Но тут услышал впереди тихий говор. Потом…
— Стой-ка, приятель! — прорычал один всадник. — Отдавай нам девицу, если хочешь жить.
А другой блеснул небесно-голубыми глазами:
— Нам эта девица давно приглянулась…
И они рассмеялись легко, беззаботно.
Ясно, что призраки не рассмеялись бы так. Это были живые и невредимые Волк и Щелкун.
Все четверо очень радовались встрече. Сошли с коней, обняли друг друга.
Щелкун сказал:
— Не думал я, что мне доведется еще увидеть Глеба.
А Волк не мог глаз отвести от девушки:
— Трудно узнать в сей царевне прежнюю Марию, которую мы подобрали на дороге и которую оставили в монастыре. Девочка немного подросла.
Глеб переводил с побратима на побратима приветливый взгляд:
— Вышло все совсем не так, как, казалось, должно было выйти. А казалось мне, смерть следует за мной по пятам и косит моих ближних.
А Мария сказала:
— Мы должны благодарить Бога, что все для нас кончилось хорошо и мы вновь встретились…
Как в старые времена, они здесь же при дороге расположились на ночлег. Но глаз не сомкнули в эту ночь, ибо у каждого нашлось много чего рассказать.
Побратимы поведали о том, что с ними приключилось в Иерусалиме. Они потеряли Глеба в темноте каменной цистерны. И когда вышли из темных переходов на свет, Глеб был уже далеко впереди — вместе с Конрадом он бежал по площади. Побратимы хотели последовать за остальными латинянами, как вдруг увидели в узкой кривой улочке спешащий к своим на подмогу отряд сарацин — их было до полусотни. Волк, Щелкун и еще несколько рыцарей бросились сарацинам наперерез и долго сдерживали их в этой улочке. Когда же сарацины все-таки прорвались и латиняне вынуждены были отступить к своим, на площади уже творилось что-то несусветное, и в давке, в неразберихе боя, в общем кровопролитии побратимам не удалось найти ни Глеба, ни Конрада, главной их заботой в это время было — не сложить здесь головы. А потом крестоносцы прорвались на стены, и дело, как известно, кончилось благополучно для христиан… Волк и Щелкун несколько дней разыскивали Глеба по городу. Встретили Конрада, и тот поведал им печальную новость: вместе с другими славными рыцарями Глеба завалило в обрушившемся храме во время молебна. Побратимы разыскали то место. Латиняне как раз, укрепив на столбах блоки, разбирали развалины и до ставали из-под каменных плит трупы. Волк и Щелкун некоторое время помогали латинянам, пока не обнаружили в стороне смятые и окровавленные доспехи Глеба — те самые, доспехи декарха с виноградной гроздью на груди. И тогда они решили, что латиняне Глеба уже увезли и, верно, закопали. Что оставалось еще делать побратимам? Оставив Святую землю, они пустились в обратный путь. Триполи, Антиохия, Мараш, Иконий, Дорилей, Никея… Дорога их была полна опасностей, но все опасности побратимы превозмогли и к весне прибыли в Константинополь. Здесь они повстречали Бороду, и тот рассказал, как глупо погиб Трифон. В Константинополе Волк и Щелкун не задерживались, поскольку решили, что есть еще на этом свете один человек, которому они смогут помочь. И вот они у стен монастыря, и стучат в ворота, и строгая привратница им отвечает, что был уже здесь один воин и спрашивал про Марию. Кто бы это мог быть, если не Глеб?.. Так подумали побратимы и совершенно уверились в том, что не пройдет и дня, как они встретят Глеба и Марию. Это и вышло в действительности…
Все это рассказав, Волк и Щелкун спросили, что же произошло с Глебом там, в Иерусалиме.
Рассказ Глеба нельзя была назвать обстоятельным. Глеб сказал только, что да, правда, храм обрушился, а его, стоявшего при входе, только ранило. Одна добрая женщина вытащила его из-под камней и на тележке отвезла в горы, где и лечила с одним стариком по имени Захария.
Побратимам показалось довольно странным, что иудейка ни с того ни с сего вздумала спасать крестоносца. Но они не стали выспрашивать про это обстоятельство, решив, что если Глеб чего-то сам не говорит, то, наверное, так и надо; и больше, чем сказал, Глеб уже не скажет, даже если его сильно попросить.
Впрочем у друзей еще было много времени впереди, и они рассчитывали однажды выведать подробности.
На этом разговор закончился, и все сидели некоторое время молча. Задумчиво глядели на костер. И Мария тут повторила:
— Все завершилось благополучно. Мы вновь вместе. И должны благодарить за это Господа.
Трудно было с ней не согласиться.
За всякий благополучный исход следует возносить хвалы Создателю, ибо все в Его руках — как повернет, так и будет. Возблагодарим Его и мы и на этом завершим свое повествование…
К тому времени, как герои наши вернулись под Чернигов, они уже знали много новостей, поскольку новости, подобно людям, ходят по дорогам.
Старый Владимир уже умер — он не на много пережил своего неразумного сына Мстислава, другие сыновья Владимира, удельные князья, вконец рассорившись меж собой из-за черниговского княжения, в течение двух лет ходили друг на друга с бранью. Погрязая в кровавых распрях, эти молодые князья ничем не отличались от своих предков. Давно ведь известно: нет согласия на Руси. Пока друг друга княжичи не истребили, не было покоя на черниговской земле. Звенели на полях битвы, горели села… Наконец сел в Чернигове Ярополк и долго не вкладывал меч в ножны, все на разные стороны им поблескивал, оставшихся братьев пугал. Утихомирились…
А Глеба помнили. Едва узнали, что он в здешних местах объявился, опять устроили на него охоту. Поэтому Глеб не стал задерживаться в черниговских землях. Родным могилам поклонился и отправился с побратимами и Марией в стольный Киев.
В те годы киевский князь очень нуждался в хороших воинах, ибо половцы не давали покоя — совершали набег за набегом на города и села христиан. Киевский князь в отместку с огнем и мечом ходил в половецкую степь и карал коварных язычников…
Князь был рад принять на своем дворе трех новых могучих воинов. Разговорился с ними на крыльце, как со всеми воинами говорил, а пока беседовал, проникался к этим троим все большим уважением. Узнав историю их, и вовсе заинтересовался и пригласил к себе в палаты.
Разговор с князем закончился далеко за полночь, за столами, уставленными блюдами, и с кубками в руках. Все повыспросил киевский государь про крестовый поход, про город Иерусалим, про сражения, про коварство турок и боевые порядки латинян, но особо расспрашивал про императора Алексея.
После этого разговора князь приблизил к себе побратимов, взял их в дружину — под правую руку взял. Был к ним щедр. В первых двух походах присматривался. А как проявили они себя в бою, сделал Глеба сотником, а Волка и Щелкуна десятниками. Через два года Глеб уже стал тысяцким воеводой и водил на половецкие орды собственную дружину. Киевский князь очень дорожил воеводой и в трудные времена на него полагался и доверял ему, как себе. А славные побратимы дослужились до сотников…
Глеб обвенчался с Марией по христианскому обряду, как только они прибыли в Киев. В Верхнем городе у них был свой дом с большим двором — дом не хуже боярских. А в дому всего было полной чашей. И детей — Глебовичей — прибавлялось почти с каждым годом.
Волк и Щелкун тоже женились. И хотя в стольном Киеве было не счесть красавиц, выбрали себе побратимы в жены девушек из стана половецкого — черноглазых, смуглолицых, знойных, как степное солнце. Ах, эти тюркские девушки были хороши!..
Перевод С. С. Аверинцева.
Перевод С. С. Аверинцева.
Перевод С. С. Аверинцева.
Перевод С. С. Аверинцева.
Мраморное море.
Пиндар.
