Ознакомительная версия.
Полоска леса на восходе начала светлеть, предвещая скорое утро, когда из шатра также тихо выскользнула женская фигура и быстрым шагом направилась к себе. Гридь едва сдержался, чтобы завистливо не вздохнуть, это какая же женщина, ежели почти до утра с мужем миловалась!.. Везет князьям!..
Воевода вздохнул, что за князья у Киева? Один боится напасть, чтобы отбиться от брата, другой стоит, не решаясь напасть, чтобы брата одолеть. Добрыня справедливо показывал Владимиру, что с юга Ярополку может подойти помощь, и будет совсем худо. И князь решился — отправил-таки к киевскому воеводе Блуду с предложениями помочь в наказании Ярополка за братоубийство и обещанием за то всяческих почестей. К его удивлению, воевода даже раздумывать не стал, велел передать, что готов помочь.
Для Владимира Блуд был чем-то близок. Может, тем, что тоже робичич? Он стал воеводой при Ярополке по воле князя Святослава, не слишком жаловавшего родовитых, но ленивых, предпочитавшего скорее быстрых умом и телом, таких вот робичичей. Но вернувшийся из последнего похода уже без князя Свенельд снова стал для молодого Ярополка главным советчиком, пусть и называя себя лишь «воеводой отчим». Зато и Владимир, и Добрыня были с Блудом одного поля ягоды — такие же незаконные, рожденные в любви, но не в знатности. Воевода потянулся к новгородскому князю сердцем, уже замышляя против его старшего брата недоброе. Между двумя братьями — высокородным Ярополком и робичичем Владимиром — Блуд готов был выбрать второго. И выбрал.
Добрыня заглянул в шатер, где еще досыпал его воспитанник:
— Князь, проснись…
— А? — мигом вскочил Владимир. Добрыня мысленно похвалил князя: сказывается наследство Святослава, добрый воевода будет из Владимира. И сам себя осадил — какой воевода, в великие князья метит!
— К тебе гонец от… — он даже так не стал произносить имя Блуда вслух, неровен час кто услышит. Но племянник понял сам, кивнул, растирая лицо руками, чтобы окончательно прогнать сон:
— Зови! Только тихо…
Добрыне хотелось попенять, что и сам не так глуп, чтоб о таком гонце вслух кричать, но промолчал: все же племянник уже князь, хотя пока и не великий.
Владимир пытливо смотрел в лицо киевского дружинника, передававшего слова воеводы Блуда, и пытался понять, говорит ли тот лишь что велено или все же что-то знает? Похоже, не знал, Блуд составил сообщение осторожно, так, чтобы никто, кроме Владимира и Добрыни, не понял. Довольно кивнул:
— Передай, — он снова не стал произносить имя Блуда, — что все понял и сделаю, как сказал.
Гонец торопился успеть до света, не попасться на глаза своим же, но у выхода из шатра вдруг обернулся:
— Не бойся, князь, не один воевода тебе подсобит, нас много…
Добрыня мысленно ахнул — вот тебе и тайна! Но вообще-то сообщение его обрадовало. Блуд велел передать, чтоб пробовали наступать на киевские стены, в тот момент он постарается убить своего князя!
После ухода гонца Владимир долго сидел молча, уставившись на пламя очага. Добрыня не торопил его с решением. Одно дело — угрожать брату, совсем другое — согласиться на его убийство.
— Что делать? — наконец произнес князь.
— А у тебя есть выбор? — чуть усмехнулся Добрыня. Выбора действительно не было. Скоро зима, стоять у Киева нелепо, по Днепру в любой момент из той же Родни подойдет помощь, и тогда сам Владимир окажется в осаде. Но стены Киева им не взять, у Ярополка дружина не слабее, да и кияне не собираются сдаваться. Все же наступать придется, и Владимир, тяжело вздохнув, велел:
— Завтра попытаемся.
— Успеет ли? — Добрыня явно имел в виду Блуда, не так просто убить князя в его же городе, даже воеводе.
Блуд не смог, никак не удавалось сгубить Ярополка, не погибнув самому. И отбивались кияне слишком хорошо, еще немного — и новгородцам пришлось бы уносить ноги! Казалось, что перевес на стороне Ярополка, дружина Владимира едва не начала отступать из собственных рвов, но кияне вдруг вернулись за крепостные стены. Сначала недоумевавший Добрыня понял — постарался Блуд, видно, сумел убедить Ярополка не преследовать дружину брата. Но кто же мог сказать, удастся ли ему в следующий раз сдержать порыв киян?
Видно, о том же думал и князь, он был уже не рад, что ввязался в осаду Киева. Что это за осада, если не удается замкнуть кольцо? Появилась недобрая мысль, что надо было оставаться в Новгороде, правил бы себе и правил, Ярополк не рискнул бы вмешиваться в его дела. С другой стороны, сейчас он как бы мстит брату за брата, а если позже, то кто поймет князя, просто так вставшего против правителя Киева? Владимир сам с собой покачал головой: нет, другого раза не будет… Только что делать со слишком сильным соперником?
Добрыня возник как всегда неожиданно, кивнул, давая понять, что есть новости. Гонец от Блуда тот же, видно, воевода опасался доверять тайну лишним людям.
— Князь, великий князь Ярополк вместе с воеводой бежали тайно из Киева…
— Что?! — обомлели Владимир с Добрыней. — Куда? Зачем?
Гонец чуть усмехнулся:
— Воеводе удалось убедить князя, что кияне его предали, ведут переговоры с тобой, чтобы его сдать, что надо бежать… Бежали в Родню.
— Да ведь… — Владимир не договорил, что бежавший из осажденного города князь становится вне закона, его вече никогда не поддержит!
Присланный дружинник и сам понял, о чем подумал Владимир, кивнул:
— Теперь ему возврата нет.
Добрыня довольно хмыкнул, ай да Блуд! Вслух спросил:
— А дружина?
— Не ведаю, княже, — гонец ответил князю, а не воеводе, точно спросил Владимир, но Добрыня не обиделся, не привык еще быть главным, стерпел. — На меня указали как на переговорщика, пришлось спешно скрыться к тебе.
— А точно ли Ярополк?..
— Бежал, — усмехнулся гонец. — Своими глазами видел, сели в ладьи и по Днепру с воеводой и еще несколькими пошли.
Киев, лишившись князя, открыл крепостные ворота перед его братом, но Владимир там задерживаться не стал, отправился следом за Ярополком, хорошо понимая, что просто так его отпустить нельзя, соберет новые силы и вернется. Тогда пощады не жди. Хотя дружинник-предатель ошибся, — с Ярополком ушла почти вся его дружина, — кияне все же стояли за своего князя и могли запросто выступить против Владимира.
Владимир ехал по киевским улицам к теремному двору и раздумывал, что сказать горожанам. Говорить не пришлось, никто против не выступал, но и восторга не выказывал. Добрыня злился: какие-то эти кияне сонные, новгородцы бы уже либо разнесли дружину пришлого князя по косточкам, либо кричали, поддерживая. А этим точно все равно. Потому уехали из Киева даже с облегчением. Самим киянам понравилось, что Владимир не стал занимать место старшего брата, ведь великий князь один. Вот убьет Владимир Ярополка, тогда и сядет на его место. Аллогия, услышав такие речи, передернула плечами:
— Готовы принять любого, только чтоб их не трогали?! Не хочу быть в таком граде!
Добрыня возразил:
— Князь Ярополк много виновен. Повинен в гибели князя Олега, бежал из своего града, бросив Киев на произвол судьбы.
— А что он должен был делать против Владимира?
Хорошо, что эти речи не слышал сам Владимир, несдобровать бы слишком говорливой жене! Добрыня терпеливо объяснял:
— Биться супротив брата должен был. Если бы был умен, так нас осилил бы враз, у него положение лучше. Да вот глупцом оказался, на наше счастье.
Аллогия, хотя и была недовольна киянами, осталась в Киеве, Рогнеда же поспешила с младенцами за мужем. Родившаяся двойня требовала внимания, но княгиня не боялась ни за детей, ни за себя. И ошиблась, видно: все же застудила одного из мальчиков. Судьбе было угодно, чтобы маленький Мстислав прожил всего несколько дней. Зато младший Изяслав, родившийся слабеньким, вытянул и крикливо сообщал миру о своих надобностях. Позже у князя будет еще один сын Мстислав, только рожденный уже другой женой. Рогнеда улыбалась, это ничего, что один из младенцев помер, она родит еще, она сильная. Глядя на жадно сосущего грудь Изяслава, размышляла о том, каким он вырастет сильным и храбрым, каким станет замечательным князем, почему-то напрочь забывая, что в Новгороде живет будущий князь, наследник Владимира. Рогнеда уже хорошо поняла, что в жизни все переменчиво, и совсем не собиралась упускать свою возможность стать старшей княгиней. Владимир охладел к Аллогии? Значит, надо, чтобы он продолжал гореть к ней самой, нужны еще сыновья, значит, она будет с мужем повсюду. И княгиня отправилась к Родне.
* * *
Родня, конечно, не Киев, ее охватить кольцом труда не составило, ладьи, приведенные по Днепру, помогли закрыть подступы и по воде. Владимир стоял, широко расставив ноги, и разглядывал стены Родни. Добрыня подошел сзади, усмехаясь:
— Ну что, князь, когда брать станем?
Ознакомительная версия.
