— Стой. Не убивай. Это женщина.
— Ты что, брат?
— В моих руках женщина. Не убивай. Опусти кинжал. Вот так. Кто ты такая?
— Я уже сказала, — голос девушки задрожал от слез и от обиды, что незнакомцы сумели её захватить. — Это корабль моего отца. А я его дочь.
— Но как твое имя, девушка? — снова спросил Яхотеп.
— Атла, — прошептала она.
— А меня зовут Яхотеп. А это мой брат Ата. Я сейчас отпущу тебя, но прошу тебя, не кричи и не поднимай тревогу. Этим ты можешь погубить нас. А боги тебя не простят за это ибо мы с братом честные люди и не воры и не убийцы.
Он отпустил девушку и только теперь смог рассмотреть её. Она была одета по-мужски и неуклюжая одежда скрывала верхнюю часть её изящной фигурки. Но из-под короткой юбки были видны её крепкие ножки в грубых мужских сандалиях, что были ей явно не по размеру.
Громадные черные глаза под пышными ресницами с тревогой смотрели на незнакомцев. Волосы девушки растрепались и рассыпались по плечам.
Яхотеп был поражен красотой финикиянки и на мгновение замер и ничего не смог произнести. Его язык словно прирос к гортани.
— Не кричи, прекрасная девушка, — произнес Ата первым. — Мы не хотим причинять тебе вреда.
— Помоги нам, — произнес вслед за братом Яхотеп. — Не поднимай тревоги и никого не зови.
— Я так и не могу понять кто вы такие?
— Несчастные жертвы гиксов и хотим бежать на Юг в земли, где зреет сопротивление этим захватчикам.
— Вы враги гиксов? — она была напугана таким признанием. — Но в городе полно солдат. Вы знаете, чем это грозит моему отцу?
— Тебе это ничем не грозит, девушка. Если ты боишься нас спрятать, то хоть просто дай нам уйти и не кричи.
— Идемте, — прошептала девушка, неожиданно приняв решение. — Идите за мной. Я помогу вам во имя великого бога Решепа (Решеп — финикийский бог творец. Изображался в виде бородатого мужчины с палицей в руках).
Она провела их в свою маленькую каюту и закрыла за собой двери на засов.
— Я могу спрятать вас здесь. Но если вас здесь найдут, то… В общем это опасно и я хочу знать кому помогаю. Расскажите мне, что вы такого сделали, что стали врагами гиксов.
Яхотеп все честно рассказал девушке. И закончив рассказ, покорно ждал её приговора. Сейчас их судьба была полностью в её руках.
— Я не могу вас осуждать, если ты сказал правду, египтянин. Для простого крестьянина это весьма смелый поступок. Но ты выглядишь как воин, а не как крестьянин.
— Таким меня создали боги, девушка. И, если честно, то я и сам не очень то желал быть крестьянином. Хотя всегда помогал отцу. Вот брат не даст соврать.
— Он, верно, говорит, — молвил Ата. — Мы были крестьянами, пока не наткнулись на этого управляющего, и мой брат его не уложил веслом. И нам пришлось бежать. Все произошло неожиданно и мы и предположить не могли, что станем вот так преступниками.
— Мне хочется вам верить. Но что вы хотели, когда пробрались на корабль? Укрыться?
— Да. И в Фивах сойти с судна. Там земли подвластные князю-египтянину.
— Но разве Юг не подчиняется великому царю в Аваре? — спросила Атла. — Отец говорил, что все номы Египта подчиняются великому гику.
— По сути так, но гиксы не имеют на Юге такой власти как в Дельте. Там правят князья из старых родов, что служили некогда нашим великим царям еще до завоевания страны гиксами…
В Египте еще со времен Древнего царства главным судьей был великий чати (первый министр) фараона. Он мог вынести смертный приговор обвиняемому, но утвердить его мог только сам фараон. Египтяне слишком трепетно относились к вопросам жизни и смерти. Так было в столице Верхнего и Нижнего Египта при египетских царях. В других крупных городах постоянно действовал судебный орган под названием джаджат, также ответственный лично пред фараоном.
Но со времени установления господства гиксов наместники великого гика имели право жизни и смерти во вверенных их попечению провинциях. Вот и сейчас правитель города собирался начать суд и расправу.
Чиновники и палачи приготовились. Стража подвела обвиняемых.
Наместник великого гика уступил свое почетное место князю Нубти-Сету, ибо тот принадлежал к шасу и имел приоритетное право судить всех подданных в Дельте, которую гиксы считали своим владением.
Суд наместника как всегда по традиции проходил во дворе большого дворца, что служил резиденцией ставленника царя. Князь сидел в большом деревянном кресле на мягкой подушке и ждал. Стражники подвели к нему первого арестованного.
С одной стороны от его кресла стоял наместник, а с другой Якубхер. А позади них стояли офицеры корпуса, которым командовал князь, и чиновники наместника.
Последние были одеты по египетской моде, хотя цвет кожи выдавал в них гисков. Они во всем подражали своему царю и уже не считали это для себя чем-то зазорным.
Должностные лица из египтян стояли в отдалении и не смешивались с гиксами. Специальный чиновник, что вел записи на папирусе, произнес имя человека, которого стража опустила на колени.
— Это египетский горожанин по имени Маи. Он медник и имеет мастерскую в торговом ряду. Его захватили стражники за слова против великого фараона Апопи, да продлят боги дни его благословенного царствования. Он, этот медник будучи, пьяным произнес, слова: "Да покарают боги того, кто наложил на нас такие налоги". А право накладывать налоги принадлежит фараону, и потому в его словах был злой умысел.
— Значит, ты не доволен правлением великого гика, египтянин? — грозно спросил князь. — Ты посмел высказаться против самого царя?
— Нет, великий господин, — произнес медник. — Я не посмел бы осуждать самого фараона, да живет он вечно. Но я сказал "пусть покарают боги того, кто наложил на нас такие налоги" и имел в виду не великого фараона, а чиновника что собирает с нас рыночные сборы намного больше, чем наложил на нас справедливый и добрый фараон Апопи. Неделю назад он брал с меня пять золотых колец вместо двух, что является законной часть нашего фараона.
— А кто этот чиновник, что повелел взымать налоги больше чем установлено великим гиком? — князь обернулся к наместнику.
— Налоги идут на содержание дополнительного войска, что я должен собрать по повелению великого гика, господин, — ответил наместник. — И это было мое повеление.
— Ах, вот в чем дело! Тогда все верно! И ты, египтянин, посмел осуждать повеление великого гика собирать войска? Ты заслуживаешь самой суровой кары за это. Чиновник, что предусмотрено за такое?
Чиновник с папирусом был египтянин и он прочитал:
— Тридцать ударов палкой по спине.
— Что? — изумился князь. — Воистину велика милость великого гика к вам египтянам. Но я увеличу наказание, чтобы более никому из этих ремесленников и в голову не пришло осуждать приказы гиксов. Отрубить ему руки!
— Руки, господин? — египетский чиновник был изумлен. — Но тогда этот человек не сможет приносить пользу фараону своим трудом и не сможет более платить налоги.
— Разве я должен повторять приказ?! — строго спросил князь. — Я хочу видеть, как этому человеку отрубят руки. Или ты забыл, чиновник, слова о том, что счастлив человек, никогда не нарушавший закона, и который делает все, что ему сказано?
Это была угроза и чиновник повиновался.
Упиравшегося ремесленника схватили и выволокли со двора. Там четыре человека, подручные палача, растянули его и крепко прижали его руки и ноги к земле. Чернокожий палач дважды взмахнул свои широким бронзовым топором и отсек человеку руки по локоть.
Тут же стоял еще один подручный палача, который быстро прижег раны потерявшему от боли сознание человеку факелом. После этого его бесчувственное тело выдали родственникам.
Наместник склонился к уху князя Нубти-Сета:
— Не слишком ли это сурово, господин? — тихо спросил он. — Это озлобит египетское население.
— Правильно. К этому мы и стремимся. Нам нужно восстание египетского населения. Пусть слухи о нашей жестокости идут плоть до Фив. И они станут дерзкими и осмелятся выступить против армии гиксов. А наши войска уже к тому времени будут готовы. Это будет окончательное поражение Египта. Наши наместники станут править не только на Севере, но и на Юге страны.
— Так это повеление самого великого гика, господин? — спросил наместник.
— Князья шасу намерены утвердить нашу веру в этой стране. Это повеление самого бога Сутеха! Он поведет нас к новой победе! Тебя такого приказа достаточно, наместник?
— Я слуга богов, великий господин, — ответил тот и решил более не вмешиваться. Явно жрецы и князья в Аваре что-то затеяли. Становиться между ними было опасно.
Далее к князю подвели египетского горшечника, который в питейном заведении посмел доказывать, что Египетский Осирис сумел нанести поражение злому демону пустыни Сету, которого гиксы называли богом Сутехом.
