«Нельзя себе представить, не видевши, чем сделалась наша пехота в течение одного года. Я видел ту, которая стоила стольких трудов покойному прусскому королю, и я уверяю Вас, что она уступила бы нашей»,
– пишет в конце 1797 года Ростопчин в Лондон, С. Воронцову.
«Императором Павлом I было обращено серьезное внимание на улучшение быта солдат, – указывает А. Керсновский в «Истории русской Армии». – Постройка казарм стала избавлять войска от вредного влияния постоя. Увеличены оклады, жалования, упорядочены пенсионы, вольные работы, широко до тех пор практиковавшиеся, были строго запрещены, дабы не отвлекать войска от прямого назначения. Вместе с тем награды орденами, при Екатерине – удел старших начальников и привилегированной части офицерства, распространены и на солдат: за 20 лет беспорочной службы им стали выдавать знаки св. Анны».
Павел переделывал страну под один ранжир, устраняя все местные особенности. Так, в атаманство Василия Петровича Орлова проистек Указ Павла I о распространении прав дворянства российского на донских помещиков и служилые чины.
Я предпочитаю вызывать ненависть, творя добро, чем любовь, совершая зло.
Павел – барону Сакену. Февраль 1777 г.
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова, директор Санкт-Петербургской Академии наук, контролировала научную и издательскую деятельность в стране. Под ее началом были изданы сочинения Ломоносова, шеститомный словарь русского языка и многие другие книги, действительно нужные стране, в отличие от большинства тех, которые издавал Новиков.
Однако Павел видел в ней лишь главную сообщницу покойной императрицы, которая помогла ей захватить престол. Он словно бы не хотел признать той трети века, в течение которой немало событий произошло, немало позиций и характеров поменялось...
В 1794 году в издававшемся при Академии журнале «Российский Театр» была опубликована трагедия Я.Б. Княжнина «Вадим Новгородский»,
...Погибни, злая мать,
То сердце варварско, душа та, алчна власти,
Котора, веселясь сыновния напасти,
Чтоб в пышности провесть дни века своего,
Приемлет за себя наследие его! –
восклицал ее герой. Пьеса вызвала гнев императрицы, и ясно почему: и она, и современники видели в этом тексте намек на политическую ситуацию, сложившуюся между императрицей и Павлом... Трагедия была изъята из обращения. Жестоко потерпел за нее Княжнин; выслана была в подмосковное имение Дашкова, где ее и застала весть о смерти Екатерины II.
Павел не счел нужным понять позицию Дашковой, оценить ее мужество. Тотчас по восшествии на престол он освободил Екатерину Романовну от всех ее должностей и приказал жить в новгородском ее имении.
АННА ПЕТРОВНА ЛОПУХИНА-ГАГАРИНА
Должен быть один человек, стоящий выше всего, выше даже закона.
А.С. Пушкин
В конце 1796 года, 18 декабря, появился манифест, в котором сообщалось, что коронация состоится в апреле следующего года.
Многолетняя традиция требовала, чтобы новый царь прожил некоторое время в старой доброй Москве, перед тем как его увенчают императорской короной. 15 марта весь двор переехал в священный русский город, в Петровский дворец, построенный Екатериной в окрестностях столицы, но вскоре стало понятно, что этот дворец слишком мал. В старом Кремле также не было достаточно просторных покоев, чтобы там свободно разместились царь и его слуги. Тогда Павел обратился к канцлеру Безбородко, известному своей любовью к просторным и роскошным апартаментам. Он как раз недавно приобрел в Москве внушительный дворец, вокруг которого был разбит замечательный парк. Император потребовал, чтобы парк вырубили, – он мешал проведению военного парада. Безбородко, обнаружив это, сообразил продать дворец императору.
27 марта нескончаемый кортеж потратил более восьми часов на то, чтобы проехать несколько верст, которые разделяли две резиденции. Павел скакал впереди процессии на белом коне Помпоне, подаренном ему еще во Франции принцем Конде. Знатные вельможи, высокие чиновники, будь они даже старыми, также должны были ехать верхом, соблюдая строжайший порядок. Но почти все они оказались плохими наездниками, и парад выглядел довольно жалко...
5 (16) апреля 1797 года состоялась церемония коронации. В этот день придворные должны были прибыть во дворец до пяти, а дамы – до семи часов утра. Павел переоделся в традиционную пурпурную мантию. Но потребовал, чтобы к его костюму добавили далматику (одежду восточных императоров). Этим дополнительным торжественным одеянием он хотел показать своему народу, что отныне является также главой церкви в своей стране.
Он собирался сам выполнить обязанности епископа, отслужить службу и прочесть молитвы, а также исповедовать членов своей семьи и окружение. Было даже заказано богатейшее церковное облачение. Однако Священный Синод воспрепятствовал сему, представив государю действующее более пятисот лет установление, согласно которому сии церковные таинства не могли совершать священники, женатые вторым браком.
Павел не осмелился преступить священные законы. Он не стал во время коронации кадить благовонные масла. При входе в святилище он, как надлежало, снял шпагу. Единственное, от чего он так и не отказался, так это от далматики. Восточное одеяние из пурпурного бархата, расшитое жемчугами, он надел поверх военной формы. В сочетании с армейскими сапогами оно смотрелось по меньшей мере странно...
Богослужение совершал Гавриил Петров, митрополит Новгорода и Санкт-Петербурга. Гавриил, в душе человек скромный и простой, довольствовался своим положением прелата. Император захотел восстановить для этого святого человека высокий сан патриарха. Более заботясь о своей душе и душах своей паствы, чем о мирских почестях, Гавриил двумя годами позже отказался от мальтийского креста и впал в немилость...
Впервые в российской истории в один и тот же день короновались император и императрица. Павел сам возложил на голову своей супруги маленькую диадему.
Перед концом церемонии император громко прочел в церкви «Семейное постановление», которое раз и навсегда устанавливало, что наследование престола должно проходить по мужской линии.
Тогда же государь приказал напечатать Статут российских орденов текущего царствования; ордена св. Георгия86*Военный орден св. великомученика и Победоносца Георгия, высшая военная награда России, учрежден в 1769 г., девиз – «За службу и храбрость». Орденский крест или четырехконечную звезду носили на желто-оранжевой ленте с тремя черными полосами. Восстановлен в 1801 г.* и св. Владимира87*Орден св. равноапостольного кн. Владимира учрежден 22 сентября 1782 г. в день 20-летия правления Екатерины II, девиз – «Польза, честь и слава». Восьмиконечную звезду с чередующимися золотыми и серебряными лучами носили на черной ленте с красной полосой. Восстановлен в 1801 г.*, учрежденные Екатериной, в него не вошли. Был опубликован манифест, который ограничивал барщину тремя днями в неделю и запрещал помещикам заставлять крепостных работать по воскресеньям.
Il n'est pir douleir,
Qu'un souvenir heureux dans
Les jours de malheur...88
Нет хуже муки той,
Чем в горестные дни
Сон вспомнить золотой (франц.).
Пер. В.Рождественского
А. де Мюссе. Ива
Когда двор после коронации возвращался в Кремль, царевич Александр, занявший место рядом с государем, размышлял об указе, только что подписанном Павлом I. «Отец в самом деле сошел с ума, – думал он. – Крепостные! Господи! Только ненормальный будет жалеть этот рабочий скот. Против отца восстанут все помещики в империи!»
Тем же вечером на императорской аудиенции в Грановитой палате, где были собраны лучшие из лучших, цвет государства, с Павлом случилось происшествие, которое в значительной мере определит судьбу всего его недолгого царствования, и которое он сам счел полной случайностью.
Судьба, наконец-то, была благосклонна к нему: скипетр и держава в его руках, корона увенчала чело. Как горячо приняли его москвичи! Кажется, сам Всевышний, сделавший теплым этот весенний вечер, взял под свою защиту его царствование... Взволнованный, улыбающийся император приветствовал придворных, по очереди представлявшихся ему... И вдруг обомлел. Нет, не от тяжеловесной византийской роскоши – от сияющих, восхищенных глаз, обращенных к нему...
Взволнованная юная девушка, присела перед ним в глубоком реверансе, который прибавил еще больше очарование ее лицу, миниатюрному бюсту и черным, как ночь, волосам... Это было не сходство: перед ним стояла воскресшая из мертвых Вильгельмина.
