Георгий Ишевский - Честь

«Господь и Бог наш Иисус Христос благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит вам все согрешения ваши, и аз недостойный иерей, властию Его мне данною, прощаю и разрешаю вас от всех грехов ваших, во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.»

Быстро и сумбурно прошли для новичков десять учебных месяцев, оставив в памяти лишь некоторые яркие моменты, озарившие улыбкой детской радости маленькую, казенную и суровую жизнь. Неизгладимое впечатление в детских военных душах оставил первый ротный праздник,

26-го ноября, день Святого Великомученника и Победоносца Георгия. Батюшка служил молебен не в церкви, а перед ротным образом украшенном живыми цветами и сказал, что все кадеты 3-ей роты сегодня именинники, и что за обедом каждый из них получит подарок. Детвора с нетерпением ждала обеда. Во время обеда играл корпусной оркестр, а между столами маячил грузный директор корпуса генерал-майор Симашкевич, раздавая каждому пакетики с шоколадными конфетами. Вечером, с 6 до 8, под тот же корпусной оркестр, под руководством Ширяева, первые, робкие, неумелые танцы с какими то незнакомыми маленькими девочками в коричневых и серых однообразных платьицах.

6-ое декабря… День именин Государя Императора. Торжественная служба в церкви, молебен с многолетием, парад, опять конфеты после обеда, а вечером большой концерт и бал в строевой роте. Масса публики… Все нарядные и какие то праздничные… Так не хочется итти в свою роту. В ней нет флагов, светящихся вензелей, нарядной публики, а только строгий воспитатель и дядьки… В ней будни, беспросветные будни жизни..

27-ое декабря… Елка… Большая до потолка елка украшенная блестящими игрушками, бусами, фонариками, свечами… Как дома… Под елкой, по числу кадет, цветные мешочки с вяземскими пряниками, орехами, карамельками… Опять корпусной оркестр… Те же девочки, но уже не такие чужие, а знакомые… Коля Упорников под елкой читает стихотворение… ошибся, забыл, покраснел, снова начал… полковник Гусев тихо подсказывает ему… Жоржик в мягких сапожках, в широких синих шароварах, в голубой вышитой рубахе четко отплясал казачка… Первые пьянящие аплодисменты… первый успех маленького актера…

Зима… снежки… Лучший спортсмен корпуса, первый силач, кадет 7-го класса Ватеркампф прислал 3-ей роте наглый вызов на снежки. Один против всей роты. В вызове указывался день, час и условия боя. Второй класс без колебания принял вызов. Ватеркампфу в резких и оскорбительных тонах был послан ответ. Ротные стратеги приступили к работе… Тщательно разработан план захвата Ватеркампфа в плен. Проведены две репетиции в ротном зале. Автор плана кадет 2-го класса Арванитаки был уверен в полном успехе. Решено было Ватеркампфа, по захвате в плен, посадить в ротный карцер.

…Ватеркампфа в плен не взяли, сражение проиграли, л несколько отважных малышей от метких ледяных снежков Ватеркампфа с подбитыми глазами были отправлены в лазарет, как тяжело раненые.

…Весна…Пасха…Радостно и светло на душе, и дни какие-то другие тоже радостные и светлые… Жоржику и Коле кажется, что Христос воскрес в 3-ей роте, почему им так хорошо и легко. За завтраком каждый день выдают по два крашеных яйца. Их никто не ест, а вечером в ротном зале на одеяле их катают с катка. Полковник Соловьев тоже катает. Вачнадзе уже выиграл 52 яйца. Он как то особенно искусно катает их и всех обыгрывает.

Острые, казавшиеся на первое время такими колючими, грани казенной жизни давно ушли, ушли за счет первых, чистых побегов детской дружбы. Уже никому не. казалась жизнь одинокой, уже никто не чувствовал себя сиротой. Класс уже представлял из себя дружную хорошую семью, и пышными цветами зацветали нивы личной дружбы.

Начались экзамены… Коля и Жоржик готовятся вместе. Перед каждым экзаменом настроение взволнованно преподнятое особенно для малоспособных и лентяев, но все прошло относительно благополучно. Экзаменаторы более чем снисходительно относились к малышам, и очень небольшое число кадет перешло в следующий класс с переэкзаменовками. Сдан последний экзамен, и впереди радостные каникулы, встреча с родными, их баловство и свободная без уроков жизнь. Тепло и хорошо на душе, и только момент расставания с друзьями печален и горек. Упорникож уезжает в город Калач Донской области, Жоржик в Саратов, Лисичкин в далекую Сибирь, в Ачинск.

Поплыли пароходы, колесами застучали поезда, унося в разные уголки России маленьких кадет. Это были уже не те вновь испеченные кадеты, на которых, по словам сварливого каптенармуса, форма сидит, как седло на корове. Год пребывания в корпусе отшлифовал, отполировал их. Чистенькие, подтянутые, с хорошей выправкой они уже с достоинством носили форму корпуса.

Все как один, одетые в хорошо пригнанные суровые коломянковые рубахи с синим погоном, в черные отглаженные брюки и начищенные до предельного блеска сапоги, они по заслугам останавливали на себе внимание прохожих, а задорно сидящая на голове фуражка с красным околышем и кокардой вызывала восхищение у подрастающего слабого пола.

Группами и в одиночку, поездами и пароходами тянутся в родной корпус к началу учебного года маленькие и взрослые кадеты. Как братья одной семьи, они радостно встречаются на пароходных пристанях, узловых станциях железных дорог и к 15-му августа, молодым, шумливым потоком вливаются в корпус. Три месяца вольной жизни, баловство родителей и родственников, сладость относительной вольности конечно отдалили их от казенной жизни и суровой дисциплины корпуса. Первые дни непривычно, тяжело, но неизбежное очень скоро берет верх, и жизнь сама собой укладывается в рамки уроков, перемен, завтраков, обедов, шалостей, наказаний, праздничных отпусков, временно оборвавшихся встреч и развлечений.

В жизни корпуса 1906 год был годом, выходящим из круга обычных учебных лет. Как только кадеты съехались с каникул, в одну из больших перемен все три роты корпуса были выстроены в портретном зале строевой роты. Воспитатели не объяснили причины экстренного сбора, и кадеты, в особенности старших классов, сгорали от любопытства и инстинктом ожидали какого-то сюрприза.

— Смирно! Равнение направо! — скомандывал командир 1-ой роты, полковник Максимович, и подошел с рапортом к директору корпуса.

— Здравствуйте кадеты!

— Здравия желаем Ваше превосходительство! — не совсем стройно ответили кадеты, за три месяца каникул отвыкшие от обычной практики. Директор корпуса не торопясь обошел фронт трех рот, построенных буквой «П» и отошел на средину. Он выдержал большую паузу и спокойно начал: — Кадеты Симбирцы! Я имею сообщить вам великую радость… Его Императорское Величество Государь Император всемилостивейше соизволил даровать Симбирскому Кадетскому Корпусу знамя. Его Величество повелел главному начальнику военно-учебных заведений Великому Князю Константину Константиновичу лично вручить корпусу дарованное знамя, и мы каждый день должны быть готовы достойно встретить августейшего гостя… Ваши воспитатели и законоучители подробно объяснят вам значение монаршей милости и знамени… Ротные командиры, ведите роты на завтрак: — сухо закончил сухой директор.

Роты разошлись на завтрак и каждая, в зависимости от возраста, по своему расценивала и переживала объявленную директором новость. Малыши 3-ей роты вообще никак не реагировали на нее и больше были заняты вкусным завтраком. Кадет 2-ой роты больше интересовал приезд в корпус любимого ими Великого Князя и обычный двухдневный отпуск, которым он всегда дарил кадет, уезжая из корпуса. И только кадеты старших классов, знакомые по военной историе и литературе с геройскими подвигами защиты и спасения знамен, полностью осознали великую честь монаршей милости. Они как-то сразу выросли морально и искренно были огорчены тем, что знамя будет храниться не у ротного образа, а в корпусной церкви.

Чуткий отец Михаил сразу учел повышенный и жертвенно-искренний интерес кадет к предстоящему событию и в один из своих уроков принес и роздал кадетам отпечатанные листы с текстом присяги. Он хорошо знал, что кадет к присяге не приводят, но каждый урок в старших классах он последовательно объяснял кадетам сущность и глубокий смысл текста тяжелой и трудно усваиваемой присяги, написанной Петром Великим. Дольше и чаще всего он останавливался на заключительных словах присяги, где присягаемый повторял:

«…но за оным (знаменем) пока жив следовать буду и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному солдату надлежит. В чем да поможет мне Господь Всемогущий. В заключение сей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь.»

В корпусе все, от начальства до кадет, знали, что Великий Князь никогда не извещает о своем прибытии и обычно приезжает «инкогнито.» Администрация корпуса почему-то решила, что августейший начальник приурочит свой приезд, освящение и прибивку знамени, ко дню корпусного праздника — 8-го Сентября. Началась подготовительная гонка. Полковник Максимович долго не мог остановить своего выбора на знаменщике и наконец остановился на кадете 7-го класса Георгие Ломанове. Средняго роста, стройный, коренастый, Ломанов, помимо всего, имел природную гордость в посадке головы и эластичное достоинство в движениях. Ассистентами были назначены молодые офицеры: капитан Аноев и штабс-капитан Аноишн. Начались репетиции. Кадет в головных уборах, строевая рота при винтовках, много раз выстраивали в портретном зале. Корпусной оркестр гремел «встречу». Директор корпуса выступал в роли «АВГУСТЕЙШЕГО» и, шаловливым детским умам казалось, что он был искренне рад, когда, на его приветствия, кадеты дружно отвечали: — «Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество.»