– Препятствую? Конечно, нет. Я польщен. Кисо – великий человек. Сёгун! Благодаря его милостям мы будем богаты.
– С каждым днем Йоритомо подходит все ближе к Киото. Если Кисо выживет в предстоящей битве, он останется верен Томое. Когда ему надоест Аки, он бросит ее, не задумываясь.
– Ты слишком рано хоронишь Кисо! Он не так беспомощен, как ты считаешь. Аки уверена в его победе. При поддержке такого богатого человека, как Кисо, мы будем вести спокойную и легкую жизнь. Что может предложить актерская компания, кроме бесконечной работы и неопределенности? Мы с дочкой выросли из этих пеленок!
Аки вернулась позже, чем обычно, в роскошном халате из яблочно-зеленого китайского шелка, расшитого золотыми драконами. Халат был новый и несомненно дорогой. Она победоносно улыбнулась отцу и Йоши.
Ночь восемнадцатого дня первого месяца была чрезвычайно холодной. Масляные лампы и несколько расставленных дровяных жаровен почти не обогревали продуваемый сквозняками театр. Публика куталась в зимние халаты, пытаясь сохранить тепло. У придворных, сидевших в открытой галерее, лица были бледны, белая пудра и зачерненные зубы подчеркивали округлость их щек. Однако то здесь, то там среди этих расфранченных театралов можно было заметить людей иного сорта. Они сидели спокойно, сосредоточенно, в зловещем молчании, с мечами, свободно подвешенными к запястьям. На их грубых плащах не наблюдалось никаких знаков различия. Их лица, слишком темнокожие для светских людей, были одинаково худы и скуласты. Если бы они держались группой, их облик, повадка и стать несомненно выдали бы опытному наблюдателю упрямых воинов севера. Однако среди толпы, спрятанные в тени, северяне не бросались в глаза.
Йоши сразу понял, что это за люди. Несмотря на холод, грим его был испещрен струйками горячего пота. Рассматривая толпу, артист бессознательно барабанил пальцами по рукояти меча.
В зале не хватало одного человека.
Где он?
Прибыл Го-Ширакава, вызвав суматоху в публике и ажиотаж за кулисами. Йоши обещал артистам, что они будут играть для императора. Никто ему по-настоящему не верил, однако это время пришло.
Нами и Юкитака помогли Го-Ширакаве занять свое место. Го-Ширакава со свитой разместился в специальной ложе, устроенной на балконе. Император внимательно оглядел публику, слегка кивая, когда его взгляд останавливался на темных молчаливых фигурах.
Йоши поймал взгляд Нами. Она несомненно узнала его, несмотря на грим. Сердце Йоши заколотилось. В прошлую встречу он едва различал черты возлюбленной в призрачном лунном свете. Теперь ничто не мешало ему наслаждаться ее очарованием.
Йоши сделал усилие и отвел глаза. Ему надо теперь быть предельно собранным. Долгое затянувшееся затишье готово было вот-вот разразиться грохотом действия.
Музыканты настроили свои инструменты, Актеры разошлись по местам. Большая часть публики нетерпеливо захлопала, поторапливая труппу. Где же Кисо? Обычно он приходил рано, дарил Аки цветы и желал ей удачи перед выступлением.
Он никогда не опаздывал. Где же он?
Йоши поймал взгляд Го-Ширакавы и приподнял брови в знак озабоченности. Го-Ширакава ответил пожатием плеч. Он сделал все, что мог сделать, Остальное было в руках Йоши, Йоритомо и богов.
За месяц, прошедший после визита Йоши к Нами, случилось многое, Но главным событием было то, что Йоритомо начал наступление на Киото по двум направлениям, приближаясь с юга, со стороны моста через Удзи, и с севера, от Сэта, рассекая словно мечом потрепанные силы горцев.
Зная непредсказуемый характер Кисо, император решил заманить его сегодня в театр с помощью хитрой уловки. Он велел после завтрака устроить соревнования лучников. Праздник обычно знаменовал традиционное окончание новогодних торжеств и сводился к состязанию между стражниками внутреннего и среднего дворцов. В этот раз Го-Ширакава позволил участвовать в борьбе самураям Кисо.
Люди Кисо победили, Император настоял, чтобы сёгун посетил театр в качестве его гостя. Кисо не мог отказаться, не нанося прямого оскорбления императору. Под видом каприза Го-Ширакава потребовал также присутствия на спектакле пленницы Кисо, Нами.
Юкитака, пожилой слуга Го-Ширакавы, предупредил Йоши о близящейся развязке. От него же Йоши узнал, что посещение театра не входило в намерения сегуна, но Го-Ширакава вырвал у него согласие прийти на спектакль хитростью. Сегодня вечером судьба дает последний шанс захватить Кисо прежде, чем он возглавит свои войска на поле брани. Йоритомо тайно прислал своих людей, которые рассредоточились среди публики. Они готовы на все и ждут команды Йоши. «Кисо не должен сбежать, – писал Го-Ширакава. – Наши жизни зависят от его пленения или смерти».
После ухода Юкитаки у Йоши состоялся разговор с Оханой, рассердивший его. Охана сказал:
– Я уже сообщил властям кое о чем. Сегодняшний триумф театра будет полностью моим!
Он вытянул свои петушиные ножки, раздуваясь от спеси.
Йоши понял, что Охана пьян. Надутая физиономия толстяка погасила последние искорки сострадания к нему в душе мастера боя. Что ж. Хорошо. Охана получит триумф… пожалуй даже больший, чем ему полагается, и по заслугам.
И все же Йоши попытался воззвать к совести управляющего:
– Триумф театра? Охана, подумай! Без меня ты и твоя труппа прозябала бы в тяжких трудах, потешая сборщиков урожая риса. Твоя благодарность не нужна мне, и все же, согласись, – своим процветанием ты обязан моей работе.
– Никогда! Ты бродяга, преступник! Ты делаешь не больше моего!
– Охана, ты валяешь дурака! – Йоши потряс головой. Как слеп и ограничен этот человек!
– Бывает, я валяю дурака, следуя твоим советам, но моя дочь скоро сделает меня богатым! Мой театр уже сделал меня знаменитым! А ты мне надоел. Ты мне больше не нужен. Сегодня ты последний раз выйдешь на сцену! Я нанял другого актера, который заменит тебя. Будь умен. Уйди раньше, чем моя доброта иссякнет, чтобы я не отдал тебя самураям Кисо!
Йоши вздохнул.
– Охана, – сказал он. – Я сочувствую тебе и твоей алчной дочери. Наконец-то я избавлюсь от вас обоих.
На этом беседа закончилась, и Йоши ушел, спрашивая себя, как ему удавалось так долго выносить общество Оханы. Грозные события надвигались, уже ничего нельзя было изменить. Поэтому отставка пришлась как нельзя кстати. Она давала Йоши повод попрощаться с друзьями.
Бутафорские мечи мастер боя оставил Цуре, костюмы – Коэцу, личные вещи – музыканту Ито, а шелковый платок, предназначенный для Аки, подарил Уме. Он пожелал актерам удачи и разделил с ними слезы сожаления. Пока краски вечера переходили от светло-голубых к иссиня-черным тонам, он подготовился к боевым действиям.
Вместо тупого сценического реквизита Йоши взял настоящий меч и целый час полировал лезвие, пока не убедился, что оно отточено наилучшим образом. Было приятно работать с доброй сталью. С внезапной горьковато-сладкой болью он вспомнил о счастливых днях, проведенные в додзё, о том удовольствии, которое получаешь, когда тяжелая работа делается хорошо.
Ближе к ночи пришел посыльный с коробкой для Аки. Она была украшена гербом Кисо. Аки открыла ее перед труппой и, улыбаясь, извлекла из нее рулон дорогой парчи. Затем она пробежала глазами приложенную к подарку записку. Ее лицо словно распалось на множество резких плоскостей и углов. Девушка отвернулась, всхлипывая, кинулась в свою гримерную. Йоши понял. Кисо бросил актрису, подарив ей клочок ткани.
Ночь обложила небосклон тяжелыми тучами, собиралась гроза. Воздух был заряжен электричеством, пахло озоном. Видно, богам судьбы полюбилось посылать испытания Йоши в такие ночи, когда демоны ревут и швыряют молнии через все небо…
Йоши ждал, Его взгляд был прикован к пустым креслам в глубине балкона. Может быть, приближающаяся гроза изменила планы Кисо? Неужели дерзкий сёгун посмеет оскорбить Го-Ширакаву?
Музыканты ударили в барабан. Йоши неохотно покинул свой наблюдательный пункт и присоединился к другим актерам.
Одна половина хора завела вступительную песню:
Вот Хайя-Суса-но-во!
Он пришел к нам с небес,
Держа божественный меч!
Хайя-Суса-но-во!
Со священных небес!
Держа божественный меч!
Другая половина хора отвечала:
О, как я мечтаю о божественном мече.
Йоши усмехнулся. Подходящая увертюра к надвигающимся событиям!
Голоса хора перекатывались по сцене и, отражаясь от акустических бочек, улетали к тяжелым, набитым льдом и заряженным электричеством тучам. Песня приобрела громкое сверхъестественное звучание. Казалось, древние боги Синто собрались взглянуть на представление – и подпевают актерам.
Хайя-Суса-но-во выскочил на помост, приподняв правую ногу, воздев над головой меч. Он топнул ногой и принял грозную «кибадачи», позу всадника на боевой лошади. Сегодня каждое движение героя имело дополнительный смысл. Публика была потрясена. Волны энергии хлынули в зал со сцены. Неуклюжие одежды, замерзшие лица, руки – все было забыто. Зрители испытали редчайшее наслаждение полного слияния с действом, разворачивавшимся перед ними, – момент почти недостижимый, но всегда желанный.
