— Интересно ты борешься с антиримскими настроениями. Ты утверждаешь, что великий кесарь терпит на ответственном посту никудышного начальника и. стало быть, плохо управляет своей собственной провинцией?
— Ты меня неправильно понял, отец Натан, — твердо и с некоторым вызовом ответил Аристарх. — Я хотел сказать, что за спиной Пилата стоит какой-то очень мощный и влиятельный человек. И если это не император — а ты мне только что убедительно доказал, что это не кесарь Тиберий, — значит, это…
— Кто?
— Я знаю, что Пилат женат на Клавдии Прокуле. Прокулы — мощное семейство. По крайней мере, так говорят.
— Согласен. Влиятельная семейка, и род могущественный. Но, видишь ли, молодой человек, Пилат женился на Клавдии уже после того, как стал правителем Иудеи и успел совершить две грубые ошибки.
— Ты хочешь сказать, ты намекаешь… — Аристарх не решился договорить и вопросительно покосился на Натана.
Солнце уже начало опускаться в облака, висевшие на западе над морем. Натан повернулся к закату и сощурился на ласковые лучи, как кот на сметану:
— В политике, молодой человек, надо быть осторожным. Но, когда беседуешь с друзьями, когда анализируешь факты и сопоставляешь события, тут не надо бояться, надо говорить начистоту и стараться проникнуть в самую суть явлений… Я не намекаю. Я рассуждаю вместе с тобой и всё более прихожу к выводу, что за спиной Пилата при тех безобразиях, которые он здесь творит, может стоять только один человек. И если мы назовем этого человека Элием Сеяном, всё вроде бы сразу встанет на место и объяснится. Пилат нагл и жесток, потому что его поддерживает Сеян. Пилат ненавидит иудеев, потому что их так же ненавидит Сеян. Лет десять назад он их выслал из Рима и продолжает преследовать повсюду, где следуют Закону Моисея и верят в единого Бога.
— Начальник гвардии — крайне могущественный человек, — согласился Аристарх. — Но, насколько мне известно, те иудеи, о которых ты говоришь, были высланы из Рима указом сената. И Пилата назначить к нам мог только великий кесарь, и он в любой момент может его отозвать, придать суду за злоупотребления и даже казнить. И никакие советники, даже могущественный начальник императорской гвардии…
— Очень правильно рассуждаешь, — проговорил Натан и еще вожделеннее сощурился на последние лучи заходящего солнца. — И далеко пойдешь во славу своих сородичей! Это я тебе обещаю как полномочный слуга синедриона и ревностный служитель Господа Бога!.. Но седьмого гонца мы с тобой, похоже, прозевали!
— Быть такого не может, отец Натан, — спокойно ответил Аристарх, пристально глядя в лицо начальнику внешних сношений.
— А кто там скачет, если не сам Понтий Пилат? — улыбнулся Натан и махнул рукой в сторону заката.
И точно: перед тем как сесть в облака, солнце словно послало Городу прощальный воздушный поцелуй — с запада к развилке двинулся клубок света, в котором всё яснее можно было различить группу всадников.
— Мимо нас седьмой никак не мог проскочить. Это исключено, — вновь совершенно спокойно повторил Аристарх и лишь затем посмотрел в сторону дороги.
Широкой рысью дойдя до развилки дорог, всадники перешли на шаг, чтобы успокоить лошадей перед въездом в ворота.
— Это не Пилат. Это — Эпикур, его повар, — доложил начальник по борьбе с антиримскими настроениями.
— Семь… Восемь… Десять… Десять солдат! — насчитал Натан. — А он бережет своего повара.
— Так точно. Он без него никуда не ездит. В распорядке движения Эпикур всегда находится в авангарде. Примерно за час он прибывает в пункт остановки и начинает готовить еду для наместника. Но прислуживают за столом другие. То есть, как только Эпикур приготовит трапезу, он сразу отправляется в путь и движется к следующему месту привала…
— Десять отборных воинов вокруг одного раба! — не мог успокоиться Натан. — Сразу видно, хозяин — гурман и очень серьезно относится к своим застольям.
— Да, сейчас на дорогах полно разбойников. Но, как мне известно, из этой десятки Эпикура охраняют лишь пятеро, а остальные исполняют роль разведчиков: если что-то вдруг привлечет их внимание и насторожит, один из всадников тут же возвращается назад, к основному движению, и докладывает о своих подозрениях.
— С этой стороны разбойников мало. Они в основном орудуют на Иерихонской дороге, — задумчиво уточнил пожилой священник.
— Отец Натан, как всегда, прав. Но никогда не знаешь, где тебя подстерегает опасность. Поэтому охрана нужна на всех дорогах, — ответил Аристарх.
Пока всадники двигались от развилки до стены Города, Натан и Аристарх молча их разглядывали. Но когда кавалькада исчезла в жерле ворот, Натан обернулся к собеседнику и попросил:
— Расскажи мне теперь об Иисусе.
— Об Иисусе? — не то чтобы удивился, а скорее снова насторожился Аристарх.
— Да-да, о нем. И всё, что тебе известно.
— Но мне о нем очень мало известно. Отец Натан Должен знать намного больше моего.
— А ты расскажи, что ты знаешь. А мы потом сопоставим информацию, подумаем…
— Мне, правда, почти ничего неизвестно, — сказал Аристарх. — Знаю только, что поймали его люди, переодетые в одежду храмовых стражников.
— Значит, вы поймали?
— Нет, храмовая стража в этом деле не участвовала. И позавчера, когда стало известно о его захвате, досточтимый Амос вызвал к себе всех начальников и долго расспрашивал, кому и что может быть известно.
— Позавчера? В субботу схватили. Старый прием. А где обнаружили?
— Говорят, где-то в районе Масличной горы. Говорят, Иисус был в одежде паломника.
— Ловко. Поймать неуловимого! Арестовать в костюмах храмовых стражников!.. Только один человек мог придумать и провести такую операцию.
— Кто?
— А сам ты не догадываешься?
— Думаю, римляне. Служба безопасности. Кто ещё мог?
Священник сперва брезгливо поморщился, а затем, грустно вздохнув, произнес:
— Бедный Ицхак. Авва Ицхак, которого мы все так уважаем и так жалеем…
Аристарх решил тоже вздохнуть и тоже грустно.
— А что говорят в народе по поводу этого ареста? — спросил Натан.
— Вообще-то это не по моей специальности…
— Что, римлян не ругают?
— Нет. Потому что никто не догадывается, что это сделали римляне.
— А что говорят?
— Во-первых, все действительно жалеют преподобного авву Ицхака. Во-вторых, последними словами поносят предателей и говорят, что Бог их накажет, если раньше этого не сделают люди, особенно зилоты, которые, как тебе известно, преклоняются перед Иисусом, почитают за своего и называют национальным героем — Иисусом Мстителем. В-третьих, почти все говорят, что Иисуса Варавву нельзя считать разбойником, потому что он не убил ни одного человека. Он только грабил, и только иродиан, вернее, отбирал у них имущество, которое, дескать, они сами награбили и отняли у народа. И всё, что отбирал, Варавва раздавал нищим и вдовам… Сегодня в Городе появилось много таких, с позволения сказать, свидетелей, которые на каждом углу кричат о том, как Варавва их облагодетельствовал, как он кормил нищих, устраивая им пиры и раздавая одежды, как помог вдовам выбраться из нищеты, даря им деньги, серьги и кольца. Я сам видел одну женщину, которая, собрав вокруг себя толпу зевак, показывала им сосуд с благовониями и говорила, что его ей подарил сам Варавва и что она сейчас пойдет и продаст его, а на вырученные деньги накормит своих голодных детей, отпразднует Пасху и еще два месяца будет жить безбедно… Я пошел за стражниками, встретил двоих и велел им на всякий случай задержать болтливую женщину. Но они как-то странно на меня посмотрели и, дойдя до угла, пошли совсем в другом направлении, а не в том, в котором я им указал… Еще говорят, что Варавва даже боролся с настоящими разбойниками, защищая от них, мирных жителей и караваны паломников. Но и разбойников он не убивал, а отпускал на свободу, взяв с них слово, что впредь они будут нападать только на иродиан. И если, дескать, они привезут ему голову Ирода Антипы или Иродиады, то он им заплатит какую-то баснословную сумму денег… Но про головы сейчас стараются не вспоминать. Потому что все надеются, что Иисуса Мстителя, то есть Варавву, обязательно отпустят в пятницу, перед Пасхой. Потому что другие арестованные и уже приговоренные к смертной казни — те настоящие преступники и убийцы. А кого-то надо отпускать. Вот Варавву и отпустят. И Пилат, как все знают, давно уже в ссоре с тетрархом Иродом Антипой.
— А правду говорят, что Иисус, сын аввы Ицхака, до того, как стать разбойником Вараввой, был учеником Иоанна, того самого, сына священника Захарии, который очищал людей в Иордане, которого потом арестовал Ирод Антипа и которому он отрубил голову? Представляешь, о ком я говорю? Этого Иоанна теперь многие почитают за пророка. А Иисус, говорят, был его учеником.
