неудачу; однако успели покончить с австрийским канцлером. Раненый Дольфус умер, истекая кровью. Ему не оказали никакой медицинской помощи и даже не допустили к нему священника.
