Хитрое лицо Анувия исказилось от страха…
– Я повинуюсь!..
– То-то же! – гордо произнесла Эвридика.
В эту минуту она была удивительно похожа на своего брата Кассандра.
Едва Анувий покинул покои Эвридики, в опочивальню вошли несколько рабынь.
– Голубой хитон с вышивкой из жемчужин и мой любимый гиматий, – приказала Эвридика.
Опытные руки рабыни-египтянки, единственной, имеющей право прикасаться к великолепным волосам повелительницы, поправили драгоценные шпильки, украшенные крупными жемчужинами, и затем рабыня бросила взор на тяжелый гиматий, вытканный из серебряных нитей, который четыре рабыни осторожно вынули из громадного сундука.
– Что нового в городе? – спросила Эвридика молодую рабыню, усердно шнурующую золотые сандалии.
– Весь город заполнен народом. Много знатных гостей. Вчера поздно вечером во дворец прибыл Селевк со всей своей семьей. Птолемей очень рад его приезду.
– Благодарю тебя, Дафна! – произнесла Эвридика. – А что Агнесса?
– Агнесса и Менелай только что в великолепных носилках отправились встречать саркофаг с великим Александром. Я слышала, что афинянка будет возглавлять шествие плакальщиц из самых красивых девушек Александрии.
«Ты, Агнесса, будешь среди плакальщиц, а я в носилках рядом со своим супругом, всемогущим Птолемеем,» – успокоила себя Эвридика. Ненависть сверкнула в её бездонных черных глазах. Но рабыня ничего не заметила.
– Подайте мне большое зеркало! – приказала Эвридика, на которую три рабыни одели и уложили красивыми складками голубой хитон.
Одна из рабынь принесла большое серебряное зеркало и держала его перед Эвридикой, постоянно меняя положение так, чтобы госпожа могла следить за окончанием своего туалета. Это была тяжелая и ответственная обязанность, так как бедной рабыне не раз приходилось дорого расплачиваться за мгновение рассеянности или утомления.
Эвридика была жестока и быстра на расправу.
С сосредоточенными лицами рабыни расправили широкий тяжелый гиматий и закрепили на правом плече драгоценной фибулой с крупным рубином.
Как только Эвридика была готова к выходу, в её покои вошел один из особо приближенных советников Птолемея и доложил, что Птолемей с нетерпением ожидает свою супругу.
И снова шестьдесят четыре мула везли от причала Нила по улицам Александрии колесницу, на которой был установлен мраморный саркофаг с телом великого царя, прибывший до восхода солнца из Мемфиса.
Гул приветственных криков оглашал улицы города, которому выпала высочайшая честь дать вечный приют великому полководцу.
Тысячи людей следовали за колесницей. Народа собралось множество. Все крыши домов на пути следования священной процессии были заполнены людьми. Посольства из разных стран шли за саркофагом с венками на головах, как пришедшие к божеству. Многие поклонялись Александру как сыну Зевса.
Впереди колесницы шли барабанщики, флейтисты, певцы и музыканты, более трех тысяч человек, за ними девушки-плакальщицы в белых одеждах, впереди красавица Агнесса.
Протяжно неслись над городом скорбные плачи.
За колесницей шествовали ближайшие друзья великого царя во главе с Птолемеем, Селевком и Лисимахом, воины-ветераны, прошедшие с Александром трудные дороги завоеваний.
Величие происходящего приводило всех в состояние благоговейного поклонения перед великим царем.
Птолемей устроил в Александрии столь грандиозное представление, что никто не сомневался, что Александр Великий – сын бога.
С ночи вход в усыпальницу охраняли боевые слоны и лучшие воины-лучники.
Недалеко от входа в усыпальницу процессия и многотысячная толпа остановились перед высокой позолоченной трибуной, на которую взошел Птолемей. Весь город внимал словам всесильного друга великого царя.
– Вся жизнь Александра Великого полна доблестных подвигов, равных подвигам легендарного Геракла, великого Кира, знаменитого Фемистокла, мудрого Перикла, своего отца царя Филиппа, прославленных героев Гомера. Александр всю свою жизнь хранил верность друзьям, добивался заслуженных успехов неустанными деяниями. Однако все его добродетели не спасали Александра от непреклонной судьбы. Великий царь всегда сражался в первых рядах, много раз был на краю гибели, а ранениям его не было числа. На реке Гидаспе великий полководец крикнул ветеранам: «Перед вами стоит тот, кто никогда не подвергал вас опасности, не посмотрев сначала первым опасности в лицо. Не оставляйте меня!»
Свою речь Птолемей закончил словами.
– Александр Великий, сын Зевса, всё еще живет и правит на земле.
Птолемей был уверен, что Александр всё видит, слышит и одобряет его.
Воины внесли священный саркофаг в огромный весь из золота зал и установили на золотой пьедестал.
Покидая усыпальницу, воины-ветераны плотно закрыли двери.
У саркофага остались Птолемей, ближайшие друзья Александра Великого, жрец Тимофей и Филокл.
Отблески светильников скользили по оружию полководца, то высвечивалось, то тонуло в тени лицо царя царей, словно оживая.
Птолемей взглянул на Александра: египетские бальзамы выполнили свое назначение – великий царь лежал как живой, словно ненадолго уснул. Мощный торс, высокий лоб мыслителя, правильной формы нос с небольшой горбинкой, властный, волевой подбородок. Светлые волосы сохранили цвет – подстриженные и уложенные наподобие львиной гривы, они отливали золотом.
На пьедестале было начертано имя «АЛЕКСАНДР». На одной из стен – титулы, символы царской власти, слова молитв.
– Боги, как мне его не хватает! – невольно вырвалось у Птолемея.
– Я тоже не перестаю думать о нем, – прошептал Селевк.
– Неужели до сих пор? – спросил рассудительный Лисимах. – Прошло несколько лет.
– До сих пор, – ответил Птолемей. – Мало того, я часто разговариваю и советуюсь с ним. Если бы он ожил здесь, сейчас, я был бы счастлив.
– Он был нашим кумиром – гениальная личность, непобедимый полководец, – вторил другу Селевк.
– Но мы все пошли другим, не его путем, – промолвил глухо Лисимах. – Громадное государство Александра целиком сохранить сейчас невозможно. Оно обречено, чтобы распасться на несколько сильных государств, управляемых талантливыми людьми, верными идеям Александра.
– Одобрил бы Александр наши планы? – задумчиво спросил Селевк.
– Создание нескольких крупных, просвещенных, сильных государств, возглавляемых его единомышленниками, в данное время и в данной обстановке одобрил бы, ибо это историческая необходимость. Гораздо хуже, если огромным государством, разными народами будет повелевать бездарная, тщеславная, алчная личность, – ответил Птолемей и добавил. – Александр посеял семена эллинского искусства и культуры вплоть до Индии. Вот эту великую идею слияния языков и мыслей, дружбы народов и объединения религий мы всегда должны поддерживать. Александр много значил для Македонии, был властителем дум македонян, но ради великой идеи братства народов остался на Востоке.
– И погиб на Востоке, а не на родной земле, – заключил Лисимах.
Сильные, красивые, с длинными пальцами руки Птолемея легли на саркофаг. Глядя на Александра, он мысленно обратился к нему: «Лично я обещаю построить такое государство, про которое потомки скажут, что величие Египта возродил сподвижник и брат Александра Великого. Я не сомневаюсь, что ты на моем месте поступил бы также.»
Внезапно Птолемей ощутил на своем лице дуновение легкого ветра, хотя все двери в усыпальнице были наглухо закрыты.
«Это дыхание Александра. Он одобряет меня, словно говорит, что высшие силы будут оберегать мои действия и поступки,» – радость охватила Птолемея.
Жрец Тимофей воскурил благовония, – сладкий дым заполнил всё пространство усыпальницы. Вслед за жрецом все произнесли священные молитвы и имена богов.
Воззвав к богам, Птолемей вернулся к саркофагу и снова положил на него руки.
– Укажи мне путь, доблестный сын Зевса, – произнес он своим сильным голосом, – не допусти, чтобы государство твое оказалось в руках стервятников.
Птолемей встретился взглядом с Селевком, тот одобрительно кивнул ему.
– Поэтому каждый из нас, – Птолемей обвел взглядом всех соратников Александра, – твоих самых близких друзей, должен стать сильнее и мудрее, чем раньше. И прости нас всех, что допустили гибель царицы Олимпиады.
Друзья стояли в молчании около саркофага, долго ждали ответа, но великие боги так и не подали желанного знака.
– Иногда и молчание может быть ответом, знаком согласия, – первым заговорил Птолемей.
– Или ответ требует большего ожидания, – произнес жрец Тимофей.
– Пойдемте, друзья, – обратился ко всем Птолемей. – Нас ждут. Раз богам угодно, мы будем терпеливыми. Даже цари не должны противиться воле богов.
С тех пор как архитектором Дегинократом был окончен построенный по повелению Птолемея роскошный стадиум для игр и состязаний, александрийцы не уставали каждый день приходить полюбоваться на него.
