Сар-Авчи был старшим сыном своего отца и в свое время кроме громкого титула унаследовал огромное зимовище, высокие стены которого были сложены из белого необожженного кирпича 13, вокруг укрепления были раскиданы небольшие поселения, состоящие из глинобитных мазанок и юрт. Кроме того, наследство Сар-Авчи составляли земли, на которых простые пастухи пасли многочисленные стада, перегоняя их с одного кочевья на другое. Много раз, выполняя вассальную повинность, по приказу правящей верхушки Сар-Авчи Хан ходил в военные походы в северо-восточные земли к буртасам, эрзе и черемисам – мордово-мерянским племенам, покоряя их и взимая с них установленную дань. Приходилось ему усмирять и воинственных вятичей, живших в устье Оки, и тоже плативших дань Каганату. Все его походы были удачны. Богатства его росли, деньги, рабы, скот, укрепляли его положение, позволяли расширять владения, когда-то полученные от отца, в том числе и за счет разорившихся соседей, пастбища которых удавалось прибрать к рукам. Только один ненавистный Илькэ-Бэк, вечный соперник и конкурент, не давал спать спокойно.
Проведя зиму в своем родовом имении, наслаждаясь теплом очага, сладкими заморскими винами, приобретенными у византийских купцов, и ласками трех жен и десятка наложниц, Сар-Авчи собирался лично выехать на летнюю кочевку. Но тут его посетил посланник самого Бека, представитель правящей иудейской верхушки Исса-Иар с повелением от великого Шада. Сар-Авчи не платил подати ни Кагану, ни его окруженью. Его данью была воинская повинность, и когда посланец Бека огласил ему повеление правителя, Сар-Авчи Хан, покорно закивав головой, заверил гостя, что выполнит свой долг перед Каганатом. Целью похода было покорение остатков славянского племени – радимичей, живших севернее своих соплеменников, уже покоренных и исправно плативших дань. Особую прелесть этого похода составляло то, что предыдущий набег на эти земли по приказу Каганата возглавлял Илькэ-Бэк, покоривший славян, но не доделавший всю работу до конца.
Теперь ему, Сар-Авчи, предстояло завершить то, что не смог сделать его соперник. Славяне-лапотники не представляли угрозы умелому и мудрому полководцу, не раз завоевывавшему племена и народы. Правда, грозные вятичи в одном из набегов изрядно потрепали воинов Сар-Авчи, но, как думал сам хан, это случилось по вине слабо обученной аланской конницы, которая в том походе составляла большую часть его войска. Сейчас же, помимо почти полутысячной орды черных хазар из скотоводов и пастухов, перегонявших стада Хана, он брал с собой сотню тарханов, поклявшихся ему в верности, оснащенных лучшим оружием и доспехами, стоивших целого состояния. Эти воины из знатных, но не слишком богатых семей имели боевой опыт и горели жаждой разбогатеть и обрести славу. Хан дважды водил их в набеги на буртасов и черемисов и сумел оценить возможности их ратного мастерства.
Буйук стоял перед Сар-Авчи с опущенной головой и на его красивом бледном лице были покорность и страх. Он знал, что любой другой из сотников на его месте мог бы уже получить смертельный приговор за то, что произошло. Но он, Буйук, не был простым сотником, он был младшим сыном и любимцем великого Сар-Авчи Хана, и только это заставляло Буйука надеяться на снисхождение к самому себе и к его воинам. Хан молчал и, глядя на провинившегося сына, думал.
Надежды рушились с каждым днем. Первый успех, отмеченный разгромом небольшого поселка, жители которого были застигнуты врасплох, и в ходе которого хазары потеряли только пятерых воинов, позволил Сар-Авчи поверить в свою удачу. Около сотни пленников, которые будут проданы на невольничьих рынках, захваченные шкуры лисиц, белок и бобров, зерно, изделия из металла, мед. Все это поступит в казну великого Кагана, но часть добычи достанется и самому завоевателю. Это, конечно, не золото и даже не серебро, но даже малая добыча радует сердце. Бой с основными силами непокоренных радимичей принес первое разочарование. В поселении их ждали, и внезапного набега не получилось, получилась битва с неумелыми, как считал Сар-Авчи, воинами. Но именно они, эти воины, эти славяне сумели сдержать натиск его непобедимых тарханов и сейчас, запершись в своей нехитрой крепости, были недоступны.
После того как остатки пореченского войска укрылись в детинце, все поселение было разграблено. Добычу сносили на центральную площадь и сваливали в кучу возле столба, на котором висело замолчавшее било, не так давно призывавшее селян на защиту родных земель. Поречное горело, а хазарские воины рыскали по всем углам, ища, чем можно поживиться. Пленных не набралось и двух десятков, половину из них пришлось тут же прикончить, поскольку Каганату нужны рабы, а не калеки. Перед тем как умертвить пленных, часть из них пытали железом. Под пытками удалось узнать, что часть селян ушли за реку, основные запасы и ценности, которые были в поселении, накануне были перенесены в детинец. С ходу взять укрепление не удалось, и сейчас несколько десятков воинов, изучая местность, кружила вокруг укрепления. Крутой обрыв не позволял напасть с одной стороны, с другой была река. Сар-Авчи отложил штурм, приказав воинам делать лестницы и щиты на колесах для подготовки к атаке.
– Ты ослушался меня, и это стало поводом для многих бед, – Сар-Авчи говорил медленно, растягивая слова, словно желая того, что бы каждое из произнесенных слов острым ножом врезалось в уши провинившегося сына. – Ты повел своих воинов на славян и поэтому не успел к началу основной битвы.
– Я хотел принести тебе еще одну победу, отец! – грозный взгляд заставил Буйука замолчать и снова опустить глаза. – То, что ты опоздал на бой, не говорит о том, что ты трус. – Молодой хазарин в страстном порыве попытался возразить, но, под взором отца, снова осекся на полуслове. – Ты повел воинов в бой ночью, без разведки и потерял почти половину своих воинов. – Хан тяжело вздохнул. – Я еще раз повторю, что ты не трус, ты – дурак.
Молодой хазарин дернулся, как будто его ударили плетью.
Накануне, после разгрома Дубравного, молодой Буйук с сотней воинов отделился от основного войска и прочесывал местность. Получив приказ от отца исследовать дороги к следующему, находящемуся на западе от Поречного поселению, он должен был к утру вернуться к основному войску, но своевольно напал на третье поселение радимичей. Здесь его ждала засада. Ночью славяне заперли дома и расстреляли с крыш ворвавшихся в поселок воинов Буйука. Они натягивали веревки, и мчавшиеся на полном скаку всадники падали вместе с конями на землю, где их добивали разгневанные селяне. Не имея достаточного количества оружия, защитники поселка использовали все, что попадало под руку: косы и вилы, лопаты и цепа для обмолота зерна, не говоря уж об излюбленном мужицком оружии – простых топорах для колки дров.
Сейчас, после такого поражения Буйук ждал вынесения приговора.
– По твоей вине в моем войске не было сотни воинов, которые могли решить исход боя, и сейчас, вместо того чтобы думать о том, как мне выкурить этих простолюдинов из их прогнившего улья, я мог бы уже праздновать победу.
Сар-Авчи отхлебнул из серебряной чашки прохладный кумыс. Он не стал занимать захваченного поселка, а велел разбить лагерь на ровном поле, неподалеку от места сражения. Хан сидел на расстеленных коврах в своем походном шатре, вход в который неустанно охраняли его лучшие воины из числа белых хазар.
– Ты провинился, но я дам тебе шанс искупить вину. Дети и женщины ушли за реку, найди их и будешь прощен, ступай.
Сияющий от счастья Буйук словно на крыльях вылетел из шатра и, вскочив на коня, помчался к месту, где стояли лагерем остатки его сильно поредевшей сотни.
Щуплый, тщедушный мужичонка смотрел на покрасневший в пламени костра наконечник копья с застывшим в глазах ужасом. Отеня – так звали этого пленника, захваченного в ходе последнего боя. Именно его Буйук выбрал из десятка других в качестве средства достижения своих целей. На слипшихся от запекшейся крови волосах мужичка сидела черная жирная муха, но несчастный не замечал назойливое насекомое, а лишь, вздрагивая всем телом, бросал взгляды то на своих мучителей, то на покрасневший от жара металл. Отеня был среди тех ополченцев, которые вместе с Борятой в составе основных сил поселян попали под мощный удар белых хазар. Получив кистенем скользящий удар по голове, от которого он потерял сознание, Отеня свалился к ногам оглушившего его железного всадника и очнулся связанным уже после окончания боя. В той, мирной жизни он был опытным охотником и знал наизусть все звериные тропы, а также ему были хорошо известны те тайные проходы через непроходимое болото, куда предусмотрительный Борята отправил женщин и детей. Отеня был неплохим стрелком, и когда в бою он стрелял в наступавших хазар, его стрелы точно летели в цель, он видел, что именно от его руки рухнули с коней один или двое черных хазар, первыми атаковавшие славянский стой. Но когда перед ним, как скала, вырос страшный стальной великан, маленький охотник оробел и, беспомощно прикрыв голову обеими руками, зажмурил глаза.
