— Не знаю, может, и есть кто. Нигде я не бываю.
Чуб остановился. Дед Мусий тпрукнул на волов и тоже остановился.
— Что ж, поезжай тогда, диду, я сам в село наведаюсь. Не рад ты, неприветливо принимаешь. И в гости даже не позвал. Скажи хоть, как живешь теперь?
— Живу… При дочке и зяте. Они тоже в лес перебрались. Заходи в гости. А кого тебе в селе надобно?
— Всех, кто есть из наших. Слышал, может, атаман Пугачев на Дону казаков поднял? Призывает всех бедных людей добывать себе вольности. Вот мы и идем туда, я и ещё десяток хлопцев. Трое вместе со мною в гайдамаках ходили. И за Дунай вместе бежали. Думал, может, ещё кто пристанет. Охотнее гуртом, и идти безопаснее.
— Вон как. — Дед помолчал. — Оно правда, в гурте и каша вкуснее. А ты за Дунай махал? Или, может, служишь на кого?
— Вон ты, диду, о чём! Разве бы мне простил кто-нибудь гайдамачество? Плохо ты обо мне думаешь. Ну, это твое дело. Бывай!
— Подожди, Омелько!
— Некогда мне ждать.
— Вот ещё мне беда. Вели медведя к меду — уши оторвали, тянули от меда — оборвали хвост. Так и у нас выходит. Не решился я поначалу: никому не верь, такие теперь времена настали. Езжай со мной.
— Зачем?
— Поехали, говорю. В лесу, неподалеку от моего двора, хлопцы прячутся. Я сведу тебя с ними.
— Это другой разговор.
Всю дорогу они рассказывали друг другу о своей жизни. По приезде домой дед подозвал зятя и послал его куда-то в лес, а сам пошел задавать корм на ночь скотине. Чуб остался во дворе. Он видел, как из кустов вышли семеро людей. От деда Мусия он уже знал, кто скрывался в лесу.
Увидев давнишних товарищей, Омелько не выдержал, бегом кинулся навстречу. Крепко-крепко, как с родными братьями, обнялся с Миколой, Хреном и остальными гайдамаками. Потом все уселись на колоде под хатой, и поплыла длинная беседа.
Когда дед управился со скотом, он тоже подсел к ним. Гайдамаки закуривали уже по второй трубке. Не перебивая речи Чуба, Микола нагнулся к деду Мусию:
— Слышали, диду, Омелько рассказывает, будто Максим на Дону.
— Максим? Откуда бы ему там взяться?
— Как откуда? Думаешь, как заковали его паны, так и всё? Нет таких кандалов, которых бы не разбил Максим. Верю: он там. Люди напрасно говорить не станут.
Дед Мусий кивнул головой.
— Правда, орлиный клекот из-под туч слышно. А ты-то теперь как?
— Да уж не пойду снова на панов спину гнуть. На мертвых на них только могу глядеть. Да и что толку сидеть тут в лесу? С Чубом иду. Вместе волю будем добывать. Добудем её там, так и тут она будет.
Чуб стал собираться.
— Мне пора. Я хлопцам сказал, что сегодня вернусь. Значит, ждем вас завтра в камышах за монастырем.
Чуб попрощался и пошел. Дед Мусий проводил его за ворота и вернулся назад. Гайдамаки тихо советовались.
— Идите, хлопцы, заберите из куреня, что у кого есть, и приходите в хату, — сказал дед Мусий. — Повечеряем, по чарке выпьем. Спать в хлеву ляжете. Я буду сторожить и подниму на рассвете.
Всю ночь не смежил глаз дед Мусий, оберегал гайдамаков. Грустно-грустно было у него на душе. Тяжелые воспоминания заполнили седую голову. Но у него и мысли не было удерживать гайдамаков, отговаривать их. Так и просидел он до утра на колоде, выкуривая трубку за трубкой. А когда взошла утренняя заря, разбудил гайдамаков, проводил их далеко, за самый байрак, где расходились две лесные дороги. Около молодого ветвистого клена все остановились. Там и попрощались. Последним подошел к деду Микола.
— Иди, сынок! Пусть счастье будет с тобой во всех твоих делах. Я бы и сам пошел. Лета мои… — Дед смахнул непрошеную слезу. — Справедливо ты говорил вчера про волю. Тяжело её добывать. Ой, как тяжело! Но верю — добудут её когда-то люди.
Микола в последний раз обнял деда и побежал догонять товарищей.
Ага — старшина, начальник у татар, турок.
Адверсор — противник.
Аир — болотное растение.
Альтембас — род парчи.
Аргатал — работник, наемник.
Байдак — большое речное судно.
Бакун — сорт табака.
Бокун — отгороженное место в церкви для старшины.
Ваган — продолговатая деревянная миска для еды, вроде деревянного корытца.
Волока — завязка.
Войт — сельский староста.
Гайдук — солдат надворной стражи.
Гало — круглый стеклянный шар, который служил утюгом.
Гельда — укрепление в центре города.
Гузырь — место, где завязывается мешок.
Джура — казацкий слуга-товарищ, оруженосец в походах и битвах.
Диссидент — раскольник, отступник.
Довбешка — молоток деревянный, ступа.
Довбиш — литаврщик.
Дойда — охотничья собака.
Дука — богатей.
Дуля — кукиш.
Дядина — жена дяди.
Жлукто — род кадки, выдолбленной из цельного дерева для бучения белья, полотна.
Запаска — женская одежда, кусок шерстяной ткани, заменяющий юбку.
Зимовник — селение; зимнее жилище запорожца за пределами Сечи.
Золотарь — золотых дел мастер, ювелир.
Инсигатор — церковный титул в католической церкви.
Кавун — арбуз.
Кадовб — плетенная из соломы большая кадка для зерна.
Каймакан — начальник санджака (округа) у татар.
Канчук — плеть, кнут.
Карбованец — рубль.
Карнавка — кружка для сбора церковных денег.
Кашник — горшок для каши.
Кирея — длинная суконная одежда, подобие плата.
«На кирею встать» — казацкая дуэль с близкого расстояния — на концах разостланной киреи.
Китайка — ткань
Клейноды — атрибуты власти, регалии.
Ключ — несколько деревень или хуторов, составляющих одну общину или одно имение
Кобеняк — род мужской верхней одежды типа бурки, с капюшоном.
Кош — Запорожская Сечь.
Копа — 50 копеек
Куль — вымолоченный сноп.
Лайдак — ругательство: мерзавец, подлец, негодяй, прохвост, прощелыга.
Луг («Казак из Луга».) — Луг, Великий Луг — так называлась у Запорожцев низменность по левой стороне Днепра ниже острова Хортицы
Макотра — большой глиняный горшок для хранения муки, масла.
Макуха — жмыхи, выжимки; избой.
Малый Воз — созвездие Малой Медведицы.
Налыгач — веревка, связывающая рога волу или корове.
Низовик — казак, выходец из низовья; запорожский казак с низовьев Днепра.
Нукер — телохранитель.
Официал — служащий.
Очипок — головной убор замужней женщины, вроде чепца.
Паланка — небольшое укрепление, обнесенное частоколом.
Палисад — забор, ограда из тычин; военный палисад состоит из сплошного частокола.
Панщина — барщина.
Пернач — булава, в которой вместо шара ряд металлических дощечек, расположенных вокруг стержня (называющихся перами); знак власти полковника.
Плав — небольшой островок, образовавшийся из камыша и других растений.
Плахта — женская одежда вместо юбки: кусок толстой шерстяной ткани в виде длинного четвероугольника, сшивается с другим таким же куском; на половине плахта перегибается и обертывается вокруг талии.
Посполитый — крестьянин
Пригребица — вход в помещение гончарни, передняя часть погреба; свод под ступеньками.
«Пугу! Пугу!» — «Казак из Луга» — казацкий пароль
Пьятро — полки у горшечника, на которые ставится готовая посуда.
Реент — регент.
Ретрашемент — земляные укрепления.
Рядно — толстая пеньковая ткань, род плотной и толстой дерюги, род простыни или одеяла из такой ткани.
Семак — семь копеек.
Сенатус консилиум — заседание Сената.
Ситняг — болотное растение
«Строго горлом» — покарать на смерть.
Титарь — ктитор, церковный староста.
Тузулук — уха, соляной раствор для рыбы.
Универсал — послание короля сейму в старой Польше.
Фигура — сооружение из 20 бочек, поставленных одна на другую.
Хоругвь — известный отряд войск; знамя.
Червонная Русь — так называли Галицию в старину.
Шеляг — старинная мелкая монета.
Ясырь — добыча, состоящая из пленных.
Ятка — балаган, палатка на базаре, на ярмарке.
После знаменитой Переяславской Рады Россия и Украина вели продолжительные войны с Польшей, которая не хотела мириться с потерей украинских земель.
В 1667 году между Россией и Польшей был заключен так называемый Андрусовский договор, по которому Украина делилась на две части: Левобережная отходила к России, Правобережная (исключая Киев) — к Польше. Больше ста лет (до второго и третьего раздела Польши) Днепр оставался границей разделенного на две части единого народа
Украинские земли по правой стороне Днепра оказались в руках польских магнатов Непосильное бремя панщины упало на плечи украинского крестьянства. Его хищнически эксплуатировали польские и украинские феодалы, арендаторы имений и шинков, сборщики податей и судейские чины Нищета прочно поселилась в крестьянской хате. Отбывая панщину, которая иногда достигала шести дней в неделю, крестьянин был ещё обязан платить подати. Он платил за сбор грибов и ягод в лесу, за переезд через мост, за помол зерна, за окна в избе, — и не платил разве только за воздух.
