Екатерина, не ожидавшая подобного сюрприза, на какое-то время растерялась. Но быстро взяла себя в руки.
– Что еще?
Коннетабль подробно изложил все пункты королевского указа, из которого следовало, что всё остальные решения должны приниматься по воле большинства в Королевском совете.
Когда Екатерина осознала насколько ограничены ее права, что она не имеет права решающего голоса, то задумалась и осторожно поинтересовалась:
– Этот документ уже оглашен в парламенте?
– Он будет оглашен в ближайшие дни. Для его оглашения требовалось ваше присутствие.
– Этого не должно быть! – решительно и энергично произнесла королева. – Вам, как никому другому, хорошо известно, что мать короля Франциска I Луиза Савойская, оказавшись в подобной ситуации во время пленения своего любимого сына, не имела рядом с собой никаких компаньонов и надзирателей. Я не могу позволить огласить этот указ в парламенте, так как его содержание скорее уменьшает, чем увеличивает то уважение, которое должны испытывать подданные к своей королеве. Кроме того, по этому документу все будут судить об отношении короля к своей супруге.
Непререкаемая властность, прозвучавшая в словах королевы, удивила придворного интригана. Он впервые увидел в Екатерине решительную правительницу и даже встревожился, что со временем ей не составит труда управлять им и всеми по своему усмотрению. Но пока он подчинялся приказам короля, который находился во власти интриг фаворитки, поэтому Монморанси со скептическим видом покачал головой.
– Это абсолютно не подлежит обсуждению, Ваше Величество. Нет никакой возможности отказаться от публичного объявления этого документа. Ах, если бы все зависело только от меня!.. Но герцогиня де Валентинуа… Выступить против ее протеже – это… это то же самое, что сунуть голову в пасть тигру!.. Это значит сразу же попасть в немилость!.. Вот так-то!.. Да и зачем вам, королеве, утруждать себя?..
Екатерине понадобилось самообладание и воля, чтобы сохранить на лице маску спокойствия и безразличия. Лишь пальцы, невольно сжимавшиеся в кулак, могли выдать бурю, разразившуюся в ее душе, но это длилось не более одного мгновения. Побежденная, она вновь обрела свои кроткие манеры.
Она встала и на прощание заметила:
– Я прошу вас в один из дней навестить меня и подробно рассказать о том, что я должна буду делать в целом и в частности.
Когда главный распорядитель двора Монморанси и королева Франции появились у парадного входа, где Екатерину Медичи ожидал сопровождающий ее экскорт, лучших друзей, чем они, в мире, казалось, просто не существует.
Екатерина приняла к сведению сообщение Монморанси и вновь спряталась в свою раковину в ожидании более благоприятного момента. Пока же Франция и король Генрих II вращались вокруг единственного для них небесного светила, коим являлся месяц, то есть Диана де Пуатье, в руках которой в любой ситуации оставалась королевская власть.
Оказавшись на вторых ролях в роли регентши, Екатерина одевалась в черное и требовала от придворных произносить исключительно благочестивые молитвы, в которых должны были благодарить Господа и прославлять отсутствующего на войне короля.
Королева строго наказала коннетаблю следить за салютами в честь побед французской армии, под командованием Генриха II.
Вслед за Мецем перед французской армией не устояли Туль и Верден. Эти территории, как и Мец, были завоеваны с необычайной легкостью.
В ознаменование своих побед Генрих II во главе торжественной процессии прошел вдоль берегов Рейна.
Воодушевленный победами, французский король запретил посылать в Рим деньги на буллы, бенефиции и отдал распоряжение на срочную мобилизацию десяти тысяч ветеранов.
Резкость предпринятых Генрихом II шагов заставила папу искать мира.
За зиму отношения с Римом стабилизировались. Герцогство Пармское по-прежнему принадлежало Октавию Фарнезе.
Действия Папы Юлия III напоминали публичное покаяние. Генрих II окончательно взял верх над папой, принял его извинения и заключил с ним мир.
Французское влияние в Италии стало господствующим. Это была еще одна крупная победа Франции, как политическая, так и моральная.
Но оставлять итальянский театр Генрих II не собирался.
Король и его окружение торжествовали, наслаждаясь вместе с французами ярким блеском королевских лилий.
В то время, как французский король покрыл себя славой, его злейший враг Карл V, униженный, в плачевном состоянии предстал перед своим предателем курфюрстом Морисом Саксонским и попросил у него убежища.
Екатерина встревожилась: интуиция подсказывала королеве, что император и курфюрст вновь объединятся, успехи французов лишь завершили первую фазу войны, в дальнейшем эта война принесет много разрушений и кровопролитий, Францию ждут тяжкие испытания и рано почивать на лаврах. Но к ее мудрым предостережениям по-прежнему никто не прислушивался.
И как всегда проницательная флорентийка оказалась права.
Карл V не хотел смириться с потерей Меца и стал готовить осаду, вновь объединившись с Морисом Саксонским, как и предполагала Екатерина. Курфюрст, которого победы французской армии приводили в бешенство, растратив все полученные от короля дотации, совершил еще одно предательство. С помощью вновь созданного мощного войска император и курфюрст надеялись изгнать завоевателя.
В обоих лагерях шла лихорадочная подготовка к сражению. Король по настоянию фаворитки поручил Франциску де Гизу обеспечить защиту города, губернатором которого он был назначен.
Начавшаяся осенью осада Меца стала делом государственного значения. Чтобы защитить город от натиска, обещавшего быть беспощадным, следовало собрать немалые запасы провизии и снарядов. Эти обязанности были возложены на Монморанси, но Франциску де Гизу самому пришлось вложить в оборону города немалые средства, но и их не хватило.
Вокруг Меченого сплотились все сторонники проведения военных действий, начиная с брата герцога Пармского, Горацио Фарнезе, и заканчивая Пьеро Строцци, кузеном Екатерины.
Трепещущая Европа, затаив дыхание, следила за развитием этой судьбоносной дуэли. Каждый день в Париже король и придворные получали известия о подвигах, достойных храбрецов Карла Великого.
Гизы героически удерживали Мец от осаждавших его герцога Альбы и маркиза де Мариньяна. За линиями вражеских войск герцог д’Омаль рассылал кавалерийские патрули. Рискуя жизнью, он приглядывал за одним из немецких военачальников, маркграфом Альбертом Бранденбургским, поскольку у французов после предательства Мориса Саксонского имелись основания ему не доверять.
Внезапно в конце октября немец набросился на герцога, разбил его отряд, и зять герцогини де Валентинуа попал в плен. Поражение французов расчистило путь Карлу V. Император не замедлил явиться и принял командование над пятидесятитысячной армией осаждающих.
Герцог Франциск де Гиз прекрасно сознавал, что на кону в этой войне стоит судьба клана. Это прекрасно понимал и коннетабль Анн де Монморанси.
Пьеро Строцци спешно покинул Мец и доложил королю, что коннетабль медлит с доставкой продовольствия в город. К счастью Диана де Пуатье была начеку. Помощь в город была доставлена своевременно.
Окруженный со всех сторон Мец победоносно сопротивлялся имперцам.
Разрушив первую крепостную стену, Карл V натолкнулся на возведенную вторую. Он упорствовал с той безоглядной яростью, которая погубила его предка Карла Смелого. Но пушечные выстрелы, несмотря на яростные ежедневные атаки императора не достигли цитадели.
Удача вновь улыбнулась французам. Наступила зима. Карл V, потеряв половину солдат, погибших от голода, холода и измождения, 2 января 1553 года неохотно отступил. Все лавры за это жалкое отступление противника стяжал Меченый, герцог Франциск де Гиз. Он стал для французов подобен Богу.
Совместные усилия фаворитки и могущественного клана и на этот раз, к досаде коннетабля, увенчались успехом. Удовлетворение, испытываемое Дианой, как родственницей победителя, несколько омрачилось лишь пленением ее любимого зятя, герцога Клода д’Омаля.
В феврале герцогу Франциску де Гизу был устроен триумфальный прием при королевском дворе, и Диана де Пуатье разделила его торжество. Никто больше не осмеливался насмехаться при виде всемогущей фаворитки. История с леди Флеминг была забыта.
Вскоре король опять отправился в поход, и Екатерина снова стала регентшей, получив столь же мало свободы для проявления своих незаурядных талантов по управлению государством. В разочаровании она прибегла к своему обычному средству и родила в прекрасный майский день дочь, которую по ее настоянию назвали Маргаритой в честь мудрой, талантливой и любимой сестры короля Франциска I.
Война продолжалась, и французские войска под предводительством Франциска де Гиза и Гаспара де Колиньи продолжали беспокоить отступающую армию растерянного императора.
