Ознакомительная версия.
— Крещается раб Божий Варяжко, возродившийся от Святаго Духа и воды, нареченный именем Влас…
Тут подошел пономарь, подал отцу Григорию крест, его надели Власу на грудь, еще белую рубаху надели и новые порты.
В приделе Власа накормили. Княгиня Ольга рассказала ему, что он должен сделать, как вырвется за вражеский стан. Власу дали несколько золотых монет купить коня. Он завернул их в тряпицу и привязал к ноге выше щиколотки.
Ближе к утру княгиня Ольга и отец Григорий проводили Власа до ворот, выходящих на Боричев взвоз. Там по повелению княгини воины принесли конскую уздечку, отдали ее Власу, потом открыли тайный лаз в воротах. Влас выбрался за них, ужом скользнул за ров, подобрался почти к самому стану печенегов, там спрятался под остовом сгнившей ладьи, затаился. Было сказано ему, чтобы ждал рассвета, потому как ночные дозоры кочевников пройти было невозможно. И Влас терпеливо дождался раннего июльского рассвета. Лишь только он наступил, как были сняты дозоры, в стане все ожило, одни печенеги приступили готовить пищу, другие кормили лошадей у коновязи, коих держали в стане на всякий случай.
И пришел час Власа. Он выскользнул из‑под ладьи, выпрямился во весь рост и, напевая на печенежском языке бесконечную песню, помахивая уздечкой, неторопливо пошел к Днепру. Ему встречались воины, и он спрашивал их, не видели ли они буланого коня со звездочкой на лбу. Видом своим он не отличался от печенежских отроков, разве что был белобрыс. Да по этой причине голову ему повязали черным платком, кои носили и печенежские воины. Он благополучно миновал всю прибрежную полосу, плотно занятую врагами, кои принимали Власа за своего. И ему оставалось сделать до воды десять — пятнадцать шагов, когда возвращающийся от воды с конем печенег остановился, пристально всмотрелся в отрока и крикнул:
— О, Варяжко!
Влас мгновенно понял, что ему грозит, размахнулся, бросил уздечку печенегу и с криком «Да, это я, Варяжко!» побежал к воде, с берега глубоко нырнул и долго плыл под водой. Он вынырнул лишь тогда, когда боль пронизала грудь. На берегу кричали: «Лови его, лови!! Стрелу, стрелу пускай!» Дважды хватанув воздуха, Влас вновь скрылся под водой. Его сносило течением, но он упорно плыл поперек к противоположному берегу, одолел стремнину и все так же, показываясь из воды лишь вздохнуть воздуха, плыл дальше. Наконец, Влас понял, что печенежские стрелы его не достигнут, что его не преследуют, и поплыл верхом. Было уже совсем близко до берега, когда он услыхал, что его зовут по — русски: «Киянин, давай, давай к нам! Мы —г свои!» Из камышей выплыла лодка, и Влас увидел в ней двух воинов — русичей. Влас уже выбился из сил, когда крепкие руки воинов подхватили его и вытащили из воды в лодку. Вскоре она скрылась в прибрежных камышах. Печенеги вроде не собирались преследовать ни пловца, ни показавшуюся из камышей лодку. Она пристала к берегу, и худощавый, старший по возрасту воин со шрамами на лице и на руках спросил Власа:
— Откуда ты, отрок? Ежели из Киева, говори, что там?
— Если ты свой, то кто у тебя воевода? — спросил Влас, помня о том, что наказывала ему великая княгиня.
— Воеводой у нас Претич, а я его тысяцкий Федор Волк Теперь говори.
— В Киеве плохо. Печенеги стоят под городом с апреля. Днями в городе наступит голодный мор, и печенеги сие знают. Ежели пойдут на приступ, то защищаться на стены мало кто выйдет, — поведал Влас все, что мог. И обеспокоенно спросил: — А где дружина воеводы Претича? Ему велено все передать.
— И передашь. Дружина идет сверху по реке. Да мало от нас будет проку, не одолеть нам тьму печенегов, — невесело сказал Федор.
Однако задерживаться близ Киева не стал. Оставив лодку в камышах, прячась за ними, он повел свой маленький отряд вверх по течению реки. Шли скорым шагом до полудня. Влас, отощавший от голода, уже падал от усталости. Воины сажали его по очереди на спину и несли. В полдень Федор остановил своих воинов в прибрежной роще, они достали свой скупой запас пищи — ржаные лепешки, вяленое мясо, лук, поделились с Власом, быстро поели и двинулись дальше.
Солнце уже клонилось к западу, когда путники увидели с невысокого берега сотню разных судов. Впереди плыли ладьи, за ними — челны, долбленки. Федор Волк спустился к воде, снял рубаху и стал размахивать ею. Его заметили, и вскоре суда повернули к берегу. Едва ладья воеводы уткнулась в песок, как Федор вошел в воду и поспешил к ней. Ему помогли подняться на борт, и воевода Претич спросил:
— С чем вернулся, говори?
— В Киеве худо. Он в хомуте у печенегов. С нами отрок великой княгини. Выслушай его, батюшка воевода.
С ладьи скинули трап, Претич сошел на землю, и Влас подбежал к нему.
— Батюшка воевода, ты помнишь меня? Ты нас с матушкой из неволи от печенегов вызволил.
— Матушку твою помню, а вот тебя… Да об этом потом. Говори слова великой княгини.
— Она велит тебе идти к Киеву и там встать против печенегов и еще, если сможешь, прорваться в город. Велит она послать тебе гонцов в Белгород, Чернигов и Любеч, дабы там собрали дружины на помощь. Еще послать гонцов к великому князю, чтобы поспешил к матушке.
— А когда пришла к Киеву орда? Мы в апреле ушли в землю вятичей.
— Сказано мне, что печенеги встали под городом тоже в апреле.
— Господи, как же кияне выстояли?! Уже больше двух месяцев!
— Выстояли, потому как великая княгиня со стен не сходила. Она же врагов устрашала. Да скоро голодный мор съест киян, — закончил короткую повесть Влас.
Воевода Претич слушал Власа и думал о том, как вызволить киевлян из хомута. Он понимал, что в открытом бою не одолеет тьму печенегов со своими тремя тысячами воинов. Там, поди, по пятнадцать печенегов выступят против одного русича. И лишь только суда пристали к берегу он созвал всех тысяцких, сотских, десятских и сказал им коротко и четко:
— Слушайте: Киев в осаде. Печенегов тьма, и хомут их крепок Думайте, как одолеть их.
Все заговорили разом. Да слышалось в этом говоре одно: идти напролом, а там что будет. Авось одолеем печенегов. Но вскоре все поняли, что лбами они стену не прошибут, и умолкли. И никто не выступил с советом.
— Ну что же вы вдруг языки потеряли? — спросил Претич. И тут он увидел пожилого воина, который шел к нему с поднятой рукой. Его пропустили к воеводе, и он сказал:
— Меня зовут Родим. Я ходил с молодым князем Игорем на хазар. Нас было мало, их — тьма. Но мы устрашили их, и они бежали.
— И как вы их устрашили, говори? — потребовал нетерпеливо Претич.
— Был с нами старый Олегов воин. Он сказал: ты, князь, вели нам сделать охотничьи рога и веди нас на хазар ночью.
Мы будем трубить, и хазары побегут. Так и было при Игоре. Испытай и ты, воевода.
— Вот и им расскажи, как все было, — велел воевода Претич и послал Родима к воинам дружины.
Старый воин ушел к ратникам, они обступили его, опустились на траву и выслушали рассказ. А воевода Претич попытался себе представить, как все происходило в давние времена на берегах Итиля. И обольстился тем, что поведал Родим, сказал:
— Слушайте все: знаю, что умеете делать охотничью справу. Потому ведите воинов к березовой роще, кою видите на холме, дерите бересту, делайте охотничьи рога. Знаю, нужна еще смола. Так она есть на судах. Пусть каждый воин вооружится рогом, и о себе не забудьте. Завтра после полудня будьте готовы к выступлению. — Краток был воевода Претич, но сказал все доходчиво.
И вскоре сотники повели своих воинов к роще, дабы заготовить там бересту и сделать из нее охотничьи рога. Справа сия была ведома всем русичам, потому как охота — их ремесло. Вечер и утро воины трудились. Над Днепром непрерывно звучали то призывные, то устрашающие звуки рогов. Они и в одиночку вселяли в душу трепет. «А ежели три тысячи грянут, дрогнет ли враг?» — спрашивал себя Претич.
К полуденной трапезе урок воеводы был выполнен. После трапезы Претич дал дружине отдохнуть, сам вновь собрал тысяцких и рассказал им о своем замысле, о том, как дружина должна действовать. А ближе к вечеру воевода повелел дружине выступать. Да прежде на легких челнах ушли дозорные. И берегом Претич выслал отряд быстроногих воинов. Не зная устали, они далеко вырвались вперед, все зорко высматривая. Главная забота Претича теперь была в том, чтобы подобраться к врагу скрытно. Тронулись в ранних сумерках, плыли не спеша, дабы быть близ Киева в самую глухую пору ночи. Верстах в двух от Киева суда встретили дозорные в челнах. К берегу подошли те, кто шел пешью. Те и другие доложили, что стан печенегов всего в двух верстах. И Претич велел тысяцкому Федору Волку высаживать своих воинов на берег. Его воинам было поручено рассеяться в длинную цепь по степи и охватить полукольцом печенежский стан, чтобы по сигналу с Днепра одновременно двинуться на печенегов. С этой же целью
Ознакомительная версия.
