Около входа в шатер стояли, почтительно преклонив колено, большой, тучный Ли Тунпо, великий строитель стенобитных орудий, и молодой нарядный Мусук-тайджи. Китаец был в просторной шелковой одежде, расшитой золотыми драконами, в маленькой синей шапочке с длинным павлиньим пером, сдвинутой на затылок. Молодой брат седьмой звезды блистал алмазами на пестром индийском тюрбане, золотым поясом и кривой дамасской саблей.
Лицо джихангира оставалось невозмутимым, когда он бросил на обоих беглый взгляд.
– Я вызвал тебя, великий строитель Ли Тунпо. Под охраной вот этого храброго воина и сотни нукеров ты поедешь на реку Итиль, к тому месту, где переправлялось мое войско. Там находится заколдованная гора Урака. Ты проедешь вниз по реке Итиль и осмотришь ее берега. Найди место, где наиболее достойно можно построить мой походный дворец. Я хочу, чтобы к ступенькам его могли приставать морские корабли, чтобы с крыши дворца были видны родные степи, чтобы невдалеке зеленели луга с травой, любимой кобылицами. Дворец не должен стоять на открытом месте, где на него могли бы напасть степные разбойники. Поэтому разыщи остров, омываемый рукавами реки.
– Слушаю и повинуюсь, – отвечал Ли Тунпо.
– Мой дворец будет сердцем и головой вселенной. Мои приказы, как быстрые стрелы, полетят во все стороны. Я буду назначать великих каганов в Каракоруме. Буду сажать своих баскаков в городах покоренных народов. Моей воле подчинятся земли Востока и Запада… Тогда исполнится порученный мне завет великого Чингисхана!
– Слушаю и повинуюсь! – повторил Ли Тунпо.
– Так будет!.. – сказал Субудай-багатур. – С крыши золотого дворца ты набросишь аркан на шею вселенной и затянешь его могучей рукой!..
Бату-хан остановил свой взгляд на загорелом мрачном лице Мусука:
– Ты будешь начальником сотни, которая должна охранять строителя Ли Тунпо. Когда он найдет место для постройки дворца и возведет первую сторожевую башню, ты отправишь ко мне гонца, и я приеду сам. Дворец должен быть лучше всех дворцов, какие когда-либо строились на подносе вселенной.
– Понимаю и повинуюсь, – сказал Мусук.
– Выезжайте сегодня же! – добавил Бату-хан и вошел в шатер. За ним последовали любимый брат джихангира Орду, непобедимый полководец Субудай-багатур и летописец Хаджи Рахим.
Юлдуз-Хатун в шафрановой одежде, расшитой золотыми цветами, бледная, с расширенными глазами, встретила Бату-хана. Она опустилась на колени, пала ниц и поцеловала красный шагреневый сапог Бату-хана, снятый с убитого коназа Гюрга. Китаянка И Лахэ подняла шатавшуюся Юлдуз и помогла ей дойти обратно до замшевых подушек.
– Маленькая хатун нездорова, – сказала китаянка. – Она очень горевала, не получая долго известий от ослепительного. Ей сейчас трудно ходить, она ослабела. Нужны опытные лекари, которые вернут ей силы.
– Это неверно! – возразила тихо Юлдуз, опустив глаза. – Увидев целым и невредимым моего повелителя, я могу снова и работать, и петь, и рассказывать сказки…
Бату-хан опустился возле Юлдуз на ковер. Вошедший баурши подал ему сверток в зеленом шелковом платке. Бату-хан высыпал на ковер драгоценности, отобранные в урусутских городах, – золотые нательные кресты, иконки, ладанки, серьги, ожерелья, браслеты и другие красивые безделушки. Китаянка поочередно брала каждую вещь и показывала ее своей госпоже. Юлдуз смотрела равнодушно и говорила:
– Благодарю тебя, великий джихангир. Все очень красиво. Я не достойна твоей милости.
Лицо Юлдуз, набеленное, с длинными, нарисованными до висков темно-синими бровями, оставалось грустным и потухшим. Она оживилась, только увидав небольшое серебряное зеркальце. Она взяла его в руки, внимательно посмотрела на блестящую полированную поверхность:
– Вот какая я стала теперь! Раньше, когда я целые дни ходила в степи, у меня был золотистый загар.
– Ты можешь и теперь ходить без этих китайских мазей, которые накладывает тебе на лицо искусная И Ла-хэ, – отвечал Бату-хан. – Может быть, у тебя имеются какие-нибудь желания? Скажи их мне.
– У меня одна просьба… Для тебя она ничтожна. В твоем отряде едет старик. Из-за его неприятного лица я часто слабею. Прикажи, чтобы он уехал обратно в Сыгнак. Тогда моя душа станет спокойной.
– Если у этого старика дурной глаз и он призывает на тебя болезни, я прикажу его утопить в ближайшей луже. Как имя этого старика? Где найти его?
– Нет! Не делай ему зла. Будь великим, будь щедрым! Подари ему четырех коней, покрытых коврами, но прикажи, чтобы он, не замедлив ни на один день, уезжал на родину. Зовут его Назар-Кяризек. Он сопровождает непобедимого Субудай-багатура и стережет его будильного петуха.
– Внимание и повиновение! – сказал Субудай-багатур. – Желание Отхан-Юлдуз для меня – повеление. Я отпускаю старика вместе с петухом, верблюдом и двумя кеджавэ. В них он может увезти домой ту святую добычу,[206] которую он собрал в урусутских городах.
Глава двадцатая
Цена предательства
В юрту вошел князь Глеб и окинул всех пытливым взглядом. Бату-хан казался довольным, Субудай-багатур был менее суров, чем всегда. Князь Глеб согнулся, подполз к Бату-хану, поцеловал перед ним землю. Бату-хан смотрел в сторону. Князь Глеб ждал на коленях.
Наконец Бату-хан взглянул на него:
– Чего ты хочешь, коназ Галиб?
– Ты великий! Ты щедрый! Помоги своему верному рабу…
– Что тебе нужно? – повторил Бату-хан, поморщившись.
– Ослепительный! Я преданно служил тебе во время твоего великого похода. Теперь непобедимое твое войско возвращается в родные степи.
Князь Глеб замолчал, стараясь заглянуть в неподвижное лицо джихангира.
– О чем же ты просишь?
– Прикажи мне снова служить тебе!
Бату-хан молчал. Князь Глеб продолжал смелее:
– В цветущих твоих степях я тебе не нужен. Но на русской земле я буду тебе очень полезен… Будь милостив! Назначь меня в Рязань твоим баскаком! Вспомни мою преданную службу…
Князь Глеб, ища поддержки, взглянул на Субудай-багатура. Тот сидел неподвижно, с непроницаемым лицом, смотря в землю немигающим глазом. Юлдуз-Хатун отвернулась.
Бату-хан заговорил:
– Кто предает свою родину, тот человек ненадежный. Ему нельзя верить. Он изменит и господину.
– Я был верен тебе! – с отчаянием воскликнул князь Глеб. – Я оказал тебе важные услуги… Я открыл, где находился лагерь князя Георгия…
– Так…
– Вспомни, я сам, добровольно пришел к тебе!
– А куда тебе было идти? Урусуты прогнали тебя, Кипчакские степи стали покорны мне.
– Но…
Бату-хан повернулся к Субудай-багатуру:
– Мой мудрый советник! Ты обещал рассказать о борьбе моего великого деда с храбрым Ван-ханом.
Точно проснувшись, Субудай-багатур поднял голову и взглянул пристально на молодого джихангира. Он начал ровным, спокойным голосом:
– Бессмертный Воитель, твой славный дед воевал с владыкой караитов[207] Ван-ханом. Могучее и сильное племя было покорено. Но смелый Ван-хан не сдавался. Собрав своих последних храбрецов, он защищался, как волк. Это был могучий, смелый враг! Твой великий дед уважал его храбрость…
– Что же было дальше?
– Воины Чингисхана одерживали победы, нельзя было противиться им. Ван-хан был окружен. Он потерял последних нукеров и бежал с двумя слугами…
Бату-хан слушал внимательно и кивал головой. Юлдуз-Хатун придвинулась ближе. И Лахэ взволнованно прижала руки к груди. Князь Глеб обводил всех злобным взглядом.
– Славный Ван-хан спасся?
Субудай-багатур засопел:
– Нет, ослепительный! Желтоухие собаки, его слуги, предали его. Во время сна они подкрались к своему господину, убили и принесли его голову великому Чингисхану.
Все молчали. Субудай-багатур продолжал:
– Подлые собаки ждали милости Великого Воителя. Но он разгневался: «Когда Ван-хан был могущественным и сильным – вы служили ему! Когда он в несчастье доверился вам – вы воспользовались его горем!..» И мудрый Чингисхан приказал сломать предателям спину…
Бату-хан медленно повернулся:
– Ты слышал?..
Князь Глеб уцепился за ноги джихангира. Бату-хан оттолкнул его:
– Ты говоришь, что служил мне? За это тебе давали золото. А за предательство следует наказывать… Могу ли я доверять предателю?
Бату-хан покосился на серое, помертвевшее лицо Глеба:
– Достойный человек не боится смерти…
– Ослепительный! Прости… сжалься… – бормотал князь Глеб.
Маленькая дрожащая ручка легла на темную сильную руку Бату-хана.
– Хорошо… живи!
Князь Глеб бросился целовать красные сапоги Бату-хана.
– Уходи! – сказал резко джихангир. – Арапша! Прикажи нукерам увести коназа из лагеря в степь.
