Вскоре появились темные очертания над водой, и нос корабля мягко врезался в песчаный берег. От неожиданного толчка Медвежья лапа едва не кувыркнулся через борт.
Удержавшись, злым шепотом приказал:
— Белка, пошарь за бортом.
Белка поднял с днища багор и потыкал впереди носа. Багор плеснул водой, хрустнул тонким прибрежным ледком и уперся в твердую землю.
Белка прислонил багор к борту и доложил:
— Боярин, разреши зажечь огонь и посмотреть, что там.
— Я тебе зажгу! Хочешь, чтобы даны увидели? — сердито проговорил Медвежья лапа и приказал: — Лезай так.
Белка перевалился через борт; на секунду исчез; затем мелькнуло белое пятно.
— Берег рядом! — горячо зашептал он в лицо боярину.
Медвежья лапа распорядился:
— Опускайте сходни!
Гребцы быстро выдвинули за борт доску с набитыми поперечинами и с шумным плеском уронили его в воду.
Медвежья лапа свирепо рыкнул:
— Тихо, оголтелые!
Белка поднял конец доски и аккуратно опустил на землю. Когда убедился, что сходни лежат на берегу надежно, сказал вполголоса:
— Боярин, можешь сходить. Я подам тебе руку.
— Сейчас, — проговорил боярин и распорядился: — Тишка, Булан, возьмите копья и пройдите вперед, зажгите небольшой костер и ждите старшин. А как появятся, ведите их сюда. А если даны появятся, то бегите со всех ног сюда и кричите.
Тишка и Булан сбежали по прогибающимся сходням.
— Остальные, — продолжил распоряжения Медвежья лапа, — раскачайте струг, чтобы отлип ото дна, пусть струг стоит на воде, чтобы в случае чего быстро можно было уйти.
Гребцы, низко пригибаясь, чтобы видеть сходни, сошли на берег и встали у бортов.
За ними на сходни ступил Медвежья лапа. Белка подал ему руку.
Держась за руку, Медвежья лапа сошел на землю и, встав в стороне, завернулся в шерстяной плащ и стал наблюдать, как гребцы раскачивают струг.
— И — ах! И-и — ах! — качнули струг гребцы.
После нескольких толчков струг закачался на воде, Белка едва успел придержать сходни, чтобы они не упали.
— Раззява! — незлобно отругал Медвежья лапа, проговорил: — Хватит! — и велел всем вернуться на струг, сесть к веслам и ждать сигнала к отплытию.
Сам остался на берегу. Рядом с ним кутался в зипун Белка. К этому времени там, куда ушли Тишка и Булан, загорелся желтый огонек.
Казалось, что огонек висит в воздухе, словно далекая звезда. Она была робка и далека, и от этого темнота казалась еще непроницаемее и неприветливее.
Медвежья лапа подумал, что в такой темноте вряд ли старшины найду, но огнем могут заинтересоваться даны.
На причале также зажгли огни, и эти огни казались совсем рядом. Были слышны даже голоса сторожей, — они с громким смехом переговаривались.
Боярин взглянул на Белку и сказал:
— Белка, а возьми на всякий случай лук и стрелы... и принеси мне щит.
— Щас, боярин! — отозвался Белка, ловко перемахнул через борт и через минуту снова появился рядом с боярином.
В одной руке он держал лук, в другой щит, на плече висел колчан, туго набитый стрелами.
— Готово! — доложил довольный Белка и подал боярину щит.
Медвежья лапа взял щит и отвернулся: ему показалось, что кто-то идет по направлению к ним.
Белка тоже услышал непонятный шум. Чтобы лучше слышать, он сдвинул шапку на бок и, освободив одно ухо, стал медленно поворачивать голову, пытаясь понять, откуда идет звук.
Наконец он определил направление движения, положил стрелу на лук и натянул тетиву, готовый в любое мгновение выстрелить.
Медвежья лапа знаком показал, чтобы Белка не торопился стрелять, и Белка немного ослабил тетиву. Наконец стали вырисовываться два темных силуэта.
«Старшин должно было двое, да двое дворовых», — подумал Медвежья лапа и услышал, как сердце тревожно забилось.
— Кто идет?! — громко спросил Медвежья лапа и свободной рукой стиснул рукоять меча.
— Белка, не стреляй! — послышался голос Тишки. — Боярин, это я и со мной городской старшина.
Медвежья лапа услышал, как Белка облегченно выдохнул воздух из груди.
— Идите сюда, — позвал боярин и к нему подошли Тишка и Тишила.
Медвежья лапа сразу отметил, что Тишила ведет себя спокойно, хотя его лицо и не блистало радостью.
— Где Лисий хвост? Что делают даны? Как дела в городе? — сразу по окончании процедуры приветствия засыпал его вопросами Медвежья лапа.
Тишила буркнул:
— Плохо!
Сердце боярина снова екнуло.
— Что плохо? Вас даны задержали? — спросил он.
— Нет, — продолжил разговор Тишила. — С нами-то все нормально, а вот старшин, что оставались в городе, даны страшной смертью казнили. Бесчестно взяли выкуп да еще дома богатых людей пограбили. Горожан бьют без разбора. Женщин воруют и тащат на княжеский двор. Недоволен народ. Не знает, что и делать.
— Понятно, — проговорил Медвежья лапа, — разбойники везде славятся буйством и непотребством. А где же Лисий хвост?
Тишила кашлянул и проговорил:
— Боярин, у нас есть к тебе дело.
— Какое дело? — спросил Медвежья лапа
— Лисий хвост у себя дома, сейчас он собирает новых старшин. Они будут решать, что делать дальше. Просят чтобы ты пришел, — сказал Тишила.
«Заманить хотят в ловушку?» — мелькнуло подозрение в голове умудренного жизнью боярина.
Он приблизил свое лицо к лицу старшины в упор и спросил:
— Старшина, а как твой дом?
— Эти проклятые все разворовали, женщин обижали! — зло проговорил Тишила.
Тон показался боярину искренним, и он проговорил:
— Ладно, но со мной пойдут двое слуг.
— Тебе виднее, боярин, — сказал Тишила, — только всем не развернуться в подземном ходе.
— А нам, если все честно, незачем будет разворачиваться. — усмехнулся Медвежья лапа.
На радостях от возвращения хозяина Уйка хотел снять с окон ставни, чтобы в комнатах было светло.
— Не вздумай! Держи окна закрытыми, — сказал Лисий хвост, подумав, что открытые в отсутствии хозяина в доме окна обязательно вызовут интерес разбойников.
Из-за этого в доме было темно, неприветливо и холодно, — печи обогревали только жилые комнаты. Постороннему человеку со стороны дом казался безжизненным, но как раз это и было нужно хитрому старшине.
Старшины начали собираться сразу же, как улицы прикрыли сумерки. Уйка провожал их в комнату хозяина.
В комнате посредине был поставлен стол. На столе — хмельной мед в кувшинах с узким горлом, хлеб, вареное мясо, соленые огурцы, яблоки. Комната освещена толстой восковой свечой, поставленной в глиняной плошке на средину стола.
Каждого из гостей Лисий хвост обнимал, целовал и сажал за стол. Некоторых он знал, других не знал. Но лучшее начало знакомства — за столом.
Когда собрались все старшины, Лисий хвост приказал Уйке ждать за дверью, а сам стал угощать гостей.
После первой чарки за здоровье хозяина завязался невеселый разговор.
— Ну, как жизнь, господа старшины? — начал Лисий хвост.
Старшины завздыхали.
— Плохо. Дома пограблены.
— Женщинам носа нельзя высовывать со двора, — даны хватают и тащат их к себе. Мою жену утащили, думал, уже смерть к ней пришла. Еле-еле через неделю живая приползла, — пожаловался Троян. — Кому жаловаться — не знаю? Жаловаться, что ли, конунгу?
Лисий хвост осклабился:
— Попробуй! Да только перед этим взгляни на головы старшин на колах.
Троян хлебнул из чарки и тихо, словно опасаясь, что его могут подслушать, проговорил:
— Мясо с голов казненных старшин вороны уже объели, одни черепа остались. Боязно.
— Если боязно, так что же ты пошел в старшины? — ехидно спросил Лисий хвост.
В глазах Трояна отразился хитрый огонек.
— Так что — я? — сказал он. — Народ просил, народ надо уважать...
Троян вздрогнул, — со стороны двери послышался тихий стук. Затем дверь распахнулась, и в комнату вошел огромный воин.
Воин показался старшинам таким страшным, что они от страха застыли, как каменные изваяния.
Первым очнулся Лисий хвост. Он вскочил с места и бросился к воину с объятиями, обильными, словно они расстались не два дня назад, а как минимум год.
— Боги милостивые, боярин Медвежья лапа! Как я рад тебя видеть! —- радостно воскликнул он.
Старшины, поняв, что угрозы для их жизни нет, встали и весело забубнили.
Лисий хвост обнимал боярина, при этом он так широко распахнул объятия, что Тишиле, чтобы попасть в небольшую комнату, пришлось протискиваться боком.
Закончив с объятиями, Лисий хвост торжественно объявил:
— Господа, перед вами Медвежья лапа, лучший боярин князя Буревого!
— Ну, не самый лучший... хотя и не последний, — скромно заметил Медвежья лапа.
Лисий хвост, на правах хозяина, начал представлять старшин.
