– Я чего-то не понимаю! – взмахнула рукой Кориолла. – Из-за этого завещания, которое так вот случайно попало к Фламме, а теперь лежит в сундуке у нас в доме, – она особо подчеркнула это «у нас в доме», – двое уже погибли. Подумай, дорогой мой супруг, вот о чем: тот, кто пытался завладеть этим пергаментом, не оставит своих попыток. И как только он нападет на наш след, мы все, повторяю – все – окажемся в смертельной опасности.
Фламма взъерошил волосы, залпом осушил свой кубок и предложил:
– Надо восстановить печать и подбросить свиток в библиотеку. И всё, с нас хватит. Мы больше не участвуем в этом деле.
– Нет, – покачал головой Приск. – Во-первых, теперь так просто нам не выпутаться. Наверняка кто-то заметил либо тебя, либо меня, либо Мевию – и рано или поздно дознается, что мы видели свиток. Тот, кто его похитил, – не сторонник указанного в завещании наследника.
– А может… подбросим завещание настоящему наследнику? – предложил опять же Фламма. Он первым влез в это дело, но теперь ему очень хотелось соскочить с опасно разгоняющейся колесницы дворцовой интриги.
– Мы испортили завещание и, возможно, уничтожили его надежды… Думаешь, этот человек будет рад? – поинтересовался Приск.
Кука опять почесал голову. Фламма съежился.
– Значит, мы – ненужные свидетели, – пробормотал библиотекарь.
– Именно. Мы мешаем всем, кроме одного человека. Адриан – наш патрон, и мы должны ему помогать. А значит – обязаны предупредить о том, что его расчеты на наследство неверны.
– Что ты предлагаешь?.. – спросила Кориолла, и голос ее дрогнул.
– Я отправлюсь в Сирию к Адриану и отвезу ему украденное завещание.
Кука присвистнул.
– Сильно, – сказал Фламма. Он любил неожиданные выражения.
– Значит, ты все-таки едешь… – прошептала Кориолла.
До последнего она надеялась, что Приск откажется от этой затеи. Зачем, зачем ему нужен этот поход? Разве мало он отслужил в легионах? Мало воевал? Средств у них достаточно – во всяком случае пока…
– Я уже получил назначение военным трибуном, – напомнил Приск.
– Но я просила тебя отказаться!
– Это невозможно.
– Просто ты рад, что так вышло, – язвительно заметила Кориолла.
– Чему рад?
– Ты жаждал уехать, и ты уезжаешь. Теперь не можешь не ехать…
Кориолла замолчала, кусая губы.
– Да, мой отъезд на Восток к наместнику Сирии Адриану вполне закономерен, – объявил Приск. – Траян выступает осенью или зимой – я просто отправлюсь чуть раньше. И мне всего лишь надо убедительно обосновать то, что я выеду на месяц или два раньше.
– Всего лишь… – покачал головой Кука. – Император готовится к кампании на Востоке обстоятельно. Как ты думаешь, никому не покажется подозрительным, если ты покинешь Рим прежде императора и поскачешь к Адриану сломя голову?
Приск задумался.
– У меня есть причина. Я поеду не к Адриану, а к Плинию, наместнику Вифинии.
– Это еще зачем? – изумилась Кориолла.
– Он сам просил меня приехать к нему в Никомедию [26] и опознать раба Калидрома. Вот и повод…
– Калидром? Это кто? – не понял Кука.
– Один мордатый грек, личный пекарь наместника Лаберия Максима. Он еще достал нас в Эске со стеклянными кубками для наместника. Неужели не помнишь?
– А нужно?
– Неважно… Я лично помню. Так вот, Плиний пишет – что Калидром – лазутчик Децебала и Пакора.
– Погоди! Ну конечно! – хлопнул себя по лбу Кука. – Лазутчик даков! Так бы и сказал! Я всегда подозревал, что этот парень – еще тот подонок. Уверен, не было никаких кубков, он попросту шпионил, вызнавая, сколько народу в лагере Пятого Македонского легиона. Недаром наш лагерь атаковали в ту зиму так яростно. Он только забыл сообщить, что в лагере остался наш славный контуберний, который стоил целой центурии.
– Вот и повод отправиться на Восток до срока, – сказал Приск. – Никто ничего не заподозрит. А уж потом мне будет совсем не резон возвращаться в Рим, и я прямиком поскачу в Антиохию к Адриану.
– Сильный план! – воскликнул Фламма.
– Стой! Стой! Стой! – замотал головой Кука. – Все это хорошо, и даже возможно, ты доберешься до Антиохии без особых приключений. Но!.. – Кука поднял палец. – Есть как минимум два очень даже могущественных господина, которые очень сильно интересуются завещанием. Мы не знаем, кто они. Но уверен, эти люди захотят с нами пообщаться. И прежде всего с человеком, который поедет в Антиохию.
– Тогда мы должны найти их и пустить по ложному следу, – предложил Приск.
– Замечательное предложение. Только как его воплотить в жизнь? – спросил Кука.
– Я бы начал с того… Ты завтра дежуришь, Кука? – вдруг осенило Приска.
– Нет…
– Опять нет? Как тебе это удается?
– Ты недоволен? – хмыкнул преторианец.
– Напротив. Это просто великолепно. Отправишься в библиотеку и от имени городского префекта поспрашиваешь – кто что видел и кто что знает. А уж когда выясним – кто именно охотился за свитком, тогда и прикинем, что нам делать. Кстати, я уже отправил письмо Тиресию с просьбой как можно скорее приехать в Рим.
– Умно, – кивнул Фламма.
– Рад, что ты оценил… – саркастически усмехнулся Приск.
– Значит, я завтра отправляюсь в библиотеку… – проговорил Кука. – А ты, Фламма, что намерен делать?
– Я ранен и останусь здесь, у Приска, выздоравливать.
– Почему у меня? – удивился хозяин.
– Лягу спать в библиотеке и сторожить свиток.
– Вообще-то я собирался спать в библиотеке рядом с сундуком, – сказал Приск. – У меня есть складная кровать.
– Будем почивать на ней по очереди, – предложил Фламма. – А у тебя наверняка найдутся дела поважнее, чем сторожить свиток. Ведь ты должен готовиться к срочному отъезду на Восток.
– Я тоже останусь здесь сегодня, – решил Кука. – Если вас выследили, то за пергаментом явятся нынешней ночью. Не днем же они полезут в дом. Так что надо приготовиться к штурму.
– Мне все это не нравится, – сказала Кориолла. – Наш дом будут штурмовать?
Приск улыбнулся, с гордостью глядя на жену. Другая бы металась по дому в истерике, рвала на себе волосы и одежду, визжала, призывала богов и во всех бедах винила неразумного мужа. Кориолла же сохраняла завидное присутствие духа. Правда, Гай подозревал, что, оставшись с ним наедине, она устроит небольшую бурю. А сейчас лишь копит гнев, и Гай заранее содрогался, предчувствуя домашний шторм.
– Кориолла, дорогая наша хозяйка! Мы отбили атаку бастарнов на Эск! Неужели мы не сможем защитить твой дом! – несколько легкомысленно заметил Кука.
– Ну, возможно, один штурм мы отобьем… Но что будет с нами потом… – проговорил Приск.
– О чем ты? – Голос хозяйки дрогнул.
– Кориолла, милая, тебе надо срочно уехать из Рима. Завтра, пожалуй, мы не успеем нанять повозку. Да и на сборы уйдет дня два. Но через три дня ты уезжаешь. Луций Кальпурний Фабат и Кальпурния Гиспулла [27] звали тебя с детьми к себе в поместье на лето. Ты же знаешь: после того как Плиний увез с собой жену в Вифинию, у них в Комо тоска. В прошлом году тебе понравилось у них – в Комо чудесно в это время. Они уже дважды писали мне и просили тебя с детьми приехать. Думаю, сможешь там остаться на год. А то и больше.
– Что? – Кориолла привстала. Голос ее зазвенел. – Мало того что ты сам едешь неведомо куда, так и меня отправляешь в ссылку? Уехать на год из Рима?! Бросить наш дом!
Фламма невольно втянул голову в плечи, а Кука не очень уверенно хмыкнул.
Приск понял, что этот бой ему придется вести в одиночку.
– Кориолла, воробышек, как ты можешь говорить такое? Я предлагаю тебе пожить с детьми на берегу красивейшего озера в окружении людей наидостойнейших. Я буду писать. Плиний станет слать письма. Вон Фламма, он каждый месяц будет отправлять тебе по письму… – Фламма охотно закивал. – Наш Гай еще мал, чтобы думать о его образовании, а малышка Флорис вполне может посещать местную школу.
– Вообще-то я собиралась отправить детей в Комо к Кальпурнии, а сама поехать с тобой в Антиохию, – заявила Кориолла.
– Сильно… – шепнул Фламма.
– Куда уж сильнее… – не удержался от комментария Кука.
– Антиохия – не место для порядочной матроны, – сказал Приск, как ему показалось, очень решительно.
Но, похоже, так показалось только ему.
– А сам ты чем собираешься заниматься в Антиохии, дорогой супруг? – гневно изломила бровь Кориолла.
– Я буду готовить легионы к сражениям и воевать!
– В Антиохии? – прищурилась Кориолла.
– В Парфии.
Разумеется, он мог бы взять с собой Кориоллу. Но не дальше Антиохии. Но ведь он сам не будет сидеть в столице Сирии всю кампанию. Дальше его поведет дорога войны. Кориолла останется одна. Антиохия же – не то место, где можно оставить в одиночестве молодую женщину. Если, конечно, не хочешь потом решать дилемму – поднимать с земли или не поднимать крошечный сверток, который положила у твоих ног повивальная бабка. И при этом спешно прикидывать в уме: а сколько времени ты не ложился в постель со своей супругой – девять месяцев? Или все-таки десять?
